Э. Хартли - Маска Атрея
И еще одной неудачной попытки побыть...
Кем? Женщиной? Чепуха. Разве для подтверждения своей женственности обязательно терять голову из-за мужчины?
Ты всегда так говоришь.
И продолжишь так поступать.
Всякое чувство утраты, всякое сожаление, что больше не придется флиртовать с Кельвином Бауэрсом, исчезли, стали смехотворно ничтожными при виде выражения его глаз, когда он назвал ее — так четко, с такой изысканной неторопливостью — жидовкой.
Будь он трижды проклят.
Дебора знала, что права; и если какая-то частичка ее не желает признать правду, надо найти и вырвать — даже из сердца — нелепую самоубийственную сентиментальность. Вырвать — и пусть сгорит вместе с ним.
Пусть сгорит...
Такие, как Кельвин Бауэрс, сожгли в Освенциме родственников матери — по приказу завернутой в лохмотья кучи костей, которую «Атрей» жаждет сохранить.
Пусть сгорит.
Прошло время, прежде чем Дебора осознала, что в комнате уже не так холодно, и еще больше времени, прежде чем до нее дошло, как именно они намеревались ускорить ее смерть. В отчаянии она ползала в темноте, ощупывая стены в поисках дефектов в кладке, когда вдруг поняла, что камни стали теплыми.
Пусть сгорит.
Тебе мерещится.
Но это было так очевидно, и чем дальше, тем яснее становилось, что с каждой секундой камни делаются горячее. Еще через пару минут Дебора уже была совершенно уверена, что чувствует запах дыма. Она добралась до дверей.
И услышала отдаленный треск и грозный гул, очень похожие на алчный вал расширяющегося пожара.
«Ей все равно конец».
О Господи!
Дом был в огне, и каменная гробница превратилась в огромную духовку. Задолго до того, как прогорят насквозь прочные кедровые двери, задолго до того, как пожарные возьмут этот ад под контроль, она будет мертва — обезвоженная и запеченная, как мумия, похороненная в песках Сахары. И на мгновение, на одно мгновение, которое в непроглядной черноте гробницы показалось очень похожим на отчаяние — не уныние или безнадежность, но отчаяние в его истинном, высасывающем душу, уничтожающем ужасе, — эти слова вернулись к ней и остались...
Пусть сгорит.
Глава 77
Нет. Она не сдастся.
Дебора колотила по двери и звала на помощь, пока ее не затошнило от напряжения в горле. Воздух становился все суше, дыма видно не было, но привкус его уже чувствовался. Она снова прошла вдоль стен, чуть ли не царапая их ногтями, чувствуя, как усиливается паника по мере того, как воздух становился все более густым и едким. Заставила себя всматриваться в темноту, на случай если бушующее снаружи пламя укажет трещину в кладке, хотя и знала, что гробница выкопана в земле; даже если она сможет сдвинуть камни, то найдет только густую и плотную джорджийскую глину.
Думай!
Можно попытаться взобраться наверх, но в колоколообразном фолосе у нее ничего не получится, и даже если она сумеет добраться до вершины, пути наружу нет. В любом случае дым наверху будет гуще, а воздух жарче.
Прямо пикник с запеченными на камнях моллюсками. Огню не нужно добираться до тебя, чтобы как следует приготовить.
Тони не почувствует запаха духов до утра, и даже если все всё поймут, полиция не будет знать, куда ехать.
Думай.
Думать было не о чем. Она не могла выбраться и не могла поднять тревогу. В конце концов приедут пожарные, когда кто-нибудь из соседей — если здесь вообще есть соседи — заметит пламя, однако к тому времени будет слишком поздно.
Ближайшие к двери камни были самыми горячими, и Дебора машинально попятилась. В этом был смысл: огонь горел в доме и подвале, но задняя часть фолоса упиралась в глину и камни. В этой огромной духовке разница, конечно, невелика. Возможно, в глубине она будет умирать дольше, однако выигрыш составит всего несколько минут.
А потом ее словно ударило.
«Это точная копия оригинала», — сказал Кельвин.
Отлично. Что полезного мы знаем об оригинале?
Ничего. Там нечего знать. Каменная комната с деревянными дверями, которые будут гореть дольше, чем ты поджаришься.
Нет. Было что-то еще...
Она подбежала к двери и прижалась к теплым камням слева от входа.
Зачем? В глубине прохладнее.
Дебора начала искать среди камней опору для пальцев. Тебе не взобраться. Это свод.
— Первые десять футов — по вертикали. Мне просто придется немножко выгнуться.
Она нащупала углубление и начала подтягиваться. Медленно, первый фут, потом еще один от земляного пола, выцарапывая точку опоры в крае одной из циклопических глыб. Пальцы ног заболели, пока она пыталась найти им опору...
Дебора, кашляя, упала на пол.
