Элиз Тайтл - Ромео
Она покосилась на Аллегро. Действительно ли он считает ее симпатичной?
Мои пальцы касаются твоего тела, и я вижу, как загораются твои глаза. Я чувствую, что способна на величайшее безрассудство. Ты — моя агония, моя тайна, моя жизнь.
Из дневника М.Р.18
Сара сидела рядом с Джоном Аллегро на террасе ресторанчика загородной гостиницы, наслаждаясь вечерней тишиной и французским ужином при свечах. Давно уже не пробовала она столь изысканных блюд. Сегодня Аллегро превзошел самого себя в выборе меню.
Она украдкой взглянула на него, испытав непонятное удовольствие. Объяснить природу своих чувств к Джону Аллегро ей было трудно, воображение подсказывало лишь банальное физическое влечение, но тем не менее приятно было предаваться мечтам о сексуальной близости с ним. Впервые ее фантазии были столь близки к реальности.
Разумеется, не обошлось без привычных нашептываний Фельдмана. Это всего лишь очередное проявление протеста, Сара. Попытка ощутить себя в безопасности, когда на самом деле ты дрожишь от страха. Страх можно сдерживать, но избавиться от него нельзя. Мы-то с тобой знаем, что гнет его будет лишь усиливаться. Твои тайны начинают выплескиваться наружу, а загнать их обратно, в темные лабиринты души, уже не удастся…
— Жаль, что мы не можем остаться здесь навсегда, — вырвалось у нее.
Аллегро, даже не взглянув в ее сторону, ответил:
— Не знаю, как насчет того, чтобы навсегда, но мы могли бы… — Он запнулся.
— Могли бы что? — настойчиво спросила Сара.
Их глаза встретились.
— Мы могли бы остаться на ночь, если вы захотите. Здесь есть… комнаты. Наверху.
— Комнаты?
— Ну, это просто моя идея. Я забыл о вашем приятеле. Гари, так, кажется, его зовут?
— Берни.
— Да, верно. Берни.
— Я могу перезвонить ему.
— Вы этого хотите?
— Что вы имеете в виду?
— Позвонить ему? — Аллегро поскреб щетинистую щеку. — Остаться здесь?
— Детектив, похоже, вы смущены.
— А вы, похоже, не так меня поняли. Я не собираюсь ставить вас в неловкое положение. Ведь я сказал: комнаты, а не комната. Я просто подумал…
— Что вы подумали?
— Сложный вопрос. Вам ведь на самом деле неинтересно, о чем я думаю.
— А если интересно — вы скажете?
Он улыбнулся.
— Нет.
Сара импульсивно потянулась к нему, лица их оказались на предательски малом расстоянии друг от друга.
— Хорошо, Джон.
— Господи, — прошептал он, взяв ее за подбородок и приблизив ее губы к своим губам.
Лишь только губы их соприкоснулись, Сара, хотя и страстно желавшая этого поцелуя, вдруг ощутила панический ужас и резко отпрянула. Если Джон Аллегро нужен ей лишь как убежище от страха, тогда роман с ним может обернуться для нее самым большим разочарованием.
Аллегро тут же взял себя в руки и поспешил извиниться.
— Глупо получилось. Послушайте, Сара, я знаю, что вы должны сейчас подумать…
— Нет, не надо, Аллегро. Не надо.
— Мы можем вернуться в город. Я отвезу вас к Гари. То есть к Берни.
— Вы этого хотите?
— Я хочу исполнить любое ваше желание.
— А если вы его не знаете?
— Надеюсь, знаете вы.
Сара какое-то время молчала. Потом прошептала:
— Я совсем не такая, как Мелани.
Аллегро устремил взгляд в темнеющую даль.
— Я это знаю.
— Вы хотели ее. Вас влекло к ней.
— Да. — Не было смысла отрицать то, в чем он уже признался.
— Тогда почему у вас не получилось близости с ней? Она вас отвергла?
— Нет.
— Тогда в чем причина?
— Не знаю, смогу ли я объяснить.
— Попытайтесь.
Он откинулся на спинку стула, крепко сцепив руки и зажав их между ног.
— Наверное, отчасти из-за Грейс.
— Вашей жены?
Он кивнул головой.
— Грейс доводила меня до бешенства. Бывало, что я уходил на работу, а она провожала меня до двери, долго стояла на пороге, глядя мне вслед, и я так думаю, что в этом молчаливом ожидании она пребывала весь день, пока я не возвращался домой.
— Мелани вызывала те же чувства? — удивленно спросила Сара. Какой бы ни была ее сестра, Сара не могла поверить, что она — такая целеустремленная и независимая — была хоть в чем-то похожа на неуравновешенную супругу Аллегро.
