Ханс Лалум - Люди-мухи
– Пожалуйста, присядь еще ненадолго. У меня есть еще одна забавная маленькая версия, которую я хочу проверить с помощью Бенедикте – и потом могу сказать, что я покончила с делом.
Мы с нетерпением ждали пару минут. Как ни ломал я голову, но так и не мог представить, о какой версии идет речь. Бенедикте вернулась, невозмутимо подошла к Патриции и что-то прошептала ей на ухо. Реакция оказалась бурной и неожиданной. Патриция расхохоталась и почти минуту не могла успокоиться.
– Что такого смешного? – спросил я – несомненно, с раздражением в голосе.
Патриция вытерла глаза салфеткой и ответила:
– Только что в очередной раз подтвердилось мое предположение, что люди очень предсказуемы, стоит только узнать их получше!
Неожиданно мне стало не по себе – как бывает всегда, когда понимаешь, что кто-то смеется над тобой, а ты не знаешь почему. Я снова встал, собираясь уходить. На сей раз Патриция меня не задерживала. Только пожала плечами, как будто извинялась – и продолжала смеяться. Когда Бенедикте открыла дверь, выпуская меня, из инвалидного кресла донеслось:
– Кстати, мой последний совет тебе перед тем, как вернешься в реальный мир… Помни, если хочешь играть на кухне, тебе придется мириться с жаром!
Ее слова показались мне детской переделкой популярной пословицы; так могла бы выразиться девчонка от пяти до пятнадцати лет. Я немного встревожился. Неужели вчерашняя трагедия в самом деле нарушила психическое равновесие Патриции? Или, наоборот, она еще умнее, чем мне казалось до сих пор? В конце концов я решил просто улыбнуться и промолчать. Перед тем как выйти, я дружески помахал ей рукой. К счастью, когда за мной закрылась дверь, стих и смех Патриции.
4Мы с Бенедикте молча спускались по лестнице. Вскоре я не выдержал и спросил, что же так насмешило Патрицию. Впервые я увидел, как улыбается всегда серьезная Бенедикте, и впервые услышал ее голос. И все оказалось таким, как я и представлял: простым и доступным для понимания.
– Фрекен сказала, что вы непременно спросите меня по пути, в чем дело, и велела сказать вам правду. Я ходила посмотреть в окно, так ли все, как она предположила… Да вы скоро и сами все поймете. Фрекен бывает остра на язык, но голова у нее ясная. Иногда она даже умеет предсказывать будущее.
Я по-прежнему понятия не имел, о чем она говорит, и поэтому весело спросил, скоро ли узнаю то, что должен узнать. Верная Бенедикте с мягкой улыбкой посоветовала мне не беспокоиться.
Я ничего не понимал, пока не вышел из «Белого дома» и не огляделся. Вдруг до меня дошло – и я невольно согласился с тем, что ничего не имею против. Мне нравилось здесь, в реальном мире.
Сияло солнце, небо было голубым, стоял необычайно погожий весенний день. А у моей машины меня нетерпеливо дожидалась красивая молодая женщина. Чтобы согреться, она нетерпеливо притоптывала ногами по мостовой. Я залюбовался ее длинными, стройными ногами в узких джинсах, ее женственной фигурой…
Когда я подошел к машине, она кивнула и наградила меня самой неотразимой улыбкой. Я улыбнулся в ответ, сел за руль и жестом пригласил сесть рядом, и мы поехали вместе – как будто это было самой естественной вещью на свете. К счастью, лишь несколько десятилетий спустя, когда великой фрекен Патриции Луизы И. Э. Боркман уже не было с нами, мне передали ее слова, сказанные в тот день, в воскресенье, 14 апреля 1968 года. Она со смехом обратилась к сестрам Бенедикте и Беате:
– У инспектора уголовного розыска Кристиансена, несомненно, много достоинств, но я по-прежнему не уверена, что в их число входит ум!
Послесловие
Работая над историческим детективом, я воспользовался своим опытом историка и попытался по возможности достоверно передать как обстановку 1968 года, так и события Второй мировой войны. Тем не менее роман написан литератором Хансом Улавом Лалумом, а не историком, носящим то же имя. Кроме того, я позволил себе художнические вольности, которые часто допускают авторы. Названия мест и улиц, которые встречаются в романе, подлинные, но почти все здания – плод моего воображения. Таким образом, особенно ревностному читателю удастся найти в Осло и Кребс-Гате, и Эрлинг-Шалгссон-Гате, но на них нет домов, описанных в романе. Точно так же невозможно найти в Сэлене такой полицейский участок и такие пейзажи, какие приводятся в главе девятой.
