Анна Малышева - Зеркало смерти
– Значит, правду он говорил, – сказала зеркальцу Женя. – Вы скупая.
– Жень, ты пойми, что я сейчас в таком положении… И Дима пропал, и невеста у него там какая-то завелась… Не пойми кто! И опять ему нужна квартира. Да и сделка сорвалась, – она невольно взглянула в окно, откуда был виден участок Лычковых. – Наташка теперь ни за что дом не продаст.
Женя только пожала плечами:
– Плевала я на невесту, я хочу получить свое. Иначе – учтите это – внука вы больше никогда не увидите!
Елена Юрьевна оторопела, и в этот миг за оградой раздался гудок подъехавшей машины.
* * *– Вам что нужно? – бросил открывший дверь мужчина. Он был одет по-домашнему – майка, спортивные штаны, тапочки на босу ногу. От хозяина сильно пахло пивом. Его явно застали в тот блаженный момент, когда он отрешился от всего земного и проводил время одухотворенно.
– Оля у вас? – Осведомился следователь.
– Оля? – удивился тот. – У нас. А, здрасьте!
Он узнал Елену Юрьевну, скромно державшуюся на заднем плане, и немного смягчился.
– Заходите, ладно, – пригласил он парочку, и гости не заставили себя просить дважды.
– С Танькой-то что? – спрашивал хозяин уже из кухни. Там слышалось стеклянное побрякивание и характерное шипение – это разливали по стаканам пиво. – Никого не арестовали?
– Еще рановато, – отвечал следователь, обводя взглядом стены, оклеенные аляповатыми обоями в крупных цветочных узорах.
– И не арестуют, – убежденно прозвучал голос с кухни. – У нас менты – те еще! Им бы только взятки брать, а вот работать они, козлы, не желают!
– Да это и есть милиция, – не выдержала Елена Юрьевна.
Наступила тишина.
Кухня была обставлена с той же дешевой, бьющей в глаза роскошью. Везде сверкала мишурная позолота. На полочках стояла гжель, на крючках висели вышитые полотенца, которыми явно никогда не пользовались. На самом видном месте красовались раскрашенные гипсовые часы в венке из бесчисленных розочек. Они показывали ровно час.
– Пивка, – предложил хозяин, смущенный своей промашкой. – А то со вчерашнего голова болит.
– Что же ты пьешь? – заметила Елена Юрьевна, брезгливо принюхиваясь к пиву. – День не выходной.
– А мы с женой Таню поминали.
– Ясно, – и следователь с неожиданной лихостью опустошил стакан. Хозяин только крякнул и немедленно потянулся за другой бутылкой:
– Жаль ее. А девчонку еще больше жаль. Всего четыре года – и уже сирота.
– А где же девочка? – осведомился следователь, поднимая вновь налитый стакан.
– Во дворе играет.
– Бедный ребенок, – вздохнула Елена Юрьевна. – Что она может понимать…
– Все понимает, – разгорячился хозяин. – Умница – не поверите! Явилась к нам, я дома был один, ничего не понял, но впустил. Сперва молчала, как рыба. А потом жена вернулась, и Оля вдруг ей говорит – маму убили, я теперь буду у вас жить.
– А можно с ней пообщаться? – Второй стакан следователь пил уже медленнее. – Позовите-ка ее.
– Нет проблем, – хозяин по пояс высунулся в окно и, высмотрев что-то внизу, заорал: – А ну, домой! Домой, тебе говорят!
Приглашение было неприветливое, и женщина снова вздохнула. О сиротах она, благодаря знакомству с Лычковыми, знала все. И в том числе отлично знала, что осиротевшие дети совершенно беззащитны перед взрослыми.
– Вы бы с ней помягче, – сказала она. – Все-таки ребенок…
– У меня свой ребенок есть, – так же резко отозвался тот. – Думаете, мне все это очень нужно? Конечно, я ее на улицу не выгоню, но мне такие проблемы не нужны. Мы с женой работаем, ребенок в яслях, теперь еще эта… Жена говорит – ей нужно дома посидеть, только что осиротела. А я говорю – чепуха все это! Пусть ходит в свой садик, как ходила!
За входной дверью послышалось поскребывание и легкий стук – девочка еще не могла дотянуться до звонка. Елена Юрьевна невольно встала.
– Здравствуй, малышка, – приветливо обратилась она к девочке. – Узнаешь меня?
Оля хмуро на нее взглянула, потом перевела взгляд на пивные бутылки и еще больше помрачнела.
– Алкаш, – сказала она дяде.
– Я тебя! – замахнулся тот, и ребенок мигом сжался, продолжая глядеть на него озлобленными горящими глазами. – Ну, волчонок! Чего сюда приперлась, если я тебе не нравлюсь!
– Я к тете пришла, не к тебе! – твердо заявила та. – Не лезь!
– Прекратите, – оборвал хозяина следователь. – Деточка, иди сюда.
– Не пойду.
– Почему?
– Ты тоже пьяный.
Тот комично развел руками:
– Разве я пьяный? Только стакан пива выпил…
– Все равно.
