Линда Тэйлор - Игра в любовь без правил
— Элла! — Побелев, отец резко отшатнулся, словно она ударила его по лицу. На какое-то мгновение она даже испугалась, что он упадет с кресла.
— Это ее, а не меня ты должен был брать за руку и вести к себе в кабинет! С ней, а не со мной делиться всем, что у тебя на душе! Но ты этого не делал! Благодаря тебе я выросла папиной дочкой! Я чуть не лопалась от гордости, потому что ты выбрал меня! А в результате я потеряла мать! Потеряла, потому что она не выдержала и сдалась, оставив нас вдвоем. Но теперь этому конец. Теперь она снова будет со мной. А ты… Ты ее потерял. Тебя никогда не интересовало, чем она живет, о чем думает, что чувствует! Ты оберегал свой покой. И не надо притворяться, будто не понимаешь, о чем я говорю… Лучше подумай, как сделать так, чтобы не потерять ее окончательно! — Элла задохнулась. — А теперь я пойду на кухню. К маме. Потому что ни одна живая душа на свете не может мне помочь, кроме нее.
Отец открыл было рот, собираясь еще что-то сказать, но, видно, не нашел слов. Элла заметила его растерянность, злость в ее душе боролась с жалостью.
— Элла, но я тоже хочу тебе помочь. Давай все спокойно обсудим и решим, как тут быть. Ты же раньше всегда приходила ко мне со своими проблемами… Я всегда любил тебя.
Гнев Эллы внезапно улетучился. Душа ее будто оттаяла.
— Знаю, папа. Ты по-своему любил меня. Но теперь мне хочется побыть с мамой. Неужели ты не понимаешь?
В глазах его появилась мука — словно у собаки, получившей незаслуженный пинок от хозяина.
— Я… постараюсь. Я попробую…
— Вот и хорошо.
— Но… Элла, ответь мне только на один вопрос. — Руки отца сжали подлокотники кресла так, что костяшки пальцев побелели. — Твоя мать знала об этом, не так ли? Я хочу сказать, о тебе и Джасбиндере. Теперь я догадываюсь, что она была в курсе еще до того, как мы приехали. Но откуда?..
— Потому что я ей рассказала, папа, — мягко объяснила Элла.
— Но, Господи Боже, когда? Разве ты заезжала?..
— Я позвонила, и мама взяла трубку. Это был долгий разговор.
— Но… когда? А я ничего не знал! Даже не знал, что ты звонила! — в полном отчаянии бормотал он. — Она мне ни словечка не проронила. И к телефону не позвала… Элла, как же так? Почему ты не захотела поговорить со мной?
— А потому, папа, — с горькой улыбкой произнесла Элла, — что это наши, девичьи секреты.
— Что еще за девичьи секреты? Ничего не понимаю.
— Ну, как тебе объяснить? Просто я недавно узнала, что есть такая штука на свете… И, оказывается, это даже забавно.
— Но…
Но Элла уже проскользнула на кухню к матери. Та, повернув голову, поглядела на впавшего в оцепенение супруга и озабоченно пожала плечами:
— Прекрати молоть чушь, Дональд, прошу тебя. Нам с Эллой надо кое-что обсудить. Считай, что это наши маленькие женские тайны. Не волнуйся, сиди спокойно, и тогда я сделаю тебе сэндвич.
С этими словами она захлопнула дверь кухни. Они прислушались — в гостиной было тихо. Элла вдруг развеселилась. Мать, заметив это, удивленно вскинула брови. В руке она по-прежнему сжимала кухонный нож. Пучок салата на деревянной доске превратился в какое-то крошево.
— Ты все-таки необыкновенная девочка, — понизив голос, сказала мать. Обе, как по команде, повернулись к двери, представив вдруг, как отец, скорчившись в три погибели, прижимается ухом к замочной скважине.
— И ты тоже необыкновенная, мама, — улыбнулась Элла.
— Ну, вряд ли нам удастся многое обсудить, пока он сидит там один, как сыч, так что придется, видно, как-нибудь встретиться на нейтральной территории. И так, чтобы он не знал. Где-нибудь в субботу на Оксфорд-стрит лучше всего. Ты станешь моим консультантом по части одежды. А я в знак благодарности накормлю тебя обедом, идет? А может, пройдемся по магазинам? Мы ведь никогда не делали этого раньше…
— Это было бы просто здорово, — радостно кивнула Элла, прижавшись к материнскому плечу.
— Ну, ну… иди ко мне.
Элла оказалась в объятиях матери и вдыхала ее знакомый запах. Крепко прижав ее к себе, мать поцеловала дочь в щеку, а потом усадила на стул.
— Я всегда надеялась, что когда-нибудь мы с тобой снова обретем друг друга. Мечтала об этом… Только не знала, когда это случится… — Мать смущенно закашлялась. — Ты не представляешь, как я счастлива, что ты вдруг захотела посоветоваться со мной… Это такая радость!
— Знаю. И у меня точно камень с души упал, мама. Может быть, и вы с отцом сможете заново обрести друг друга. Кто знает? — Мать сделала недоверчивую гримасу и пожала плечами. — Нет, ты зря. Все возможно. Конечно, сейчас он просто в шоке. Растерян и попросту не в состоянии сразу все осмыслить. Но потом, когда это пройдет, он задумается, вот увидишь. Ты же его знаешь — он такой. Так всегда бывало.
