Колин Харрисон - Убийство со взломом
Он пролистал несколько страниц и наткнулся на имя Дженис.
Вот оно – такая прозаическая запись, сделанная материнской рукой. Чек на десять тысяч долларов, выписанный четыре дня назад. Далее следовал депозит на ту же сумму, говоривший о том, что деньги, взятые для этой цели, по-видимому, были сняты с накопительного счета. Дата в точности совпадала с решением Дженис отказаться от его денег. Пролистав, теперь уже внимательно, каждую страничку, других выплат Дженис он в книжке не увидел. Оба документа выглядели так буднично – простые записи, простые цифры, – словно ничего и не случилось, словно это нормально для свекра и свекрови помогать невестке бросить их сына, тем самым предавая его так, как его еще никто и ни разу в жизни не предавал.
Он укрылся, возможно, от пережитого шока в нише холодного анализа, обычно возвращавшего ему равновесие, хоть и отрывавшего от его жизни еще кусочек. Надо было обдумать мотивацию решения этих троих, каждого порознь и всех троих вместе, обмануть человека, столь ими любимого. Итак, Дженис пообщалась с матерью. Дженис из гордости и четкого понимания, что хорошо и что плохо, вряд ли стала бы ей звонить. Мать неоднократно справлялась о Дженис, после чего, что вполне в ее духе, решила действовать самостоятельно и, возможно, даже наведалась к ней в приют в дневные часы. Просить денег Дженис не стала бы, но, должно быть, с матерью говорила в открытую. Выпытывать у него подробности их ссоры мать не захотела, не желая встревать в его личную жизнь. Если Дженис решила его оставить, следовательно, как могла заключить мать, зная характер Дженис, решение это продуманное и взвешенное. Матери известно, что Дженис не могла бы сделать столь серьезный шаг сгоряча. Как женщина умная и решительная, мать прекрасно поняла, в чем нуждается Дженис и на что она рассчитывает, и захотела ей помочь, решив, что если уж дело дошло до развода, то пусть он пройдет максимально гладко и безболезненно для всех заинтересованных лиц. Не надо злобы и ожесточения – просто наступает новая жизненная фаза. Возможно, мать думала при этом: таким образом я извинюсь за сына и за все его грехи в отношении тебя…
Потом Питер обдумал и другие варианты. Он мог либо вспылить и тем осложнить отношения, либо как ни в чем не бывало продолжать свою игру. А когда он убедит Дженис вернуться и вся эта история с деньгами выплывет наружу, он заработает себе дополнительные очки, изобразив невозмутимость и понимание. Может быть, когда-нибудь они и посмеются все вместе над тем, как мать помогла Дженис уйти от него, чтобы проучить. Эдакая порка для сына. Муж, получающий суровый урок. Ха! Ему захотелось сжечь этот кабинет со всеми бумагами в придачу, но вместо этого он, человек сдержанный, владеющий собой и ситуацией – не правда ли? – положил на место чековую книжку, взял с кухонного стола свои ключи и вышел.
Въехав в Деланси, он увидел, как напротив его дома паркуется Кассандра. Она вылезла из машины, суровая, опасная, в длинном черном пальто.
– Питер!
Выглядела она сногсшибательно, и невольно, а возможно, и вольно Питер вспомнил, как эти ноги обвивались вокруг него.
Стараясь не глядеть ей в глаза, он замотал головой:
– Я в ужасном настроении!
Она сделала шаг к нему.
– Нет, Кассандра, нет, черт возьми! Не хочу! Мы с женой собирались лечь в постель. Мы были… вместе, так близко, как нам с тобой даже не снилось, а тут ты явилась со своей проклятой сигаретой и испортила мне жизнь! Это же совершенно непростительно, аморально…
Морозный воздух донес до него слова:
– И все-таки я здесь, Питер.
Да что она, ненормальная? Даже интересно…
– Забудь! – Минуя ее, он метнулся к двери. – Меня не прошибешь! – Он понимал ее суть и не хотел уподобляться им, становиться таким же – одинокой тенью в ряду других теней, охотников за жизнью, несущих в себе смерть. – Давай, убирайся, оставь меня в покое! Займись какой-нибудь ерундой – лей слезы над любовными романами, мастурбируй, чтобы отомстить мужикам, которые никогда тебя не любили! Мне все равно, только чтобы духу твоего здесь не было!
Дома он включил отопление, сделал себе сандвичи. Надо было как-то успокоить нервы. Кассандра разбудила в нем самые дурные чувства.
Зазвонил телефон, и он услышал в трубке густой, скучающе-неторопливый голос Винни:
– Привет, видел в газете интервью с тобой насчет того парня, которого застрелили.
– Грустная история.
– Ага. Очень грустная. – Плевать Винни на все это.
– Слушай, я тебе пари проиграл.
– Ладно, не трепыхайся. Я звоню не за этим.
– Наскреб что-нибудь на Джона Эппла?
На другом конце явно заколебались.
– По этому поводу мне и надо с тобой поговорить, Питер. Думаю, сделать это будет непросто, хлопотно, займет много времени, а времени у меня в обрез…
– Словом, игра не стоит свеч.
– Знаешь, Питер, в целом ты прав. Дело не во мне, мне-то что… Но приходится привлекать ребят, задействовать службы…
Такой оборот дела Питеру не понравился.
– Это будет стоить денег, Питер. И немалых, потому что ребята, которые будут тут задействованы, это ребята экстра-класса. Ты сейчас в городе очень на виду, так что службу к этому приходится подключать самую серьезную. Десять тысяч будет разумной ценой. На том и порешим.
