Арнальд Индридасон - Пересыхающее озеро
Эрленд подумал, что права выданы в Германии, но они были так сильно испорчены, что слова практически стерлись. Он разобрал имя человека, но его фамилию прочитать не удалось. Эрленд повертел бумажник в руках и посмотрел вдаль.
Он узнал имя на документах.
Ему удалось прочитать слово «Эмиль».
35
Лотар Вайзер тряс его, кричал и шлепал по щекам. Мало-помалу Томас пришел в себя и увидел, что кровавая лужа под головой Эмиля растеклась по грязному каменному полу. Он посмотрел на Лотара.
— Я убил Эмиля, — проговорил Томас.
— Что тут, к чертовой матери, произошло? — прошипел Лотар. — Почему ты напал на него? Как ты вообще узнал, где он находится? Как ты его вычислил? Что ты тут делаешь, Томас?!
— Я следил за тобой, — сказал он. — Увидел тебя на улице и пошел следом. И вот теперь я убил Эмиля. Он дурно отозвался об Илоне.
— Ты все еще думаешь о ней? Никак не забудешь ту историю?
Лотар подошел к двери и осторожно закрыл ее. Он огляделся, точно что-то искал в этом сарае. Томас хранил гробовое молчание и, как загипнотизированный, следил за действиями Лотара. Глаза уже привыкли к мраку, и он мог различать находящиеся в помещении предметы. Оно было заполнено старым хламом, сваленным в одну кучу, — столы, садовый инвентарь, мебель, матрасы. Рабочий стол был завален разнообразной аппаратурой и приборами, по большей части неизвестными Томасу. Здесь были микроскопы, большие и малые фотоаппараты и огромный магнитофон, подсоединенный, как ему показалось, к чему-то вроде передатчика. Еще он заметил разбросанные фотографии, но не мог разобрать, что на них изображено. На полу около стола находился большой черный ящик непонятного назначения с различными кнопками и счетчиками. Рядом с собой Томас разглядел коричневый чемодан, который, возможно, служил футляром для черного ящика. Но похоже, аппарат был в нерабочем состоянии, счетчики поломаны, и задняя крышка отвалилась, точно прибор уронили на пол.
Томас пребывал в состоянии полной прострации. Как в зачарованном сне. Совершенное им преступление казалось настолько невероятным и чуждым ему, что он не мог свыкнуться с ним. Он смотрел на тело, распростертое на полу, и на Лотара, суетящегося вокруг трупа.
— Я думал, что знаю его…
— Эмиль мог быть настоящей скотиной, — заметил Лотар.
— Это он? Он настучал на Илону?
— Да, Эмиль привлек наше внимание к сходкам, в которых она участвовала. Он сотрудничал с нами в Лейпциге, когда учился в университете. Ему было все равно кого закладывать. Даже его лучшие друзья находились под ударом. Как ты, например, — ответил Лотар, поднимаясь на ноги.
— Я полагал, что мы, исландцы, неуязвимы, — вздохнул Томас. — Никогда не мог заподозрить…
Он оборвал себя на полуслове. Сознание полностью вернулось к нему. Туман рассеялся, и мысли прояснились.
— Ты был не лучше, — проговорил Томас. — Стоил не больше него. Ты был даже хуже, чем он.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Должен ли я бояться тебя? — спросил Томас.
Он не испытывал страха. Во всяком случае, сейчас. Лотар не представлял для него никакой угрозы. Как раз наоборот. Лотар был озабочен проблемой, куда девать Эмиля, распростертого на полу в луже собственной крови. Немец не собирался нападать на него. Даже лопату у него из рук не вырвал. По какой-то необъяснимой причине Томас все еще держал ее в руках.
— Нет, — произнес Лотар, — тебе не нужно опасаться меня.
— Разве я могу быть в этом уверен?
— Даю слово.
— Никому нельзя верить, — заметил Томас. — Кому, как не тебе, это известно лучше всех. Ты сам меня этому научил.
— Уходи отсюда и постарайся забыть то, что здесь произошло, — проговорил Лотар, подойдя к нему и намереваясь взять лопату у него из рук. — Ни о чем не спрашивай меня. Я займусь Эмилем. И не вздумай сдуру позвонить в полицию. Забудь, точно ничего не случилось. Не надо делать глупостей.
— Почему? С какой стати ты оказываешь мне помощь? Я думал…
— Не думай ни о чем, — перебил его Лотар. — Уходи и никому ничего не говори. Тебя это больше не касается.
Они стояли напротив друг друга, и Лотар крепко уцепился за черенок лопаты.
— Естественно, меня касается эта история!
— Нет, — отрезал Лотар. — Забудь обо всем!
— О чем ты меня только что спрашивал?
