Лариса Соболева - Убийство по Шекспиру
— Я так и не поняла Витальку. Зачем он солгал… хотел досадить Елене, не простившей измены?
— Скорее всего, что так, — согласилась Оксана. — Только это была последняя капля для Ушаковой. Очевидно, она почувствовала, что больше не в силах противостоять атаке на нее, решила покончить со всем одним махом. И со всеми. Она ведь попросила у вас крупную сумму денег. Этот факт мы сначала тоже промахнули. Для чего ей нужны были деньги? Чтобы приобрести наркотики, яд, коньяк и так далее. Но почему-то не всем отправила яд. Забыла? В состоянии возбуждения проглядела?
— Да это как раз объяснимо. Сыграла степень вины. Те, кто сильно ее доставал, получили яд, кто и нашим и вашим служил, получили подарок без яда, но ведь и они напуганы были до смерти. Рубан и Лопаткин — люди сами обделенные, только не понимают этого, их она подставила, как они подставляли ее. Вот и все. Это в ее духе. Значит, яд в бокал бросила она…
— Без сомнения, — кивнула Волгина. — Подтверждение получили, когда произвели обыск в квартире Ушаковых, там и нашли синильную кислоту, банку, где она настаивала мухоморы…
— Боже мой, — прикрыла ладонью глаза Карина. — Может, это все же сделал Виталька?
— Карина, не обольщайтесь. Мы не надеялись найти тару, где она хранила яд до того, как бросила в бокал, было упущено время. Но снова Степан сообразил, где искать. Смотрите: Анна выпила напиток и убежала, чтобы не встречаться с Еленой, так? Минут пять спустя Елена идет со сцены за кулисы, забирает поднос, на котором стоят бокал и кувшин, и возвращается на сцену. Она наливает в бокал напиток, а Ушаков бросает из табакерки сахар. В табакерке посторонних веществ не обнаружено. Когда же яд появился в бокале? Ответ один: по пути на сцену. Елена бросила яд и сразу шагнула на сцену, ведь ее муж не должен был ничего заметить. А емкость из-под яда держала в руке. Тогда возникает вопрос, куда делась емкость? Ведь Елена намеренно обставила все так, чтобы все подумали: это убийство. Она не стала бросать емкость в угол сцены, ее могли найти, а там отпечатки, стереть их не было времени. Обнаружив находку, догадались бы, что произошло.
— Вы нашли емкость? — нетерпеливо перебила Карина.
— За подкладкой ее корсета. Она подпорола подкладку там, где вшиты косточки. Это маленькая колбочка. Думаю, ее обнаружили бы еще не скоро. Вот и все. Скажу только, что Елена Ушакова всем пощекотала нервишки. Ведь очень страшно, когда думаешь на каждого, кто тебя окружает, что это убийца и следующим будешь ты.
— Как горько, обидно заканчивать так жизнь, — вздохнула Карина. — Она боролась за место в театре и тогда, когда это стало бессмысленным делом. У Ленки отнимали ее жизнь, она и бросила им кость, но при том едва не утащила всех за собой. Юлика поймают?
— Без сомнения, — улыбнулась Оксана. — А ведь ваш рассказ о нем тоже помог. С его стороны было глупостью убивать директрису, но человек, однажды убивший, уверен в своей ловкости и хитрости. Кстати, директриса и дала показания против него. Он принес пирожные, готовил кофе, после чего Эре Лукьяновне стало плохо. А Анна рассказала, почему осталась в театре. Сама она подбросить заколку не могла, да и причин у нее не было убивать директора. Овчаренко тоже исключалась. Юлиан понадеялся списать на отравителя, а отравитель-то давно на том свете, этого он не знал. Вот так мы вычислили Юлиана.
— Эпоха поистине Кощей Бессмертный, — и Карина открыла дверцу, спустила ноги на землю, затем обернулась. — Если б не палец Лены, вы бы меня так и подозревали?
— Полагаю, все равно мы вышли бы на самоубийство, но позже, много позже.
Карина попрощалась и смотрела вслед машине, пока та не свернула за угол. Поднявшись на свой этаж, долго не решалась позвонить, стояла наедине с мыслями, а они все были о Елене Ушаковой. В такие минуты ищешь собственную вину, хоть и подсказывает логика, что это глупо.
Дверь открыла дочь, закричала:
— Мама! Папа, мама вернулась!
В прихожую вылетел Игнат, обнял. Наконец приехал.
— Тебя так долго не было… — захлюпала носом Карина.
— Тчшш… — гладил он ее по волосам, прижимая крепко-крепко. — Я все знаю, все. Не говори ничего… только… чего ты сейчас хочешь?
Их обоих обнимала дочь, плакала от радости. Карина отстранилась от мужа, заглянула ему в глаза — самые замечательные глаза в мире, и сказала:
— Полстакана водки, сигарету и… чтобы вы всегда были со мной.
— Так мало? — рассмеялся он.