Несколько второстепенных персонажей списаны с реально существовавших лиц. Но все главные герои, в том числе жертва убийства Харальд Олесен, являются плодом воображения автора и не похожи ни на каких исторических персонажей как в 1968 году, так и времен Второй мировой войны. Что же касается персонажей, у которых есть реальные прототипы, следует подчеркнуть, что их сходство не относится к расследованию преступлений.
Дело Фельдманнов, упомянутое в романе, широко обсуждалось в 1946–1947 годах, когда двух бывших проводников оправдали в убийстве еврейской супружеской пары во время войны на том основании, что это было убийство из самообороны. Дело послужило историческим фоном для романа, но не связано с сюжетом или каким-либо персонажем. Однако некоторые черты моих героев присущи моим знакомым и мне самому.
Заведующая отделом художественной литературы издательства Cappelen Damm Анне Флётакер давала мне очень важные советы, как с точки зрения содержания, так и с точки зрения стиля. Кроме того, я получил немало полезных сведений от издателя Андерса Хегера и редактора Мариуса Вульфсберга. Хотел бы также две тысячи раз поблагодарить группу личных консультантов, которые прочли рукопись целиком или частично и внесли ряд конструктивных замечаний по содержанию, языку и стилю. В их число входят моя сестра, Ида Лалум, и мои добрые друзья Ингрид Бауколь, Мина Финстад Берг, Ингрид Бустеруд, Анне Лизе Фредлунд, Катрине Несс Хальд, Хильде Харбо, Кристин Хатледаль, Бьярте Леер Сальвесен, Торстен Лерхол, Эспен Ли, Эллисив Реппен, Яне Ирен Сольбреккен Нюгорд, Карен Ту, Арне Йольсен и Катрине Йольсен. Эллисив и Мина заслуживают особой благодарности за неослабевающий интерес к проекту и практическую помощь с редактурой и вычиткой.
Время покажет, останется ли мой первый детективный роман последним или же он положит начало серии исторических детективов. Однако смею надеяться, что роман «Люди-мухи» понравится читателям так же, как он нравится автору. Читатели, у которых возникнут замечания или вопросы к автору, могут писать ему по электронной почте по адресу [email protected] или зайти на его страничку в «Фейсбуке».
Ханс Улав Лалум
О моей покойной тетке Дагмар Лалум и романе «Люди-мухи»
Как утверждается в начале книги, роман посвящен моей покойной тетке Дагмар Лалум. Поэтому кажется справедливым поместить в конце книги ее краткую биографию и объяснить, почему она так важна для понимания романа.
Дагмар Лалум родилась в Сёрумсанне 10 марта 1923 года, но в тридцатых годах прошлого века росла в Эйдсволле. Будучи на одиннадцать лет моложе сестры, она была любимицей матери. Ее отец, которому исполнилось пятьдесят один год, когда родилась Дагмар, вырос в бедности, как и два его сына от первого брака, которые после ранней кончины матери жили с дедушкой и бабушкой по материнской линии. Отец Дагмар, сельский сапожник, в кризисных двадцатых и тридцатых годах едва сводил концы с концами. Говорили, что его младшая дочь в подростковом возрасте отличалась вспыльчивостью и громко выражала недовольство своим положением. Всю оставшуюся жизнь она ценила красивые вещи и предметы роскоши и питала к ним пристрастие.
За несколько недель до немецкого вторжения 9 апреля 1940 года семнадцатилетняя Дагмар приехала в Осло. Она окончила курсы кройки и шитья и зарабатывала на жизнь, среди прочего, портнихой и администратором отеля. До сих пор невозможно точно установить, участвовала ли она в движении Сопротивления. В апреле 1943 года у нее начался бурный роман с Эдди Чепменом по прозвищу Зигзаг, агентом британской военной разведки MИ-5, который находился в Норвегии нелегально и по легенде работал на немцев. Судя по всему, в начале романа Дагмар считала Эдди немецким военным. Самой Дагмар также пришлось стать двойным агентом; она помогала Чепмену на заданиях, рискуя жизнью. Из рассекреченных архивных документов неясно, до какого масштаба MИ-5 видела в ней внештатного агента, но понятно, что о ее роли там знали. В 1943–1944 годах Эдди называется ее женихом; судя по некоторым источникам, Дагмар в то время забеременела и сделала аборт.
Весной 1944 года Эдди Чепмен, по-прежнему изображавший немецкого офицера, покинул Норвегию. Дагмар никогда не состояла в партии норвежских фашистов «Национальное единение», но из-за того, что в последние месяцы войны она служила в цензурном ведомстве, а также из-за слухов о том, что она – «немецкая подстилка», 19 мая 1945 года ее арестовала норвежская полиция. Ее посадили в женскую тюрьму Бредтвейт.