— Как ни странно, да, — ответил он. — Когда я ближе познакомился с вашей сестрой, у меня возникло ощущение, будто на самом деле существуют две Мелани — одна, которая смело идет по жизни, словно управляемая автопилотом, и другая…
— Та, которая проводит время в молчаливом ожидании? В ожидании, когда придете вы и вернете ее жизни смысл?
Аллегро обернулся к Саре и твердо посмотрел ей в глаза.
— В ожидании кого-то.
Сара отвернулась и уставилась в темноту. Да, в ожидании кого-то, верно. Это бесконечное обращение «ты» в ее дневнике.
— Для меня стало совершенно ясно: я не могу дать Мелани того, что ей хотелось, — продолжал Аллегро.
Сара повернулась к нему, во взгляде ее сквозил упрек.
— Не могли или не хотели? — Да. Взвали всю вину на него. На всех мужчин. Ведь они предали Мелани. Так же, как всю жизнь предают меня.
Аллегро мрачно улыбнулся.
— Вот что мне в вас нравится, Сара. Вы не боитесь сказать правду в глаза. Возможно, вы правы. Честно говоря, я и сам терпеть не могу, когда мной манипулируют. И еще более мне ненавистно ощущение собственной ущербности. Я мог бы переспать с вашей сестрой, — безучастно произнес он, — но один из нас не получил бы удовлетворения. И, хуже того, я бы опять увяз в трясине, из которой едва успел выкарабкаться.
— А как же я? Я для вас — та же трясина?
Взгляд его был пронзителен и суров.
— Еще не знаю. Мне ясно лишь одно: мы оба тянем по жизни груз собственных неразрешенных проблем. Но… — Он вдруг замолчал.
— Что «но»? — спросила она.
Выражение лица его смягчилось. Протянув руку, он нежно погладил ее по щеке.
— Но вы запали мне в душу, Сара, — прошептал он.
Его прикосновение — хотя и легкое — опалило кожу, сладкой дрожью пробежало по телу. Теперь, когда их губы встретились, она уже не отстранилась. На какое-то мгновение она полностью отдалась поцелую, отбросив всякий страх, представив себя и Джона просто влюбленными — как те двое, что целовались возле галереи в Сосалито. Это было истинное блаженство. Ощущать себя желанной, любимой. Время уходило. Но это мгновение словно выпало из него, застыло. Навеки осталось в памяти…
Она садится к нему на колени.
Она хочет его. Болезненно. Предательски. Она словно впивается в него.
— Да, да, да… — шепчет он ей на ухо.
Вспышка испуга. Тени мертвых скользят по стенам.
— Я не знаю. Не знаю.
— Все будет хорошо, малышка. Обещаю тебе. Обещаю. Обещаю… — Он осыпает поцелуями ее тело. Она уже не властна над собой. Его руки обвивают ее талию. Приподнимают. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Она бессильна сопротивляться. Она должна уступить.
— Да, да, да. — Это звучит ее голос. Она уже не чувствует вины. Нет и страха. Исчезли демоны. Ее больше не тяготит ощущение предательства. Если бы только можно было продлить этот миг.
Но фантазия сгорела, едва успев оформиться. Вмешалось хорошо знакомое ощущение — когда кажется, что, воспарив, ты тут же теряешь ориентир и падаешь, разбиваясь. Нужно остановиться. Пока не поздно. Пока он не высосал из нее жизненные соки. Разве не опробован уже этот сценарий? Разве не испытала она на себе разрушительную силу любви? Которая, как и злодей Ромео, вырывает сердце из женской груди?
Сара глубоко вздохнула и отстранилась от Аллегро.
Он крепко схватил ее за руку.
— Сара, это был всего лишь поцелуй. Не надо так нервничать. — В голосе его прозвучала настойчивость.
И только тогда до нее дошло, что руки ее сжаты в кулаки и она готова обрушиться на Аллегро. Она вовремя сдержалась, с удивлением обнаружив, что действительно ничего страшного не произошло: оба они одеты, сидят за столиком.
Всего лишь поцелуй. Да, теперь она это поняла. Ничего более поцелуя. А все остальное — иллюзия. Иллюзия любви. Иллюзия секса. Как глупо с ее стороны мечтать о том, что такое возможно в действительности.
Но ведь все казалось таким реальным. И происходило словно наяву. Исполнение желаний? Прожектерство? В сознании опять ожила сцена интимного свидания Мелани и Фельдмана, вспомнилось и то, как расплылись черты лица Фельдмана и материализовались в лице другого человека. Ее отца. А может, это тоже чистой воды фантазия?
Аллегро все еще держал ее за руку. Теперь ей уже было неприятно его прикосновение. Хотелось встать, но она сумела выдавить из себя притворно-счастливую улыбку.
