Ирина Мельникова - От ненависти до любви
Наконец мы очутились на краю огромной ямы метров этак пятидесяти в диаметре и глубиной, наверно, не меньше.
– Ого! – вырвалось у меня. – Вот это сила!
Было чему удивляться. Вершину сопки будто вмял гигантский кулак. Я мысленно перекрестилась. Ведь я могла лежать под завалом на пару с Севой…
Я ничего не сказала Олегу. Мы поняли друг друга без слов. Спускаться вниз не было смысла. На дне провала уже скопилась вода. Со временем здесь должно появиться новое озеро.
– Жаль, – сказала я, – пропала Алтанхас.
– Успокойся, – Олег взял меня за руку, – главное, ты жива-здорова…
Он еще что-то говорил, и в другой раз я бы не пропустила ни слова, но странное возбуждение, никак не связанное с Олегом – это я знала абсолютно точно, – росло, росло во мне, и когда достигло критической точки, я вырвала руку и побежала по камням вниз. Куда я неслась? На что надеялась? До сих пор не знаю, как называлось то чувство, которое заставило меня забыть об опасности. Оно было сродни сумасшествию…
– Маша! Стой! – кричал Олег. – Осторожнее! Камни могут поплыть!
Эти предупреждения я пропускала мимо ушей. Вперед, вперед! Душа рвалась, стремилась к чему-то неведомому, разум явно не поспевал за ней.
Стоп! Я остановилась внезапно, словно наткнулась на колючую проволоку. Что там такое? Что болтается на ветке кедрового стланика? Отчего вдруг подпрыгнуло сердце?
Мне очень хотелось обмануться, махнуть рукой, даже выругаться от досады, дескать, чудится всякая ерунда… Но я наклонилась. И обомлела! Нет, совсем не ерунда! На ветке болтался колокольчик. Очень похожий на тот, что я держала в руках в том странном лабазе. Он тоже был покрыт зеленовато-сизой патиной, а надпись «Заводъ Филарèта Горèлова» совпадала и вовсе один в один.
Я озадаченно хмыкнула, сняла колокольчик с ветки и внимательно его осмотрела.
У входа в лабаз я лишь глянула на него и тотчас забыла. Не помнила даже, куда он подевался.
Я присела на камень, качнула колокольчик. Чистый хрустальный звон разбудил тишину. Я огляделась по сторонам. Почему неохота уходить отсюда? Так бы и сидела, слушая эти чистые звуки: звон колокольчика, шум ветра в скалах, ропот горного ручья…
К знакомым звукам прибавился вдруг новый, похожий на звучание флейты. Донесся он со стороны провала. Я насторожилась, прислушалась и неожиданно уловила тот же звук, но шел он сбоку из глубокой ложбины… Нет, это не запоздалое эхо и не крик филина. До ночи еще далеко, часов шесть как минимум.
Налетел холодный ветерок и сразу пробрал меня до костей. Я поежилась и поискала взглядом Олега. Он сидел на камне метрах в пяти выше меня и курил.
– Собирайся, – сказал он, заметив мой взгляд. – Нужно возвращаться.
Я бросила последний взгляд в провал и ахнула от неожиданности. Даю голову на отсечение, пять минут назад на большом камне, который находился чуть ниже меня, ничего не было. Как раз над ним висел колокольчик, и я бы обязательно заметила…
– Алтанхас, – я чуть не заплакала, обнимая золотую фигурку. – Откуда ты взялась?
Я опустилась на колени, провела пальцем по тугой щеке. Она была теплой, видно, нагрелась от солнца.
– Что там? Что случилось? – крикнул сверху Олег.
– Смотри, – я отступила в сторону. – Это она, сила Алтанхас.
И, повесив на шею статуэтки колокольчик, завязала шнурок бантиком.
Олег заторопился ко мне.
– Откуда она взялась?
– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Приходится верить в чудеса. Иначе не объяснишь.
Олег присел рядом с золотой фигуркой на корточки, внимательно осмотрел ее, ощупал, повертел… Но когда попытался поднять, охнул:
– Ничего себе! И впрямь килограммов тридцать будет.
– Ничего, – я погладила идола по голове, – донесу как-нибудь в рюкзаке.
– Не выдумывай, – Олег резко поднялся на ноги. – Статуэтку сдадим по акту как исторически ценную вещь. А все сказки забудь, как страшный сон.
– Я пойду в Поганкину Марь, – сказала я тихо. – Что бы ты ни говорил, как бы ни убеждал, но я понесу туда Алтанхас, чего бы мне это ни стоило.
– Маша, не сходи с ума, – Олег взял меня за руку. – Я тебя не пущу. Там же сплошные топи.
– У меня есть Костина карта. Он обозначил тропу.
– По этой тропе еще пройти надо…
– Ничего, у меня молитва есть.
Я достала из нагрудного кармана замызганный листок бумаги и прочитала:«…За болотом немного положено – мне приходится взять. Отойди же, нечистая сила, не вами положено, не вам и стеречь».
