Наталия Левитина - Экстремальная Маргарита
— Правда?
— Думали, вы еще раз зайдете, а вы исчезли.
— Как-то неудобно чувствовать себя идиоткой, перегревшейся на солнце.
— А мы сначала именно так и подумали, — призналась Катя.
— Я могу поговорить с вашим шефом?
— Да. Пойдемте. Он на месте. Мы ему про вас рассказали…
Директор агентства недвижимости обитал в кабинете, где Маргарита больше месяца назад разговаривала с Ариадной Михайловной Стоккер. И сидел в том же самом кожаном кресле, в котором когда-то расположила свои немного избыточные килограммы мистическая Ариадна.
Директор был молодым — не более тридцати пяти лет — и веселым.
— Ха-ха-ха, еще одна потерпевшая! — жизнерадостно гоготнул он вместо приветствия. Оглядев Маргариту, король недвижимости, наверное, остался весьма доволен: прекрасная охранница, несомненно, смотрелась намного привлекательнее въедливого старичка с таксой. — Садитесь, пожалуйста! Хотите холодной водички?
— Хочу! — призналась Маргарита. Длительный перегон в раскаленном автобусе ее утомил. Как было бы чудесно проделать этот путь на урчащей «Хонде», подставляя лицо ветру! Но мотоцикл, как и многие другие радости, был недоступен до тех пор, пока она не снимет с себя несправедливые обвинения.
— Ну, рассказывайте, — попросил веселый директор, вручая девушке запотевший стакан газированной воды. — Вы, говорят, не только проходили мимо, но даже и встречались здесь с кем-то.
— Да, — кивнула Маргарита. — И та субботняя встреча мне дорого обошлась.
— Надо же! Но «Корвет» здесь совершенно ни при чем. Если у вас проблемы, мы не виноваты
— Дело в том, что четырнадцатого августа по просьбе моего хорошего знакомого я предоставил офис для съемок рекламного клипа. Подъехал утром, собственноручно отдал ключи от входной двери и кабинета.
— Кому? — не дыша, спросила Маргарита. Ей казалось, она балансирует на веревке, натянутой над бездонной пропастью.
— Наверное, той самой даме, которая потом вас подвела. Пусть это останется на ее совести.
— Рыжеволосая? —Да.
— Не совсем худая? — Точнее — вовсе не худая. Но довольно приятной внешности. Владелица фирмы, для которой снимался клип. Ариадна Михайловна.
Маргарита задохнулась от волнения. Выход из мастерски скомпонованной ловушки, куда ее заманили, находился совсем близко.
— Значит, Ариадна Михайловна хорошо вам знакома? Да?!
— Почему? — удивился директор. — С чего вы взяли? Я видел ее в первый и последний раз.
— ?!!!
— Что, так сильно она вам насолила?
— Но вы же сказали, что по просьбе вашего хорошего знакомого, то есть, я поняла, вашей хорошей знакомой — Ариадны Михайловны…
— Нет, моя красивая незнакомка, кстати, как вас зовут? Маргарита? А меня Леонид Сергеевич
— Очень рад. Можно просто Леня. Об услуге меня просила не сама Ариадна. Она являлась, так сказать, протеже…
— Кто же?! Кто попросил вас предоставить офис для съемок?!
Взволнованное нетерпение Маргариты насторожило Леонида Сергеевича.
— Поймите, она грандиозно меня подставила! — взмолилась Маргарита. — Мне просто необходимо ее найти! Помогите!
— Не понимаю, — задумался директор. — Что же тут творилось четырнадцатого августа? Проворачивались какие-то махинации?.. Но человек, просивший об услуге, был настолько надежен… У меня никогда не было повода усомниться в его порядочности…
— А почему вы говорите о нем в прошедшем времени? Кто он?
— Да вы наверняка не знаете. Ну, имя, возможно, слыхали. Человек в городе был очень известен.
Никита Кармелин. Слышали? К сожалению, он погиб…
— Кар-ме-лин… — по слогам повторила Маргарита.
Чтобы привести девушку в чувство, ее сейчас надо было или огреть пудовым «Всемирным каталогом туризма», который лежал на столе директора, или самому Леониду Сергеевичу изобразить что-нибудь выдающееся — к примеру, сплясать румбу на подоконнике. Маргарита не дышала, не моргала, не шевелилась, и вообще единственным признаком жизни на ее лице был распускающийся розовым бутоном румянец.
— Давление подскочило, — понял Леонид Сергеевич. — Ну-ка, милая моя, еще водички глотните. А то свалитесь в обморок. Доказывай потом персоналу и жене, что мы тут с вами не страстно обнимались, а вели деловую беседу. Ой, уже и уши загорелись!
Маргарита заторможенно осушила стакан и встала, чтобы покинуть кабинет. Теперь она уже совсем ничего не понимала.