— Как о чем? — не понял Лотар.
— Как я узнал о местонахождении Эмиля? Как я разыскал его? Он уже давно живет здесь?
— Где? В Исландии? Нет.
— Что происходит? Что вас связывает? Что это за приборы, разбросанные тут повсюду? И что это за фотографии на столе?
Лотар крепче ухватился за лопату и попытался вырвать ее из рук Томаса, но тот не отдавал.
— Чем Эмиль тут занимался? — спросил он. — Я считал, что он остался за границей. В Восточной Германии. Что после университета он так и не вернулся на родину.
Лотар казался ему еще большей загадкой, чем когда-либо прежде. Что это за человек? Получается, Томас все время ошибался на его счет, или же Лотар всегда оставался чванливой и подлой скотиной, какой показал себя в Лейпциге?
— Иди домой, — повторил Лотар. — И больше не думай об этом. Тебя это не касается. С Лейпцигом это тоже никак не связано.
Томас не верил ему.
— А что было в Лейпциге? Что там произошло? Скажи мне. Что сделали с Илоной?
Лотар выругался.
— Мы пытались склонить исландцев к сотрудничеству, — сказал он наконец. — Но из этого ничего не получилось. Вы тут же выдавали нас. Двоих наших людей задержали несколько лет назад и выслали из страны за то, что они пробовали завербовать человека, проживающего в Рейкьявике, чтобы тот делал для нас снимки.
— Снимки?
— Снимки дислокации воинских частей на территории Исландии. Никто не желал работать на нас. Пришлось привлечь Эмиля.
— Эмиля?
— Для него это не составило труда.
Лотар заметил недоверчивое выражение лица своего собеседника и принялся рассказывать об Эмиле. Точно он хотел убедить Томаса в том, что ему можно доверять, что он изменился.
— Мы нашли для него работу, которая позволяла ему ездить по стране без привлечения особого внимания, — сказал Лотар. — Все это доставляло ему массу удовольствия. Он считал себя настоящим разведчиком.
Лотар опустил глаза на труп Эмиля.
— Может быть, так оно и было.
— И он должен был фотографировать расположение американских войск?
— Да. Эмиль также работал время от времени на плоскогорье Длинного мыса,[26] на Канальном мысу около Хёбна в Рогатом фьорде,[27] в Китовом фьорде, где находится нефтяное хранилище, и около горы на Проточном мысу в Западных фьордах. Оснащенный прослушивающей аппаратурой, он ездил с командировками в Кеблавик. Его официальным занятием была продажа сельскохозяйственной техники. Это позволяло ему ездить во все концы страны. Мы делали на него большую ставку, — признался Лотар.
— В чем, например?
— Возможности были неисчерпаемы, — вздохнул немец.
— А ты? С чего это ты разоткровенничался со мной? Разве ты не один из них?
— Конечно, — ответил Лотар. — Я один из них. Теперь ты наконец соизволишь уйти? Мне нужно заняться Эмилем. Забудь все и никому ничего не говори. Понял? Никогда.
— Разве не было риска, что его раскроют?
— У него имелось прикрытие, — сообщил Лотар. — Мы говорили ему, что это ни к чему, но он решил воспользоваться липовым именем и тому подобным. Если бы кто-то узнал в нем Эмиля, он бы сказал, что приехал в Исландию ненадолго, а вообще он называл себя Леопольдом. Не знаю, зачем ему это было нужно. Он любил вести двойную игру. Ему доставляло странное удовольствие представляться другим человеком.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Время от времени мы сбрасываем старье в озерцо на юге от Рейкьявика. И никаких проблем.
— Долгие годы я лелеял чувство ненависти к тебе, Лотар. Ты ведь знаешь об этом?
— Говоря по правде, я уже забыл о тебе, Томас. Илона была серьезной проблемой, и рано или поздно она засветилась бы. Мои возможности ничего не изменили бы. Ничего.
— Почему ты так уверен, что я не отправлюсь прямиком в полицию?
— Потому что ты не испытываешь никаких угрызений совести по поводу этого человека. Поэтому лучше все забыть. Точно ничего не произошло. Я ничего не скажу о случившемся, а ты забудешь о моем существовании.
— Но…
— Что «но»? Собираешься рассказать, что совершил убийство? Прекрати ребячество!
— В ту пору мы были почти детьми, юнцами. Каким образом все так обернулось?
— Постараемся выпутаться из этой истории, — предложил Лотар. — Это единственное, что мы можем сделать.
— Что ты им скажешь? Об Эмиле? О том, что произошло?
— Я скажу им, что нашел его в таком виде и не знаю, какого черта тут произошло, и что пришлось избавиться от трупа. Они поймут. Давай уходи! Убирайся, пока я не передумал.