— Да уж, благодаря тебе ему теперь есть о чем подумать. — Повернувшись к кухонному столу, мать положила на тарелку два куска черного хлеба и щедро посыпала их сверху нарезанным салатом-латуком. — Одна только перспектива получить в зятья выходца из Индии чего стоит! — хмыкнула она. — Держу пари, ты разбудила в своем отце Альфа Гарнетта[14], девочка. Впрочем, это всегда было ему свойственно, просто он особенно не распространялся на эту тему, в основном разглагольствовал о своих демократических идеалах. Ты же знаешь отца — он теоретик. Но ты заставила его задуматься.
— Да все и было лишь в моем воображении… — Элла хмыкнула, глядя, как мать сооружает самый неаппетитный сэндвич из всех, что только можно себе представить.
— Правда? Может, ты ошибаешься?
— Нет-нет, все уже в прошлом, — упавшим голосом произнесла Элла. Она заставила себя смириться с этим. И чем скорее ей удастся убедить в этом родителей, тем лучше, решила она.
— Ну… Я ведь заметила, как он смотрел на тебя. И поскольку уже догадалась, что он тебе небезразличен, то старалась наблюдать за ним, причем очень внимательно, уверяю тебя. Похоже, он тоже влюблен в тебя, дочка. И его это мучает ничуть не меньше, чем тебя.
Элла рассмеялась неестественным трескучим смехом.
— Мучает?
— О да, конечно. Еще как. Это ведь расстроило все его планы, верно? Он как-никак чужой в этой стране — отец был совершенно прав на этот счет — со своими убеждениями, со свойственным этой расе менталитетом. Не так-то просто разом покончить с тем, что до сих пор составляло его жизнь. Одна мысль о том, чтобы обмануть доверие семьи, разрушить надежды своей невесты, обрушить на себя гнев единоплеменников ужасает его. Ведь он прекрасно знает, если вдруг решится на это — самые близкие ему люди, возможно, отшатнутся от него. И потом, сама подумай: какое будущее вас ждет? Вот то-то же. И он этого боится. К тому же вы ведь еще мало знаете друг друга, так что это страшный риск. Поставив все на карту, можно лишиться всего в одночасье. И представь, что никто — ни один человек! — не будет сочувствовать тебе! Кроме «я же тебе говорил!», ты ничего не услышишь, поверь мне. И все же его влечет к тебе, дорогая. Поверь, парень влюблен в тебя по уши, это и слепой заметит. Но ему предстоит жениться на женщине, которую он не любит и вряд ли когда полюбит. Так что ему не позавидуешь. Конечно, он мучается, а то как же!..
Элла так и осталась сидеть в растерянности, глядя, как мать озабоченно хлопает дверцами кухонных шкафов.
— У тебя разве нет майонеза?
— Мам! — выдохнула Элла, когда наконец обрела голос, — а тебе не кажется, что ты смотришь слишком много мыльных опер?
— Нет, дорогая. Не кажется. — Видимо смирившись с мыслью, что майонеза в доме нет, мать открыла баночку с горчицей и понюхала ее. Потом принялась придирчиво разглядывать этикетку. — Это что же за горчица? Французская?
— Э-э-э… нет. Она очень острая.
— Вот и хорошо.
Сунув в баночку нож, мать щедро намазала нарезанный латук горчицей.
— Беда в том, что я куда лучше разбираюсь в чувствах других людей, чем в собственных, — горестно вздохнула она. — В точности, как и ты, кстати, моя дорогая. Но это строго между нами, девочками. Идет?
В первый раз за многие годы в эту ночь Элла спала, как младенец. Чувствуя невероятное облегчение, она раскинулась на диване и блаженно потянулась. Слава тебе, Господи, проклятую камеру наконец забрали из спальни — после благополучного завершения операции полиция увезла ее с собой. И со стороны дома номер одиннадцать им теперь тоже больше ничего не грозит. Дорис, скорее всего, мирно посапывает в своей постели. Прижавшись щекой к прохладной подушке, Элла слушала, как где-то за окном протяжно ухает сова, и перебирала в голове события сегодняшнего дня.
Этот мерзавец, который взял ее в заложники… в общем-то ничего, вяло подумала она. Здорово смахивает на Кена, спутника Барби, вот только потом от него разило, как от загнанной лошади. Неужели он действительно принимал участие в вооруженном ограблении? Отогнав от себя эту мысль, Элла зарылась в постель, чувствуя себя в блаженной безопасности. Когда родители собрались уходить, она украдкой глянула на отца и с ехидством заметила, что глаза у него все еще слезятся от неимоверного количества горчицы. Сразу повеселев, Элла решила, что им с Хелен было бы неплохо выпить чашечку чаю, тем более что той наверняка уже до смерти надоело ее охранять. Да и ей самой не терпелось обсудить все события сегодняшнего дня. К тому же с Хелен не нужно было храбриться, и Элла честно призналась, что попросту сваляла дурака, когда бродила в темноте возле дома, — что ж тут удивительного, что ее треснули битой по голове? Хелен знала кучу всяких полезных вещей: как себя вести в подобных случаях, куда обращаться, если на тебя напали. Да и о способах самозащиты — тоже. Элла была не совсем уверена, что ей так уж обязательно следовать ее советам, но все равно было приятно чувствовать, что рядом человек, который готов охотно и с радостью ей помочь. «Может, действительно стоит записать пару телефонов, — подумала она, — так, на всякий случай…»