– Ты погляди на нее, – уже совсем по-свойски обращался к нему хозяин. – Прямо как жена! При ней не выпей – сразу наедет.
– Оля, – следователь не обращал на него внимания.
– Я пришел, чтобы тебе помочь. Я хочу спросить кое-что о маме. Ты со мной поговоришь?
– Нет, – бросила та, посматривая на незнакомца с некоторым интересом.
– Но мне очень нужно.
– Маму убили.
– Знаю. Я потому и пришел. Ты ведь хочешь, чтобы того, кто это сделал, нашли и наказали?
Девочка на миг задумалась и вдруг горячо ответила:
– Хочу! Надо его тоже убить!
– Ну дает, – хозяин снова налил себе пива. – У нас, крошка, мораторий на смертную казнь.
Оля его не поняла, но посмотрела так выразительно, что Елена Юрьевна даже поежилась. Она видела, сколько в этом ребенке ненависти, и уже представляла, какой будет ее жизнь в этом доме. Если только девочка в нем задержится.
– Я хочу это сделать, – бессовестно врал ребенку следователь. – Наказать этого типа, понимаешь? Мне только нужна твоя помощь. Его сперва нужно найти.
Оля слушала не по-детски серьезно. Ее лицо приобрело застывшее, сосредоточенное выражение.
– Я буду тебе задавать вопросы, а ты отвечай, ладно?
Никакой реакции. Но взгляд девочки явно выражал согласие. Елена Юрьевна притянула к себе ребенка и попыталась усадить на колени, но Оля немедленно слезла. Казалось, ей хотелось быть независимой даже в таких мелочах.
– Помнишь тот вечер, когда мама оставила тебя одну?
– Помню, – мрачно ответила Оля.
– Ты умеешь определять время?
Ребенок не понял вопроса. Произвели небольшой опыт с кухонными часами, и обнаружилось, что Оля еще не понимает, что показывают стрелки. Следователь иного и не ожидал. Он уже не раз имел дело с маленькими свидетелями и убедился – они одновременно и самые старательные, и самые бестолковые…
– Ну ладно. Скажи мне – когда твоя мама ушла и заперла тебя, было уже темно?
Оля с готовностью ответила, что было темно. Мама одевалась и зажгла свет.
– А раньше она уходила из дома так поздно?
– Нет.
– А что она тебе сказала, когда уходила? Ведь она тебе сказала что-нибудь?
Оля опустила глаза. Ее нижняя губа слегка подрагивала.
– Она сказала – спи.
– А больше ничего?
Девочка помотала головой и тихо заплакала.
– Я не спала, – вытирая слезы обеими руками, сообщила она. – Мне было страшно. Мама тоже боялась…
– Почему? – встрепенулся следователь. – Почему ты так решила?
– Она не хотела идти…
Все переглянулись. Даже хозяин как-то притих и внимательно слушал ребенка.
– Почему ты думаешь, что не хотела? – допытывался следователь. Он отлично понимал, что показания четырехлетнего ребенка нельзя приобщить к делу, но тем не менее опыт научил его не пренебрегать даже такими мелочами. – Почему?
– Она боялась, – Оля продолжала размазывать слезы по щекам. – Говорит – спи, а сама боится.
– Оленька, – следователь присел перед нею на корточки и ласково взял ее мокрые от слез, крохотные руки. – Давай-ка подумаем – может, к вам кто-то вечером приходил? Перед тем как мама ушла?
Оля сипло вздохнула и отрицательно помотала головой:
– А тот дядя, который к вам часто ходил? Я тебе фотографию покажу. Узнаешь его?
Елена Юрьевна подскочила, но не успела вымолвить ни слова. В коридоре послышалось щелканье ключей, а потом – резкий, раздраженный звонок. Дверь была закрыта на задвижку. Хозяин отправился открывать и через мгновение уже вводил в кухню жену. Та вошла, с неприятным изумлением оглядела собравшихся… И вдруг остолбенела.
Елена Юрьевна потеряла дар речи. На пороге стояла Людмила.
Пауза затянулась настолько, что следователь встревожился. Он не понимал, почему эти женщины смотрят друг на друга такими бессмысленными глазами. Оля, ничего не понимавшая, тоже молчала. Даже муж Людмилы, секунду назад бывший таким деятельным, умолк.
– Это – ты? – в конце концов спросила Елена Юрьевна.
– Я, – Людмила тоже ожила. Она сняла сумку с плеча, положила ее на стул и небрежно приласкала девочку. – Ты ела? Почему такая грязная?
– Она гуляла, – пояснил муж. – А эти вот пришли и хотят знать, почему она живет у нас.
– Потому, что я ее тетка, – Людмила с вызовом посмотрела на гостью. – А Татьяна – моя сестра.
Та ничего не сумела ответить. Людмила продолжала хлопотать по хозяйству. Она поставила чайник на огонь, умыла девочку. При этом неторопливо говорила, обращаясь как будто к пустоте, но явно имея в виду визитеров.
