Роберт Харрис - Призрак
— Но ведь автора там не будет, не так ли? — пошутила она.
Амелия постаралась сохранить веселый тон, однако я заметил, как она напряглась, едва сдерживая слезы.
— Все равно приходите. Даже если вас не пригласили, вы будете моим сопровождающим. У меня в приглашении указано: «Миссис Амелия Блай плюс одна персона».
Перспектива вернуться в общество заставило мое сердце учащенно забиться.
— Но разве вам не хочется взять с собой кого–нибудь другого? Допустим, мужа?
— Его? Боюсь, ничего не получится. Недавно я поняла, насколько скучно ему было оставаться моей «плюс одной персоной».
— Мне жаль это слышать.
— Ах, милый лжец, — сказала она. — Я встречу вас в семь часов в конце Даунинг–стрит. Презентация будет проходить напротив — сразу через Уайтхолл. Я буду ждать вас только пять минут, поэтому, если захотите прийти, не опаздывайте.
* * *Закончив разговор с Амелией, я начал рассматривать копившуюся неделями почту. Приглашения на презентацию не было. Меня это не удивило — особенно когда я вспомнил обстоятельства моей последней встречи с миссис Лэнг. Из издательства прислали экземпляр напечатанной книги. Мне понравилось оформление. Обложка, сделанная с прицелом на американский рынок, воспроизводила момент выступления Лэнга на сессии Конгресса США. Он выглядел веселым и энергичным. Среди фотографий внутри книги не было снимков, найденных Макэрой в кембриджском архиве. Я не стал передавать их на рассмотрение редакции. Мое внимание привлекла страница с благодарностями, которую я написал от имени Лэнга:
Эта книга не существовала бы без мудрых советов и дружеской поддержки покойного Майкла Макэры, который помогал мне при ее составлении от самой первой страницы до последней. Спасибо тебе, Майк, за все.
Моя фамилия не упоминалась. К большому раздражению Рика, я не вставил себя в хвалебный список. Мне не хотелось объяснять ему свои моти вы, но я думал, что так будет безопаснее. Отсутствие упоминаний об Эммете и моя анонимность, как я надеялся, могли послужить сообщением неким могущественным людям, что со мной не будет никаких проблем.
После обеда я погрузился в ванну и около часа размышлял на тему, идти мне на презентацию или не идти. Как обычно, мое окончательное решение откладывалось на самую последнюю минуту. Я убеждал себя в том, что мне пока не обязательно принимать его. Эта мантра повторялась, пока я сбривал бороду; пока я надевал приличный черный костюм и белую рубашку; пока я шагал по улице и ловил такси и даже пока я стоял на углу Даунинг-стрит за пять минут до намеченного срока. Еще не поздно вернуться, успокаивал меня внутренний голос. Через широкий нарядный бульвар Уайтхолла я видел, как к Банкетному дворцу подъезжали машины и такси. Судя по всему, там и должна была проходить презентация. В сиянии вечернего солнца сверкали вспышки фотоаппаратов, но они казались лишь бледным напоминанием о днях прежней славы Адама Лэнга.
Озираясь по сторонам, я продолжал высматривать Амелию. Мой взгляд скользил по конным часовым на улице Хорс–Гардс, по тротуару около министерства иностранных дел, по площади рядом с викторианским домом сумасшедших, который назывался Вестминстерским замком. Знак на противоположной стороне улицы у входа на Даунинг-стрит указывал на военный музей. Это здание всегда ассоциировалось у меня с портретом Черчилля, с его неизменной сигарой и победным жестом из двух поднятых пальцев. А бульвар Уайтхолл напоминал мне о документальном фильме про бомбардировки Лондона. Я видел его в детстве, и там показывали эту улицу: мешки с песком, белые бумажные полоски, наклеенные на оконные стекла, лучи прожекторов, слепо шарящие в темноте, гул бомбардировщиков, взрывы фугасных снарядов и зарево от пожаров в Ист–Энде. Тридцать тысяч погибших только в одной столице. Вот это, как сказал бы мой отец, и была настоящая война — в отличие от нынешней капели из тревог, суеты и глупости. Однако Черчилль пешком добрался в парламент через парк Св. Джеймса, поднимая шляпу в ответ на приветствия прохожих. И за ним в десяти шагах шел лишь один детектив из полицейского управления.
Громкие удары Биг–Бена, отбивавшие седьмой час, отвлекли меня от этих мыслей. Я снова посмотрел налево и направо, удивляясь отсутствию Амелии: она запомнилась мне пунктуальным человеком. Но через миг я почувствовал прикосновение к руке и, повернувшись, увидел ее перед собой. Она стояла на фоне темного каньона Даунинг-стрит, держа в руке кейс. В своем строгом темно–синем костюме Амелия выглядела старше и казалась какой–то поблекшей. В моем уме промелькнули картины ее будущего: крохотная квартира, адрес на окраине города и старый верный кот. Мы обменялись вежливыми приветствиями.
