Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание
― О! ― вместо приветствия округлил при виде меня глаза Харин. ― Выходит, не зря нас в школе-то милиции учили: преступника тянет на место преступления!
― Сам пришел, ― удовлетворенно кивнул, выглядывая в коридор, Мнишин. ― Ну-ну.
― Пришел, ― подтвердил я и, вспомнив Прокопчика, добавил: ― Собственными руками.
― Будешь писать чистосердечное? ― хищно поинтересовался Харин.
― Буду, ― кивнул я, направляясь в гостиную. — Только дайте сперва взглянуть, что там с доктором сделали.
Но Харин угрожающе оттер меня плечом.
― А что, не насмотрелся еще, что ли? Тебя в шесть пятнадцать вместе с ним видели ― есть свидетели.
А медик говорит: смерть не позже семи наступила! Сейчас поедешь к нам в отдел, дадим тебе бумагу, ручку…
― Ты чего, Харин, правда дурак или прикидываешься? ― спросил я, начиняя помаленьку закипать. — Какие свидетели? Кто меня с ним видел?
― Вахтерша внизу, в подъезде!
― Ну и что конкретно она видела?
― А вот как вы под ручку выходили!
― Выходи-и-или, ― протянул я. ― Это что ж у тебя получается: я его сперва убил, а потом под ручку с ним вышел? Так?
― Все равно, ― упрямо набычился Харин. ― Ты последний.
― И что, за мной не занимать? ― Я уже разозлился не на шутку. ― Вот что я тебе, Харин, скажу: чем прикидываться дураком, лучше прикидывайся умным.
Мне показалось, он меня сейчас укусит ― такая у него была перекошенная рожа. Но тут вмешался до сих пор молча наблюдавший за нашей перебранкой Мнишин.
― Пусти его, ― коротко бросил он и добавил, адресуясь уже ко мне: ― Только руками ничего не лапать.
Я шагнул за порог гостиной и увидел ровно то, что ожидал. Зрелище было настолько ужасно, что в первое мгновение я не выдержал ― зажмурился. Потом, глубоко вздохнув пару раз, чтобы унять подступившую к горлу тошноту, заставил себя открыть глаза.
Доктор Ядов лежал на полу аккурат между диваном, на котором всего каких-то несколько часов назад приводил меня в чувство, и обеденным столом, где на чайном блюдечке еще лежали пустые ампулы, шприцы и даже салфетка с подсохшим пятнышком моей крови.
Тело лежало на спине с широко раскинутыми руками. Словно профессор пытался в последний момент сказать кому-то: извините, что так вышло, но ничего теперь не поделаешь. Рубашка на груди была разодрана или распорота чем-то острым, а дальше все от живота до подбородка представляло собой одно кровавое месиво. Удивительно, но лицо осталось совершенно не тронутым. Если не считать несомненных признаков асфиксии ― что неудивительно: на шее профессора тугой петлей был затянут кожаный собачий поводок.
Над трупом склонился незнакомый судмедэксперт, а чуть поодаль пристроился на краешке стула криминалист с Петровки Гужонкин, который приветствовал меня слабой улыбкой, больше смахивающей на гримасу отвращения. Его стараниями все вокруг, что не залито кровью, было обильно засыпано черным порошком для снятия отпечатков. Сочетание красного с черным создавало обстановку какого-то сатанинского действа. Что было не так уж далеко от истины.
Я присел на корточки рядом с телом и спросил медика:
― А что ниже пояса?
Он взглянул на меня поверх очков без всякого любопытства к моей персоне. Раз я здесь и что-то спрашиваю, значит, имею право. Но вопрос мой понял совершенно правильно:
― Имеете в виду гениталии? Нет, на этот раз, как ни странно, даже не тронуты.
Дама Бланк обычно с гениталий и начинала ― это был ее фирменный почерк. Я встал и повернулся к Гужонкину:
― А карта? Карта была?
В ответ он только вяло приподнял левую руку с целлофановым пакетом, в котором виднелась испачканная кровью, но хорошо различимая дама червей.
Делать тут больше было нечего, и я вернулся в коридор. Мнишин смотрел вопросительно, а Харин даже с ноги на ногу переминался от нетерпения — так ему хотелось побыстрее начать допрос с пристрастием. Но я не люблю доставлять ему удовольствие.
― Значит, главный вопрос, ― начал я, обращаясь к Мнишину, ― что ваш покорный слуга делал дома у профессора в шесть часов утра?
Тот утвердительно кивнул, глядя мне в лоб, будто целясь.
Рассказывать про свою позорную схватку с Дамой Бланк я не собирался. Прежде всего отсутствовала уверенность, не плод ли она абсента с Валькиным табачком. Все остальное можно было вываливать почти как есть. Поэтому я продолжил:
― Отвечаю. Накануне мы с приятелем крепко дали, я его пошел провожать и встретил Ядова. Он тоже моцион перед сном совершал. Видать, был я не очень хорош, он меня пригласил зайти к нему и даже лично вколол чего-то расслабляющего и успокаивающего ― вон на тарелке еще шприцы остались и салфетка с моей кровью. Можете генетическую экспертизу провести.