Карина на мгновение задумалась: а правда, неужели это все, что ей нужно? Когда-то этого было недостаточно. Когда-то она забрасывала семью, бежала на репетиции и счастлива была лишь на сцене… но сейчас… и в будущем…
— Это много, очень много, — сказала она мужу.
3
Понедельник… Нет, все же понедельник день сюрпризов. Степа с Яной пришли во дворец бракосочетания. Им дали заполнить бланки. Степа достал авторучку, и вдруг…
— Если ты сейчас ответишь, я тебя точно убью, — пробормотала Яна, предчувствуя крах надежд.
— Янка, я не могу не ответить, — вынимая из кармана мобильник, произнес он. — Заречный слушает…
— Степан… — послышался трагический голос Куликовского. — Срочно приезжай к прокурору. Срочно. Тебя вызывает прокурор.
— А что случилось?
— Приезжай немедленно! — рявкнул Кулик.
Степа виновато уставился на Янку. Девушка надула губы:
— Мы никогда не то что не поженимся, заявление не подадим. Куда?
— Прокурор вызывает, — вздохнул Степа. — Знаешь что, ты захвати бланки, а я дома заполню, потом привезу сюда. Угу?
— Да хоть двадцать «угу»! Но при подаче заявлений нужны двое, а не один. Я сегодня уже пропустила институт.
— Ничего, все уладим, — уже на ходу бросил он.
У прокуратуры знакомая машина, в ней Толик и Костя Луценко хохотали аж до икоты, Степу не заметили. «Что они-то здесь делают?» — подумал он и вбежал в здание прокуратуры.
Прокурор, важный, как артист Кандыков, восседал за прокурорским столом. Здесь же находился и Куликовский. Оживились, когда Степа вошел, значит, действительно его ждали. Что за интерес у прокурора к его персоне? Он первый раз у него на приеме, разумеется, недоумевал. Прокурор предложил присесть напротив. Степа присел. Прокурор ел его глазами — точь-в-точь Оксана Волгина на допросах. Когда тебя так рассматривают, словно ты натворил невесть что, становится не по себе. Степа заерзал. Прокурор протянул ему лист бумаги:
— Читай, Заречный.
Взял лист и начал вслух:
— «Самаму главнаму прокурору города…»
— Читай про себя, мы уже наизусть знаем, — строго сказал прокурор.
На листе было написано вкривь и вкось:
«Самаму главнаму прокурору города. Даводим до вашиво свединия, что старший летенант Заречный Степан напал на людей, каторых жисть и так жистока обидила. Напал он ночью с бандюками сваими, надел наручники, ни паказав бумашку на арест. Бандюки и Заречный вывизли нас за город, пастроили. Бандюки стали капать яму глыбокую. А Заречный сказал, шо замочит нас. И шо яму ту капают для нас, шоб нас закапать туда. Один наш пацан выступил против насилия. Заречный выстрилил в ниво аж два раза. Наш пацан сканчался на месте. А бандюки взяли нашиво пацана и бросили в яму и стали зарывать. А мы все разбижалися. Гражданин прокурор, просим вас наказать Заречнова. Он садюга и таким нет места в органах. Эдак каждый будит стрелять в нисчасных людей. Труп нашиво пацана найдете на двацатом километре у самово берега. Там видно. Земля вскопана. С уважением…»
Далее следовали подписи. Степа принялся считать количество:
— Три… шесть… десять… двенад…
— Прочел? — гаркнул прокурор. — Заречный, как ты мог совершить преступление?!!
Степа положил лист перед прокурором и спокойно спросил:
— А где труп?
Пауза. Прокурор откинулся на спинку кресла, упираясь кистями рук в стол, долго смотрел на Степана. Куликовский тоже с нескрываемым интересом следил за Степаном и помалкивал. В кабинет влетела Волгина:
— Можно?
Она вся была полна решимости, наверняка на выручку примчалась. Степа, повернувшись к ней, изобразил несколько зверских гримас, означавших: молчи. Она не поняла, бросилась в защиту:
— Должна доложить, что Заречный не мог сделать то, в чем его обвиняют. Все это время он и я были вместе.
Степа подпер ладонью щеку и мысленно материл Оксану. Прокурор перебил ее:
— Капитан Волгина, я вас приглашал?
— Но… — не смутилась Оксана, однако договорить ей прокурор не дал:
— Сядьте! Предупреждаю: вы, капитан Волгина, пойдете как соучастница, раз все это время вы и он были вместе.
Оксана присела на краешек стула, выпрямив спину и сложив руки на коленях. В этот момент она Степе напомнила Марию Рубан. О, как люди похожи друг на друга! А прокурор тем временем вычислял, каким образом просочилась информация за стены его кабинета. О письме бомжей знала секретарша и два заместителя. Потом узнал Куликовский. Кто же из них растрепался? Ничего нельзя утаить даже в прокуратуре! Бардак!
