Мария Жукова-Гладкова - Черное золото королей
– А теперь, Оля, давай-ка с самого начала. Тебя сюда тоже Багиров послал?
– Нет, я по собственной инициативе.
– Зачем тебя сюда понесло? В особенности если ты знала, что Багиров…
– Я хотела вывести его на чистую воду! – перебила я следователя. – И сейчас хочу! И хочу, чтобы вы мне помогли!
Опять не в состоянии сдержать эмоции, я разревелась.
– Оля, успокойся, – дотронулся до моей руки Сергей Сергеевич. – Но ты ведь не одна сюда лезла, правда?
– Я не могу предать хорошего человека!
– Это Камиль Хабибуллин, что ли?
Я помотала головой.
– А кто? Кто-то из подчиненных Мурата Аюповича?
Я опять помотала головой, потом поняла, что от меня не отстанут. Нужно как можно ближе придерживаться правды. И не говорить всю.
– Один знакомый журналист. Он согласился мне помочь… за информацию. Я же не могла позвонить вам и попросить помощи в таком деле?
Я подняла зареванные глаза на Сергея Сергеевича. Он кашлянул.
– И нашли что-нибудь? – встрял его коллега.
Я сказала, где искать пакет. Вскоре младший коллега уже демонстрировал Сергею Сергеевичу находку.
– Оля, ты понимаешь, что Багиров мог бы тебя убить, если бы обнаружил здесь? – спросил следователь.
Я кивнула и опять заревела.
– Ладно, пойдем, – сказал Сергей Сергеевич, помогая мне встать. – Отвезу тебя домой.
Я сказала, что мой «Запорожец» стоит на соседней улице.
– Не надо бы ей домой, – заметил молодой коллега Сергея Сергеевича. – С этим Багировым ничего не знаешь.
– Поехали-ка ко мне, – сказал Сергей Сергеевич. – У меня сейчас дочка с внуком на даче, вот ты и ляжешь в их комнате.
Когда мы вышли во двор, от арки отделилась длинноволосая фигура. Я замерла на месте. Зачем Саша-Матвей показывается ментам?
– Добрый вечер, – поздоровался он с Сергеем Сергеевичем.
Тот удивленно уставился на явление.
– Я – тот самый журналист, который помогал Ольге. Спасибо вам, Оля, что не выдали меня.
– Зачем вы вышли? – воскликнула я.
– Я не мог допустить, чтобы вас взяли под стражу. Или хотя бы посадили под домашний арест.
– Меня никто не берет под стражу!
– Но тем не менее моя совесть не позволяет, чтобы женщина все брала на себя. Ольга ни в чем не виновата, – повернулся Саша-Матвей к обалдевшему Сергею Сергеевичу. – Вот кассета. Я записал все, что говорил Багиров. И Надежда Георгиевна. Наверное, этого вам будет достаточно.
– Спасибо, – сказал Сергей Сергеевич и крепко пожал Саше-Матвею руку. – А за Ольгу не беспокойся. Я ее, наоборот, защитить хочу. От всяких бывших мужей.
Глава 32
К Надежде Георгиевне я поехала только через неделю. Во-первых, к ней никого не пускали, во-вторых, пришлось ответить на столько вопросов, так что я уже думала: у меня отвалится язык. Но радовало одно: меня никто ни в чем не подозревал (из правоохранительных органов), наоборот, выражали сочувствие и благодарили за помощь.
Пакет с аудио– и видеокассетами оказался просто царским подарком правоохранительным органам, и я уже готовилась к тому, что мне за него при жизни поставят памятник, а Сергей Сергеевич с коллегой уж точно получат по новой звездочке, а то еще и по ордену за такие успехи в работе. Меня обещали пригласить на обмывку любого из событий.
А органы теперь имели материал чуть ли не на всех чиновников Санкт-Петербурга, тем или иным образом содействовавших Надежде Георгиевне в укреплении позиций на рынке черного золота. В ответ им предоставляли возможность наиболее плодотворно использовать деньги налогоплательщиков в личных интересах, например, при покупке дачки на Лазурном Берегу Франции. Интересный и разнообразный отдых предоставлялся и в Петербурге (за счет Надежды Георгиевны). Ведь нужно же восстанавливать силы, растраченные в борьбе за народное счастье. Свекровь это понимала прекрасно, а ее сынок, по всей вероятности, присутствовавший на переговорах в качестве лишнего улыбающегося друзьям (сообщникам?) стула или столба, не забывал все записывать на пленку. Кто бы мог предположить?
У меня создалось впечатление, что депутатов вообще покупали оптом. Но это разумно, заметил Сергей Сергеевич, который дал мне прослушать несколько пленок. Зачем нужен отдельный депутат? А оптом они принимали нужные нефтяной королеве законопроекты. Правда, особо выдающихся Надежда Георгиевна привечала лично, например, Жирного. Но от него Лешка решил избавиться.
– А почему? – спросила я у Сергея Сергеевича.