― А нельзя без этих твоих подъелдыкиваний? — поморщился Мнишин. ― Потом что было?
― Потом Ядов вышел вместе со мной, моцион свой догуливать. У моего подъезда расстались, а он дальше двинул. Что еще?
― Кажись, не врет, ― задумчиво глядя в пол, произнес Мнишин.
Но Харин упрямо помотал башкой и злобно процедил:
― Да он всегда врет! ― Подумал и добавил: ― Даже когда правду говорит!
Применительно к данному случаю я как честный человек не мог с ним не согласиться.
― А там чего высматривал? ― кивнул в сторону комнаты Мнишин.
― Маньячка до сих пор резала мужикам гениталии. Тут этого нет.
― А без тебя мы не заметили! ― грубо влез в разговор Харин.
Но Мнишин, отмахнувшись от него, поинтересовался главным образом у застежки моей новой куртки:
― И какие выводы?
Я задумался. Но не над выводами, а над тем, стоит ли делиться ими с Мнишиным и Хариным. В конце концов решил, что стоит ― все-таки коллеги.
― Или это подражатель, или… Некий знак. Что у Дамы Бланк была для убийства старика другая причина. Я имею в виду ― по сравнению с предыдущими.
Похоже, мои мысли совпадали с мнишинскими, потому что он благосклонно кивнул. Но спросил:
― А какая-такая причина?
Я только руками развел: дескать, откуда мне знать.
Но тут, выхватив из кармана блокнот и приготовившись записывать, снова встрял Харин ― причем голосом плохого следователя:
― Фамилию приятеля, адрес, телефон.
Я пожал плечами. Давайте, ребятки, поломайте зубки. Но вслух сказал:
― Да школьный дружок мой, сто лет не виделись. Валька По… Воробьев-Приветов Валентин Олегович. В цековской башне живет. А телефонами мы как-то на радостях позабыли обменяться.
Больше вопросов ко мне не было. Внизу на лестнице раздались шаги сразу нескольких человек: подъехало наконец начальство. Мнишин с Хариным переключились на вновь прибывших, а я потихоньку ретировался. В конце концов, никто специально не поручал мне ловить Даму Бланк, а попытка прошлой ночью сделать это на общественных началах ничем хорошим не кончилась.
Тем более что у меня полно собственных дел. За которые, между прочим, мне обещали хорошо заплатить. А это серьезный стимул, чтобы немедленно с головой окунуться в работу.
Оказавшись в своем офисе, я первым делом перерыл все на столе в поисках номера телефона Вальки: вдруг я его все-таки записал, но по пьяни об этом забыл. У меня созрел план, как добыть украденные Нинель жесткие диски. И требовалась поддержка: техническая и финансовая. Не помешал бы и административный ресурс. Нужен был мощный союзник, каковым со всем своим арсеналом несомненно являлась финансово-промышленная группа «Фарус».
Но никакого номера я не нашел. Поэтому полез в Интернет, отыскал там телефон пресс-центра «Фаруса», позвонил и тупо поинтересовался, как мне найти господина Воробьева-Приветова. Оттуда меня отфутболили в справочный центр, где я добрых минут пять слушал механические голоса, советовавшие нажимать разные кнопки в зависимости от желания соединиться с тем или иным отделом. Наконец дождался живого оператора, вернее операторши, и изложил ей свою нужду. В голосе ее прозвучало удивление — видать, нечасто на нее выходили с подобными просьбами, но она все-таки переключила меня на приемную. Там профессионально любезная секретарша спросила, по какому вопросу я звоню Валентину Олеговичу. Услышав, что по личному, поинтересовалась, как меня представить. Я ответил: как Станислава Северина. Она дала мне минуты две или три понаслаждаться мелодией из кинофильма «Серенада Солнечной долины», после чего вернулась в трубку, чтобы радостно сообщить: Валентин Олегович на совещании, но как только освободится, ему передадут, что я звонил. Ту-ту-ту…
Теперь образовались два варианта: ждать, пока Понос закончит совещаться, или, не теряя времени, начать действовать самостоятельно. Я выбрал второй.
Для начала по мобильному разыскал Прокопчика, который, как положено зеваке, праздно ошивался в толпе любопытных возле ядовского подъезда. Дав ему для порядка нагоняй, я усадил его за компьютер с заданием найти список отделений банка «Капитанский» и посмотреть, нет ли среди их адресов чего-нибудь похожего на «Пет. ал.». А сам сел на телефон в поисках оптимального способа ухода от слежки: не стоило забывать, что я жив и на свободе исключительно потому, что признан годным в качестве насаженного на крючок живца.