– Господи, вразуми дурочку! – Олег воздел руки к небу. – Это же смертельно опасно, тяжело, в конце концов. Не забывай, скоро здесь будут милиция и прокуратура. Что я им отвечу? Что капитан милиции Лазарева с двумя пудами золота отбыла в неизвестном направлении? Учти, это чистейшей воды авантюра, и по закону…
– А по совести? – Я снизу вверх посмотрела на Олега. – Если не поможешь, так хоть не мешай… А?
Олег нахмурился, лоб его перечеркнула глубокая складка.
– Решайся! – сказала я. – Впрочем, тебе и прикрывать меня не придется. По карте до острова километров пять. Если она не врет и там есть тропа, я обернусь часа за три.
– Складно у тебя получается, – пробурчал Олег, отводя взгляд. – Севку с приятелями болото не пропустило, а ты вдруг пройдешь, аки посуху. Там без груза ходить – большая проблема, а ты два пуда потащишь. Не отпущу! Потом всю жизнь корить себя буду, что не удержал.
– Слабый ты уговорщик, Замятин, – засмеялась я. – Не убедил меня!
Олег схватил меня за руку, больно стиснул запястье.
– Отпусти, – сказала я тихо и аккуратно разжала его пальцы. – Испортить все легко…
– Ты уже испортила, – сказал он и отвернулся. – Даже не предложила идти вместе. Как одна справишься, думала?
– Думала, – я коснулась его плеча. – Встречай милицию и прокуратуру, отчитывайся, рапортуй. У меня есть запасной аэродром. Выгонят из милиции, займусь школой. Участкового найдут, а учительницу вряд ли. Так что проживу!
– О чем ты говоришь? – Олег привлек меня к себе. – Это же подсудное дело! Тебе лет десять впаяют за хищение в особо крупных размерах!
– Впаяют, если ты доложишь! – Я посмотрела ему в глаза. – И посадят, если докажут кражу. Алтанхас, кроме нас двоих, никто не видел…
– Ладно, иди, – сказал он глухо. – Дай бог, чтоб ты успела вернуться до приезда следаков.
– Постараюсь, – сказала я и посмотрела на Алтанхас. Только сейчас мне пришло в голову, что фигурка может называться по-другому. Ведь это не сама Золотая Баба, а как бы ее внучка. Впрочем, какое мне дело, как она называется на самом деле. В памяти моей она останется навсегда под именем Алтанхас.
Глава 33
– Однако утка кричит, марь близко, – сказал Маркел, останавливаясь и прислушиваясь. Не знаю, по какой причине, но он вызвался проводить меня до Поганкиной Мари. Привел из пастушьего стана лошадей, помог приторочить к седлу рюкзак с идолом. Пару раз за время пути мне показалось, что он хочет заговорить со мной. Но так и не решился, а я не настаивала… Вот и ехали молча, занятые своими думами, пока не услышали утиный крик.
Утка не обманула: лес внезапно оборвался, мы вышли к болоту. Пестрыми хлопьями копились в небе облака, по долине лениво ползли их причудливые тени. Впереди разлеглось поле с редкими кочками, прикрытое темно-зелеными мхами. Ни деревца, ни кустика. Никаких следов. Звери, должно быть, обходили его стороною. Только вдалеке виднелись одинокие деревья, чахлые, горбатые, измученные непосильной борьбой с ветрами и зимними стужами.
Мы спешились. Я сняла и поставила на землю рюкзак с золотой фигуркой Алтанхас. Только сейчас, рядом с болотом, которое мне предстояло преодолеть пешком, я помаленьку стала понимать, какую непосильную ношу в прямом и переносном смысле взвалила себе на плечи.
– Ну что, Мария, прощаться будем? – дед покосился на меня. – Я б пошел с тобой, только нет мне хода к Хурулдаю! Не пустит он меня…
– Ты вернешься в Макаровку? – спросила я. – К Олегу?
– А что Олег? Младенец сопливый? – нахмурился Маркел. – К Игнату вернусь. Ему несладко теперя… Родная внучка не приняла…
– А ты как хотел? Он столько всего натворил!
– Вас, молодежь, раззе поймешь? – махнул рукой Маркел. – То денег вам мало, а коль на голову упадут, бери – не хочу, опять на дыбы!
– Не нужны мне его деньги! Сколько можно повторять? – рассердилась я. – Шихану впору о душе задуматься! Об остальном прокурор позаботится!
– И-эх! – протяжно выдохнул Маркел. – Дело твое! Чуток больше, чем нужно, ты на себя взвалила. Гляди – не надорвись.
Я сделала вид, что не поняла намека, и сказала, стараясь, чтобы голос звучал бодро:
– Ничего, потихоньку, полегоньку, доберусь, не беспокойся!
– Не получится полегоньку, – вздохнул Маркел и перекрестился. – Не простит мне Игнат, что оставил тебя.
– Не казнись, – сказала я строго, – все обойдется. У меня же карта есть.