– При всех его недостатках Жирный был умным человеком. Да, он часто изображал клоуна, но – как мне кажется – первым заподозрил Лешку. Это можно будет уточнить у Надежды Георгиевны. Ты же слышала, Оля, – Сергей Сергеевич кивнул на пленку, – она делилась с ним появившимися проблемами. Утечкой денег в неизвестном направлении…
Я тут же вспомнила, как при первой нашей встрече, когда депутат увидел у меня в сумочке доллары, он тут же заподозрил меня в воровстве…
– Но ведь никто не ожидал от Лешки подобного, – заметила я. – Надежда Георгиевна всегда считала его ни на что не способным.
– А он взял да и показал ей. Вообще-то молодец. Вынужден признать. Надежда Георгиевна не могла поверить в его подвиги до последней минуты. Я прослушал пленку, которую мне дал журналист. Молодец парень. Журналист в смысле. Оба они с Лешкой молодцы. В моих устах это, наверное, звучит странно. Но каждый из них в своем роде… Журналисту бы подстричься надо… Но ведь не внешность главное для мужчины, правда, Оля? А он показал себя мужчиной. Уважаю. Не каждый бы на его месте вышел ко мне. Обязательно купите следующий номер «Скандалов». Я сам с нетерпением жду его выхода.
* * *От Сергея Сергеевича я поехала в больницу. На два черных джипа, припаркованных недалеко от входа, особого внимания не обратила: мало ли тут лежит типов, у которых из организмов извлекали пули?
О том, кому принадлежат джипы, поняла, поднявшись к палате, в которой лежала свекровь. Дорогу мне преградил накачанный молодец, сказавший вначале, что туда нельзя, а потом вдруг воскликнувший:
– Ольга Викторовна, вы?
Я опешила на мгновение, а потом узнала еще одного своего бывшего ученика, с которым мне не удалось повидаться во время посещения особняка Мурата Хабибуллина.
– Подождите, я сейчас спрошу. Может, вас они и пустят.
Бывший ученик вежливо постучал в палату, просунул туда голову, что-то сказал, потом повернулся ко мне и поманил рукой.
– Проходите, – сказал он, раскрывая передо мной дверь, а затем закрыл ее за моей спиной.
Надежда Георгиевна возлежала в отдельной палате на широкой кровати. Была бледна, но глаза подвела и губы накрасила. В глазах горел огонь ненависти. Мурат Аюпович сидел на стуле справа от постели больной. Признаться, не ожидала увидеть их вместе.
– Сядь, – выдавила из себя Надежда Георгиевна.
Я пододвинула стул и устроилась слева от кровати.
– Ничего, я скоро поправлюсь, – прошипела Надежда Георгиевна. – И уж тогда займусь тобой.
Я не понимала, к чему она клонит. Она должна была бы поблагодарить меня за то, что я спасла ей жизнь. Ведь если бы я вовремя не вызвала «Скорую», она умерла бы на полу гардеробной. О чем я и сказала вслух.
Свекровь выдавила из себя сухой смешок.
– Недооценила я тебя, Оленька, недооценила.
– Неужели вы в самом деле считаете, что все сделала я? Я ведь даже толком не знаю, что именно было сделано!
– Не знаешь? Мурат, ты слышал: она не знает!
– Вы недооценили не меня, а своего сына, – заметила я, вставая. – Неужели вы до сих пор не можете поверить в его способности?
– В способности – с трудом, но могу. Но в то, чтобы он сознательно развалил «Алойл»?
– Неужели компания развалилась? – спросила я уже от двери.
– Ты забыла про пленки, которые отдала милиции, Оля, – прошипела Надежда Георгиевна. – Да-да, не удивляйся, я и про них знаю. Ты хотя бы подумала о детях? Ты раздала все их наследство!
– Не волнуйтесь. Я в состоянии сама позаботиться о своих детях, – сказала я и закрыла дверь с другой стороны.
Мурат Хабибуллин за все время не проронил ни звука. Его-то зачем сюда принесло? Или стервятники слетаются на падаль?
* * *Вечером сидела одна на своей кухне и прикидывала, напиться мне или нет. В жизни радовало лишь одно: отек на лице спал, остались лишь небольшие ссадинки. Нога тоже уже не болела, и ее не дергало, больно было, только если ночью неудачно переворачивалась на синяк.
Но куда подевался Багиров? Когда его ждать вновь? Или он вначале сделает пластическую операцию? А потом… Приедет меня убивать за пленки? Наверное, он планировал руководить «Алойлом», заняв место матери. Что он там говорил ей перед тем, как выстрелить? Посадит меня номинальным директором, женится и станет серым кардиналом. Я же буду делать все, что он скажет. Но если я сегодня правильно поняла Надежду Георгиевну, то «Алойл» фактически прекратил свое существование. От Сергея Сергеевича также знала, что их сейчас всяческие инстанции проверяют вдоль и поперек. Что я наделала?!