Ничего не получится.
Она перешла к стене справа от двери, старательно обойдя тело.
И снова поползла вверх, нащупывая пальцами опору. На этот раз ноги нашли уступ, и она сумела подняться еще на пару футов — достаточно высоко, чтобы дотянуться до притолоки. Едва не падая, ухватилась за кромку и с криком качнулась вбок. Секунду она висела на одной руке, потом потянулась и взялась второй рукой, все время сознавая, что если не сможет подтянуться во время этого рывка, то упадет.
Дебора схватилась за каменную кромку, с облегчением почувствовав, как острый край впивается в ладонь, и подтянулась.
Притолока была шириной фута полтора — как раз достаточно, чтобы скорчиться возле большой треугольной плиты. Она прижала руку к камню, ощущая его жар, едва смея надеяться.
— Точная копия?.. — пробормотала она. — Вот сейчас и посмотрим.
Дебора медленно поднялась на ноги, прижимаясь к каменным глыбам по обе стороны вытесанного треугольника; наклон свода заставлял ее отклоняться назад, в черную пустоту. Затем отвела ногу настолько далеко, насколько смогла, приготовившись пнуть горячую каменную панель с вырезанными имперскими львами.
— Копия! — фыркнула она. — Один к трем.
А значит, каменная плита должна быть не больше дюйма в толщину, поскольку оригинал сконструирован, чтобы избавить притолоку от чрезмерного веса...
Ну что ж, посмотрим.
Дебора с силой ударила ногой.
Ничего, только отдачей кости встряхнуло так, что она закричала и чуть не свалилась на пол гробницы.
Ударила снова, сильнее, опять вскрикнув в момент удара.
Пауза, потом снова, еще сильнее, вкладывая в удар весь вес, зная, что кости могут не выдержать.
Выдержали, и проклятый неподатливый камень вроде бы чуть-чуть поддался. Дебора нанесла еще один удар и по-волчьи оскалилась, различив еле-еле слышный треск.
Еще два пинка, и она услышала, как падают осколки камня. Третий — и она увидела свет. Конечно, красный, дрожащий, гневный свет, но все-таки свет.
Дебора скорчилась на притолоке и начала толкать и стучать ладонями. Появилась еще одна трещина, янтарная в темноте, как лава, изливающаяся ночью из кратера вулкана, а потом от плиты отлетел кусок величиной с голову. Воодушевившись, Дебора просунула в дырку руку, подставила плечо и покачала плиту. Горячий камень немного поддался, плита заскрежетала, как сломанный коренной зуб. Она снова и снова расшатывала камень, и наконец по треугольнику побежали широкие щели. Плита раскололась.
Дебора толкнула ее наружу и услышала, как треугольная плита упала вниз, разбившись на куски. В дыру уже можно было протиснуться, хотя зрелище бушующего с другой стороны ада заставило ее остановиться. Пылал весь деревянный остов фундамента. В конце концов он обвалится, а с ним, возможно, и фолос. Если она не выберется сейчас, то не выберется вообще. Дебора бросила последний взгляд в гробницу, освещенную пляшущим светом пожара, и перебралась на внешнюю притолоку.
Кожу опалило горячим воздухом. Она повернулась лицом к стене и осторожно опустилась, насколько смогла, затем прыгнула вниз и покатилась, чтобы смягчить удар по коленям и лодыжкам.
Только каменный пандус не был объят огнем. До сих пор она оставалась в живых только потому, что была ниже худшего огня и дыма, а не выше его; теперь придется подняться и пройти через них. Дебора опустила голову и побежала. Когда пандус закончился, жар резко усилился. Наверху оказался небольшой рычаг. Дебора потянула за него, и потолочный люк упал вниз. Пламя благодарно вздохнуло, когда вырвавшийся снизу воздух подкормил его.
Дебора высунула голову, чувствуя, как скручиваются от жара волосы. Там, откуда она пришла, стояла стена огня. Не было спасения и если оставаться на месте. Не давая себе времени думать, Дебора выбралась из люка и, низко пригнувшись, побежала по горящему коридору, прикрывая рот рубашкой.
В конце коридора оказалась дверь, и Дебора схватилась за ручку, Металл был такой горячий, что она услышала, как шипит кожа ладони раньше, чем почувствовала обжигающую боль. Отдернула руку и побежала дальше, кашляя от дерущего легкие дыма. Следующая ручка была холоднее, зато, как выяснилось, вела в стенной шкаф. Дебора охнула и упала на колени, прижимаясь лицом к полу, чтобы вдохнуть более прохладный, более чистый воздух. По сравнению с тем, чем она дышала до сих пор, его вкус напоминал горный ручей. Встала и побежала дальше спотыкающейся рысцой. Завернула за угол — и внезапно увидела впереди двери. Двери, ведущие наружу.
