Екатерина Лесина - Фотограф смерти
– А…
Дашка покачала головой, и Вась-Вася замолк. Правильно. Не надо перебивать Адама. Пусть говорит. И трет пальцы. И делает, что ему заблагорассудится, главное, что живой. И все живы. Даже тот придурок имеет шансы выкарабкаться.
Придурка увезла «Скорая». И полиция убралась, отправилась спасать несчастную Женечку.
Вась-Вася уверен, что показания она даст. А если не она, то Дашка.
Дашка не против, но потом. Сейчас она устала.
– Меркуриализм характеризуется астенией, сочетающейся с неврологическими расстройствами и нарастающими явлениями психоорганического синдрома. Классическими симптомами являются общее депрессивное состояние при резких сменах настроения, шизоидные тенденции с регулярными вспышками немотивированной ярости. Физиологические симптомы: утомляемость, частые мигрени, хронический стоматит, гломерулонефрит… Собака, которая гоняется за собственным хвостом.
Он скомкал ткань и бросил в колодец.
– Что? – встрепенулся Артем, который до того сидел тихо, виновато.
– Воплощая навязчивую идею, он травил себя. А отравление усугубляло психопатическое состояние, если я правильно интерпретировал образ, заложенный в пословице.
– Адам, – сказала Дашка, – поехали домой.
Артем предложил подвезти, но Дашка отказалась. История окончена. Пора разбегаться, и лучше сразу, не дожидаясь, пока корни-связи наново прорастут. Корни рвать больно.
Такси привезло к «Харону», и Дашка поняла, что до своей квартиры она точно не доберется. Но «Харон» тоже дом. Она и соскучиться успела.
Адам шел по тропинке, и казалось, что все как прежде. Сейчас зажгутся фонари, привлекая мошкару и толстых ночных бабочек. В черных окнах вспыхнет свет, а странный мир смерти заживет своей искаженной жизнью.
Но до корпуса Адам не дошел, сел на лавку и сказал:
– Выходит, что их надо отпускать. Малышевские не желали отпускать дочь, чем спровоцировали изменения психики Антонины. В свою очередь, она повторила самоубийство Анны, потому что также не желала отпустить.
– И Дмитрий не мог расстаться с Илоной, как и Артем. Тот же всерьез пытался пристрелить поганца… Совсем дурной, да?
Адам не ответил. Дашка распрекрасно видела, о чем он думает. Его мысли предсказуемы и завязаны на Янку.
– Забывание – нормальный психологический процесс, – наконец произнес он. – Но почему я сопротивляюсь ему? Со всех точек зрения этот процесс мне выгоден. Забыв, я ликвидирую постоянный источник стресса. Тогда почему?!
– Потому что ты любишь. И потому что ты – человек, хотя изо всех сил притворяешься машиной. А людям свойственно поступать нелогично. Я вот тоже… забываю. И страшно, что забуду, хотя от проблем – да, избавило бы.
– И что делать?
– Не знаю, – честно сказала Дашка. – Наверное, жить.
Сентябрьский дождь отмыл небо добела. Влажно шелестели кленовые листья. Держались за зелень тополя, и зябко дрожали березы.
– Привет, я боялся, что ты не придешь, – Артем не шагнул навстречу и вообще с места не сдвинулся. Выглядел он совершенно несчастным, как человек, достигший цели и теперь не знающий, куда ему дальше двигаться. Вот он и не двигался, стоял под фонарем.
– Привет. А я и не хотела идти.
– Но пришла?
Пришла.
– Ну надо спасибо сказать… за помощь, и вообще.
Неловкий разговор случайных знакомых.
– Ты была права. Я рад, что не попал. И что этот подонок выжил. И что сядет теперь… А так бы я сам сел. Хотя я все равно сел… ну образно говоря.
Шли по дорожке, шелестели опавшими листьями. Солнечный луч играл с зеленым бутылочным стеклом, превращая его в изумруды. Парк – место чудес и добрых сказок.
Злая осталась в списке улик. После суда развороченную выстрелами камеру отдадут Женечке. А Женечка поклялась ее уничтожить. Но Дашка уверена – духу не хватит.
С прошлым расставаться тяжело. И Елена, которая выжила и получила место личного Женечкиного помощника, будет постоянным напоминанием. Хорошо ли это? Не плохо точно.
– Но вообще я тебя сюда по другому поводу позвал, – Артем вытащил руки из карманов. – Покататься хочешь?
Старая карусель работала. Неслись лошадки из папье-маше, ступали важно вислогубые верблюды и рогатые антилопы. И синяя ракета готовилась взлететь.
– Я же туда не влезу! Она треснет! Поломается!
– Не поломается, – Артем подал руку. – Поверь.
Это было глупо, потому что взрослые люди не катаются на детских каруселях. Но Дашка вдруг вспомнила себя и горячее свое желание, которое так и осталось неисполненным.
В конце концов, кому от этого будет плохо?
И дядя Витя кивнул: дескать, никому.
Полотно карусели покачнулось, но выдержало. И ракета, такая смешная, крохотная, вместила Дашку.
– Знаешь, – сказал Артем, примеряясь к оранжевой зебре, – когда-нибудь я расплачусь с долгами и…
– И что?
Карусель заскрипела и сдвинулась.
– И ничего. Просто буду свободен.
Белое небо в желто-зеленой раме тополиных листьев кружило вальс, и музыка, доносившаяся из будки механика, наполняла Дашкину душу восторгом.
Чудеса случаются.
Если в них верить.
Дневник Патрика
23 сентября 1854 года
Я оказался бессилен.
Сегодня миссис Эвелина лишила себя жизни.
Не сомневаюсь, что причиной тому – нежелание души обитать в чужом теле.
Седой Медведь правильно предупреждал меня, но… я дал всем этим людям жизнь. Возможно, отойди они в отмеренный Господом срок, все сложилось бы иначе. Но лучше ли?
Я не знаю и никогда не узнаю.
Я буду продолжать жить и наблюдать за моим кузеном. Трагическая кончина Бигсби весьма печально сказалась на его характере. Джордж стал очень тихим и покорным. А смерть миссис Эвелины ввергла его в черную меланхолию. Но я верю, что он справится.
Я помогу.
Я буду рядом. Я заменю ему утраченного друга и не позволю, чтобы подаренное мной время ушло попусту. Не знаю только, как поступить с камерой. Сломать? Спрятать? Но у меня есть еще время подумать.
…17 октября 1854 года трагическое происшествие унесло жизнь Патрика Ф., достойного джентльмена и гражданина. Родные помнят и скорбят о тебе.
