Кэрол Дуглас - Кошачье шоу
— Прости, котик, — прошептала Темпл.
Моментально ее буйное воображение нарисовало картину комнаты, наполненной смертельно ранеными кошками, которые ждут в темноте момента, чтобы подобраться к ней, когда она, наконец, споткнется и упадет среди них. Потом они будут кишеть вокруг нее, лизать своими колючими языками, готовясь впиться в ее тело сотнями одичавших пира-ньих зубов.
В темноте даже присутствие кисок казалось зловещим, особенно если их не было видно.
С улицы в дом все же проникал кое-какой свет (ее глаза уже привыкли), но мрак и плохо распознаваемые очертания, которые она видела вокруг себя, только сильнее ее озадачивали. Это край холодильника выглядывает из арки, ведущей в столовую? Или это сама арка?
Темпл поковыляла в столовую, пересекая запретную зону. Она снова наткнулась на что-то ногой: что-то тяжелое и безжизненное, что оставалось лежать неподвижно и не бросилось прочь, даже когда она осторожно ткнула ногой. Мертвая кошка?
Словно слепая, Темпл наклонилась, чтобы ощупать комок у своих ног, не зная, что она там найдет, что будет трогать.
Это всего лишь смялся половик. Она вздохнула и оттолкнула его ногой, тут же испугавшись пронзительного звенящего звука: это была пустая алюминиевая форма для запекания, которую сдвинул ее половик.
Может, кошкам была нужна еда? Может, это необъяснимый инстинкт привел ее сюда: беззвучный хор просящих «мням-ням-нямки».
Она уткнулась во что-то, что, как она надеялась, было очередным котом, размахивая впереди себя руками, хотя на самом деле, в неминуемой опасности все время находились только ее ноги в высоких туфлях, потому что постоянно норовили споткнуться о новое препятствие.
Кошки, должно быть, ускользнули от нее в этой переполненной пушистыми существами темноте, потому что на своем пути она больше не встретилась ни с чем живым или неживым. Когда каблуки ее ступили на кафельный пол кухни, ей стало легче: здесь свет точно будет работать. Это ведь центральный пункт питания. Когда Пегги придет на вечернее кормление, то тотчас же обнаружит перегоревшую лампу у входа. Итак, где тут был выключатель?
Темпл исследовала периметр кухни, мягко перемещаясь по полу. Ее шаги перемежались с позвякиванием случайно задетых пустых формочек: шаг, шаг, шаг, «дзынь».
Первый круг она прошла, ощупывая стену на высоте чуть ниже колена, но на ожидаемом уровне выключателя не обнаружила. Может, центральный свет на потолке надо было включить, потянув за веревочку? Такого Темпл не помнила. Удивительно, на что, оказывается, мы не обращаем внимания в незнакомых домах. Тогда она вышла туда, где предполагала, что был центр кухни, и принялась размахивать правой рукой у себя над головой, в поиске висящей веревочки. Разумеется, она была слишком низкой, чтобы дотянуться до нее, даже если она там и была. Ее рука находилась бы как минимум сантиметрах в десяти от желаемой цели.
Потерянная, она снова пошла вокруг кухни, проверяя под дверцами шкафов, за столешницей, где стояла микроволновка и хлебница, от которых ужасно воняло тунцом.
Воодушевившись, Темпл вцепилась в холодильник, и решила пошарить позади него на стене, которую хорошо помнила. Но она не успела добраться до нее, так как на полпути ее остановила ужасная мысль, от которой у нее заледенела кровь: неважно, отыщет она выключатель или нет. Потому что холодильник не вибрировал и не жужжал приглушенно, как обычно (хотя, конечно, он просто мог быть в цикле временной отключки). И все же, от всех холодильников, которые она знала, веяло прохладой. А этот был теплым, как остывшая из-под посуды вода. Ее любопытная рука нащупала ручку, слегка липкую и пахнущую – она понюхала – испорченным палтусом. Она рванула дверцу, инстинктивно прищурив глаза, потому что ожидала увидеть свет.
Ничего. Дотянувшись, наконец, до спасительной стены позади холодильника, и похлопав по ней руками в полной темноте, она даже не испытала абсолютно никакой радости, когда коснулась пальцами долгожданного выключателя. Он стоял на «включить», а света не было. Выражаясь языком электриков, дом был мертвым.
Темпл стиснула свою сумку в поиске защиты (она была довольно тяжелой), а потом задумалась. Энергетическая компания поспешила отключить дом от электричества? Счета после смерти мисс Тайлер были просрочены, и поэтому дом отрубили? А как же кошки? Когда это случилось? После последнего визита Пегги? Но Темпл точно не знала, во сколько Пегги приходила вечерами, чтобы кормить кошек. Видимо, до такой кромешной темноты, как сейчас. Пегги не захотела бы застрять в пустом доме в такой поздний час. Умная женщина.