* * *
Причудливо изогнутая чугунная скамейка в Пушкинском парке была усыпана кукурузно-желтыми листьями, упавшими с серебристого тополя. Настасья помахала перчатками, очищая деревянное сиденье. К ее костюму цвета цикламен идеально подходили тонкие перчатки из нежно-фиолетовой лайки, однако погода не располагала к тому, чтобы их надеть. Было тепло, солнечно, тихо, и пахло увядшей листвой.
Комбайн в море колосистой пшеницы — так выглядел подплывающий к скамейке оперативник Здоровякин, огромный, квадратный, вздымающий ногами волны сухих золотых листьев. Он сел на скамейку и приник к Настасье.
— Знаешь, — без приветствия начала она (приветствие и пара сотен признаний в любви содержались в их утреннем телефонном разговоре). — Хочу поваляться в ногах у свекрови.
— Прямо мечтаешь? — немного удивился Илья.
— Ну. Сгораю от нетерпения.
— А зачем?
— Да я подумала. Она теперь такая богатая женщина. Почему бы ей не оставить мне дом? Зачем он ей?
— Но ведь Кармелина и так позволила тебе в нем жить.
— Временно. Пока я не куплю себе квартиру. Живу как на вокзале, ты знаешь. С постоянным ощущением, что скоро придется уезжать.
Илья знал это очень хорошо, потому что коробки, наполненные скарбом, так и громоздились по всему дому, а Здоровякин настойчиво проверял каждую из них на прочность, уже едва не убившись раз восемь. Кроме того, благодаря неимоверному хаосу, царившему в Настасьиных апартаментах, Илья мог с воодушевлением предаваться любимому виду спорта — садиться на стулья или кресла поверх разнообразных и полезных предметов. Вчера, например, он сел на пакет с пиццей и десятком яиц. Настасья, наверное, долго думала, прежде чем нашла для продовольственной покупки такое удобное месторасположение — на втором этаже, на диванчике около гардеробной, в десяти километрах от кухни и холодильника…
— А мне, чтобы насобирать на квартиру, придется расстаться со слишком большим количеством любимых вещей.
— Продай «рено», — посоветовал Илья. Он уткнулся носом в шею Настасьи и тихо млел от ее запаха.
— Вот именно! А почему я должна продавать «рено»? Я не могу без машины! Я привыкла на ней ездить. Я и подумала — пусть лучше свекровь подарит мне коттеджик. Правда ведь? Там каждый метр паркета освящен нашей с Никитой любовью. Как ты думаешь, она согласится? Если я упаду ей в ноги?
— Не знаю, — пожал плечами Илья. — Я ведь с ней практически незнаком.
— Она вырвала у меня с мясом «Галерею цветов»
— Не потому, что всю жизнь мечтала владеть парфюмерным бутиком, а только чтобы досадить мне. Теперь громит там все, намереваясь создать на месте магазина какой-то дурацкий женский салон. Она меня ненавидит. Да, ей будет очень приятно видеть мое унижение.
— Настя, а стоит ли унижаться?
— Я так люблю мой домик на Оранжевом бульваре, — всхлипнула Настасья. — Хочу остаться в нем
— И ты бы ко мне переехал. Со временем.
Илья отстранился и внимательно посмотрел на подругу. Несбыточные мечты — вот чем было предложение Настасьи.
— С Машей и детьми, — добавила Настасья
Здоровякин горько усмехнулся.
— Ладно, мы сейчас не об этом. Ну подумай, тебе было бы приятно видеть врага, ползающего перед тобой на коленях?
— Вряд ли, — поморщился Илья.
— Я никогда не пыталась найти общий язык со свекровью. Возможно, стоило только дать ей понять, что я безоговорочно признаю ее интеллектуальное превосходство, искренне восхищаюсь ее всякими там качествами, и она тогда относилась бы ко мне более человечно?
— Если ты не делала этого раньше, когда тебе ничего не было от нее нужно, то теперь и подавно это будет выглядеть фальшиво.
— А я не буду льстить. Только умолять гнусавым от слез голосом, — вздохнула Настасья. — Пусть видит, что загнала меня, бедняжку, в угол.
Настасья откинулась на скамейке, закинула ногу на ногу. Илья едва не рассмеялся. С огромным трудом можно было предположить, что сидящая рядом соблазнительная красавица в ярком цикламеновом костюме загнана кем-то в угол.
— Что? — удивилась Настасья. — Слишком хорошо выгляжу? Не соответствую роли? Это потому, что ты рядом. Я расцветаю в лучах твоей любви. Нет, не смейся! Скажи, есть ли у меня шанс? А то буду битый час изображать мокрицу, и все зря.
— Не советую, — покачал головой Илья. — Не знаю, чем можно из твоей свекрови выбить искру сострадания.
— Тогда не буду унижаться и рыдать, — сразу согласилась Настасья. — Если честно, даже противно и думать об этом. Просто предложу ей подарить мне особняк. В память о тринадцати годах счастья и любви, прожитых ее сыном рядом со мной. Вдруг моя прямолинейность сразит ее наповал.