– Так пошли к черту этих ребят экстра-класса!
Он бросил трубку, бесясь от собственной глупости. Телефон зазвонил снова.
– Питер, не вздумай больше вешать трубку! Неуважения к себе я не потерплю от кого бы то ни было. Никогда больше так не делай!
– Винни, если ты надумал меня разорить на расследовании, которое стоит всего лишь три доллара в час компьютерного времени, то забудь об этом расследовании.
– Не могу.
– В каком смысле?
– В прямом. Деньги эти мне нужны в любом случае – веду я расследование или не веду. Не кипятись и не жмись тут. Тебе это невыгодно.
– Брось, Винни. А строго говоря, пошел ты куда подальше!
– Погоди-ка еще минутку, Питер. Хочу, чтобы ты прослушал кое-что. – Голос Винни отдалился от трубки. – Дай-ка сюда, Джимми, нет, не это, дай-ка вон ту пленку. – Раздался щелчок, потом легкий скрежет. А затем: «Мне надо это срочно и без шума».
Голос Питера! Записал, как и сам Питер записал брата Робинсона!
– Что ж, намек понятен. Очко в твою пользу. Так вот для чего ты просил меня звонить на другой телефон?
– Надоело, Питер. Утомляет меня вся эта хреновина. Хочешь совета? Не пытайся обвести меня вокруг пальца. И не думай, что сможешь заговорить мне зубы. Помнишь, что на играх я собаку съел? Так вот, я не изменился!
– Послушай…
– Слушать я буду, когда ты мне деньги принесешь, и слушать, и смотреть. В общем, встретимся послезавтра в девять утра перед бывшим «Бельвю-Стратфордом». Господи, какой отель был, так надо было его похерить! Не знаю даже, как здание это теперь называется… Мы давненько не виделись, так что я предупредить хочу: я здорово потолстел в последнее время, покрупнел, так сказать, набрал вес.
– Это что, угроза?
– Нет. Если бы я и вправду захотел тебе угрожать, я бы так и сделал, ты, юрист недоношенный!
Я бы порассказал тебе кое-что, например, по поводу сандвича с кокосовым маслом, что лежал на полу возле убитого парня…
О сандвиче журналистам не сообщали.
– Я не дам тебе ни цента, мерзавец!
– Подумай, Питер. Подумай хорошенько. – Винни повесил трубку.
Питер повалился на диван – его даже затошнило от волнения и от внезапно накатившей на него неимоверной усталости, но он понимал необходимость разобраться в ситуации. Возможно, Винни просто мелкий мошенник, который блефует, ничтожество и больше ничего, ну а если нет? Город вязнет в трясине коррупции, любой мерзавец может сделать себе карьеру в одночасье, а может, наоборот, медленно и верно ползти наверх, не поднимая излишнего шума. Поскольку Питеру все это было чуждо, а в сферу его профессиональных интересов организованная преступность и всякие там группировки не входили, он мог многого и не знать. Возможно, Винни пристроился работать на кого-то из действительно имеющих силу и вес. Группировки создаются и распадаются, завязываются связи, старые друзья ссорятся, бывшие враги вдруг объединяются. Все это и подтачивает систему. Но как он может себе позволить заплатить шантажисту Винни? Денежные дела его крайне запутанны. Он находится в капкане ипотеки. Выплаты по процентам – это как древесный жучок, точит и точит. Вначале вроде незаметно, потом неприятно, потом начинается паника, а потом – все, съел! Единственный способ получить деньги за дом, не продавая его, – это маржа, но дело это долгое, потребует нескольких недель и получения подписи Дженис. Но, даже получив эту подпись и право распорядиться домом, он не получит саму Дженис.
Почты накопились целые горы, и он перенес все к компьютеру, сунув в него диск, на который записывал все свои финансовые дела. Раньше тоже бывало, что, недовольный собой, он компенсировал свое неумение овладеть ситуацией прилежанием, в результате чего находилось решение. Он рылся в пришедших счетах, пока компьютер натужно скрипел, выискивая нужную программу. В последние месяцы бухгалтерия его ни к черту. Однако, может быть, удастся наскрести хоть тысчонку и на время заткнуть Винни пасть. Открыв страничку счетов, он увидел аккуратный столбик неплатежей. Ну да: 750 долларов он должен Маструду. По ипотеке он задолжал за два месяца, выплаты потянут на три тысячи сто тринадцать долларов пятьдесят шесть центов. Скоро банк начнет его теребить, угрожая расторгнуть договор. Некоторая часть этих денег вернется ему вычетами из налогов, но будет это не раньше следующей весны. «Мастер-кард» и «Виза» обойдутся в тысячу семьсот восемьдесят пять долларов и тридцать четыре цента. Можно заплатить поменьше, но тогда подскочат проценты, подскочат так, что словно и не платил. «Америкен экспресс» он задолжал четыреста двадцать три доллара восемьдесят шесть центов. А это еще, черт возьми, откуда? Он изучил счет. Микроволновка для квартиры Дженис и квартальная плата в клуб здоровья. Хорошо хоть счет за телефон не такой гигантский: шестьдесят три доллара тридцать девять центов. Еще оплата страховок – автостраховка, страхование жизни и дома. Пришло извещение, что страхование жизни у него переплачено и действует временная льгота. Не так давно приходило подробное разъяснение насчет личного страхования. Получить два с половиной миллиона за пару сотен в год показалось делом выгодным. Безопасность за столь малую цену. Да тут что угодно заплатишь, чтобы чувствовать себя в безопасности.