Что ж, Темлп оставалось только также на ощупь пробраться обратно к входной двери и посоветоваться с сестрой Серафиной, что теперь делать, раз электричество не работает. Сестра ведь живет тут рядом.
Или она могла продолжать путь дальше, в глубь дома, откуда теперь слышались шорохи, которые вовсе не были похожи на котов. Звуки были похожи на шаги, отдаленные.
Да, конечно.
Бландина Тайлер переживала за своих кошек и вернулась с того света, чтобы позаботиться о них.
Да, конечно.
Темпл пыталась игнорировать тревогу, из-за которой у нее покалывало руки. Цепенящий ужас и отрицание происходящего норовили парализовать ее мозг.
Она была одна в чьем-то заброшенном доме. Чьем-то, кто был уже мертв. И все же, она могла найти полдюжины совершенно обычных объяснений, почему кто-то еще – озабоченное частное лицо, как она сама, сосед, какой-нибудь присматривающий за домом, любитель кошек, идиот с врожденным чувством любопытства и суицидальной жилкой – мог оказаться здесь.
Возможно, сестра Серафина заметила отсутствие электричества и зашла проверить.
Эти теории показались еще более правдоподобными, когда Темпл поняла, что звук шел откуда-то снизу. Разумеется, старый добрый подвал! В таких домах они обычно бывают. И кто-то, наверное, просто спустился вниз, проверить щиток.
Было бы немного стыдно объясняться, зачем она здесь, но не невозможно. Темпл довольно бойко вела себя в неловких ситуациях, ну, в большинстве из них. Она от всего могла отговориться. Что еще делать пиар-менеджеру, если не убеждать?
Но Темпл сейчас даже саму себя убедить не могла.
Она тихо пошла на звук, к узкому коридорчику, который, как она помнила, был забит мешками с газетами. И чулками.
Не было ли там еще одной двери, задней? Или двери, ведущей в подвал?
Теперь она слышала еще и голос.
Поющий.
Хорошо. Может, это электрик. Кто бы еще стал петь в подвале в такой темноте?
— Дья-вол всесиль-ный, — расслышала она первую строчку.
Он что, поет что-то из тяжелого металла?
— Вверх и вверх мы идем, где остановимся, никто не знает, только Христос.
Темпл выставила вперед голову, чтобы прислушаться к импровизированной песне и странному тексту. Христос? Наверное, это монахиня зашла на проверку. Но что это за песня или псалом? «Никто не знает, только Христос…» Знакомо. «Никто не знает, каких бед я повидал!» Странный выбор репертуара для монахини-католички.
Потом она сменила песню и теперь пела что-то еще более странное для монахини-католички… Только если она сама, конечно, не была чрезвычайно странной монахиней-католичкой.
— Этот старый черный дьявол околдовал меня, этот старый черный дьявол, которого я так хорошо знаю.
Голос зазвучал ближе. Но это не помогло Темпл различить пол или возраст человека. Последние слова и мелодия были тоже очень знакомыми, но как будто с обратной стороны компакт-диска, по сравнению с тем, что она слышала вначале. Это же «Старая черная магия»!
Но тут вдруг белая магия неожиданно очертила дверь тонкой полоской света.
Темпл попятилась обратно к холодильнику, а потом зашла за него, ища укрытия, и как раз вовремя. Дверь в подвал открылась, да так широко, что ударилась о мешки. Появился яркий свет, он нервно дрожал – фонарик. В доме без электричества электрику обязательно понадобился бы фонарик, говорила себе Темпл. И грабителю тоже, ответила она сама себе. Или убийце.
— Ты скажи, барашек наш, сколько шерсти ты нам дашь? Не стриги меня пока. Дам я шерсти три мешка.
Голос был совсем близко. Между строк старой детской песенки слышалось пыхтение или даже одышка. Что-то похлопывало ему по спине. Мешок?
Темпл выглянула из-за угла холодильника.
Рассеянный свет от фонарика озарил кладовую-коридорчик. Сгорбленная фигура скрючилась перед теперь уже закрытой дверью подвала. Большой мешок остался лежать на полу. Несомненно, в нем что-то было.
Недостающую информацию моментально предоставило разгоряченное, взращенное на ужастиках воображение: могильная земля, чей-то хладный труп, тело «чужого», оставленное инопланетными тварями, с целью последующего вторжения?
Нет, живые коты! Мешок двинулся, но получеловеческий силуэт отвернулся и перестал быть виден.