— Нам туда, — сказала она.
— Тогда пойдем.
Мы зашагали к бульвару на небольшом расстоянии друг от друга.
— Не знал, что вы вернулись работать в десятый дом, — сказал я.
— Меня лишь на время прикрепляли к Адаму, — ответила она. — Но теперь король умер.
Ее голос дрогнул. Я обнял Амелию за плечи и погладил ее по спине, словно она была ребенком, упавшим на асфальт. Слезинки, скатившиеся по ее щекам, упали на мою руку. Она отстранилась от меня, открыла кейс и вытащила носовой платок.
— Прошу прощения, — сказала она.
Амелия прочистила нос и сердито топнула высоким каблуком, упрекая себя за слабость.
— Я думала, что уже покончила с этим, но, видимо, еще не совсем.
Взглянув на меня, она мрачно добавила:
— Вы выглядите ужасно. Прямо как…
— Как призрак? — спросил я. — Спасибо. Мне это часто говорят.
Она вытащила косметичку, осмотрела себя в зеркало и внесла быстрые коррективы в свой макияж. Я по–прежнему находил ее соблазнительной. Неудивительно, что ей требовался сопровождающий. Но странно, что для этой цели Амелия избрала меня.
— Ладно, — захлопнув косметичку, сказала она. — Пошли.
Мы протиснулись через толпу туристов на Уайтхолл.
— Так, значит, вас не пригласили? — спросила она.
— Нет. И я удивлен, что вы предложили мне свою компанию.
— Ну, это не так уж и странно, — с притворной беспечностью ответила Амелия. — Рут переиграла всех, не так ли? Она стала национальной иконой. Убитой горем вдовой. Наша собственная Джекки Кеннеди. Она даже не возражала против моего появления. Я больше не представляю для нее угрозы — еще один трофей на параде победы.
Мы перешли улицу.
— Вон из того окна Чарльз Первый выпрыгнул, когда его вели на казнь, — указав рукой на витрину, сказала она. — Интересно, найдет ли кто–то в этом ассоциативную связь?
— Плохой подбор персонала, — ответил я. — Если бы охрана не зевала, такого бы не случилось.
Как только мы оказались в помещении, я понял, что мне не следовало приходить сюда. Амелия открыла кейс перед работником из службы безопасности. Я выложил ключи, прошел через метал–лодетектор и позволил обыскать себя. Что же это получается, думал я, задрав вверх руки, пока охранник прощупывал мой пах. Теперь даже на пьянку не попадешь без предварительного обыска. В огромном зале Банкетного дворца нас встретили громкие возгласы, неровный шум беседы и стена повернутых спин. Я сделал для себя правилом безоговорочный отказ от презентаций, которые устраивались в честь моих книг, и сейчас мне снова довелось убедиться в правоте подобного решения. Писателя — «призрака» на таких вечеринках принимают с тем же радушием, что и незаконнорожденное дитя жениха на свадебном пиру. Плюс ко всему, я никого здесь не знал.
Ловко подхватив пару фужеров с шампанским с подноса проходившего официанта, я передал один бокал Амелии.
— Что–то Рут не видно, — сказал я.
— Похоже, она в гуще толпы. Ваше здоровье.
Мы чокнулись фужерами. На мой вкус, шампанское является еще более нелепым напитком, чем белое вино. К сожалению, тут ничего другого не предлагали.
— Если вы позволите мне немного критики, то я скажу вам, какой элемент упущен в вашей книге. Это Рут.
— Я знаю. Мне хотелось написать о ней побольше, но она отказалась.
— Очень жаль.
Наверное, напиток придал храбрости обычно осторожной миссис Блай. Или она тоже чувствовала связь, возникшую между нами. Ведь мы оба уцелели в момент убийства Лэнга. В любом случае, она прижалась ко мне, одурманив знакомым запахом.
— Я обожала Адама и думаю, он имел сходные чувства по отношению ко мне. Но я не питала никаких иллюзий. Он никогда не оставил бы ее. Адам еще раз сказал мне об этом во время поездки в аэропорт. Они были идеальной парой. Он знал, что без нее останется ни с чем. И он предупредил меня о тщетности наших отношений. Адам был обязан ей, потому что именно она сплетала паутину власти. Это Рут первоначально имела нужные контакты в партии. Фактически, если вы не знали, ее выдвигали в парламент. Ее, а не его! Этого нет в вашей книге.
