Анатолий Безуглов - Факел сатаны
– Ради Бога, успокойтесь, я заплачу,– достала бумажник Стелла. До этого она молча наблюдала за происходящим, потрясенная.– Правда, у меня только доллары…
Могильщики загудели, удивленные и восхищенные. Бродяга, чуть приволакивая ногу, тут же направился к Стелле, но один из копщиков крикнул ей:
– Заранее не давайте ни в коем случае! Дорвется до башлей, а тем более до валюты,– только вы его видели…
Бродяга растерянно огляделся, махнул рукой и шагнул к яме.
– Ладно, потом,– согласился он.
– Мы будем здесь рядом,– сказала ему Стелла.– На могиле памятник в виде женского бюста…
– Знаю, знаю,– откликнулся бомж уже из могилы.
Стелла потянула Гранскую за локоть, видимо, не желая присутствовать при неприятном зрелище. Инга Казимировна тоже стремилась уйти скорее.
– Не знаю, как вас благодарить,– поклонилась старушка, осеняя себя крестом.– Дай Бог вам здоровья…
– Не стоит, честное слово,– пробормотала Стелла, и они с Гранской поспешили прочь.
На могиле подруги женщины немного пришли в себя. Положили у памятника часть привезенных с собой цветов, зажгли свечу и присели на деревянную скамеечку. И только тут Гранская обратила внимание на высеченную на камне фамилию умершей Стеллиной подруги: Лариса Михайлова-Шагурина 5.Х-1954 г. – 12.VII-1990 г.
– Скажи, а кем работала Лариса Шагурина? – спросила Инга Казимировна и показала на надгробье.
– Актрисой. А что?– в свою очередь, поинтересовалась Стелла.– Знакома по театру?
– По сцене – не помню, а вот по делу, если это она,– фамилия, имя, возраст совпадают,– сказала Гранская и, задумавшись на минуту, вновь спросила:– А от чего она умерла? Не от сифилиса?
– Сифилиса?– удивилась Стелла.– Не может быть! А впрочем, я не знаю, от чего. Не написали. Но почему ты решила, что Лариса…
Стелла, не закончив предложение, замолчала. То ли от нахлынувших воспоминаний или раздумий, то ли от того, что услышала стук по дереву – то могильщики чинили гроб. Скоро появился и бродяга.
– Ну вот, сделал.– На его лице играла туповатая улыбка.– А гражданочка иностранка? – с почтением произнес бомж, нетерпеливо наблюдая, как она роется в портмоне.
– Да… Но я русская,– ответила Стелла. И стала отсчитывать доллары.
Поняв намерение Стеллы, Гранская поспешила достать свой кошелек и вынула четвертной.
– У меня есть рубли.
– Оставь,– отвела ее руку родственница и протянула бродяге несколько зеленых бумажек.– Восемьдесят хватит?
– Во! – провел рукой по макушке бомж и быстренько спрятал банкноты в карман брюк.– Данке шон.
– Шпрехен зи дойч? – удивилась Стелла.
– И по-французски тоже,– закивал бродяга.– Гран мерси…
Инга Казимировна с любопытством посмотрела на него. Бомж поймал ее взгляд и с достоинством сказал:
– Перед вами, господа, кандидат технических наук.
– И как же это вы?…– вырвалось у Стеллы.
Она хотела добавить «докатились до такого состояния», но вовремя остановилась.
– Жертва нашей системы,– понял ее бродяга.– Десять лет бился за свое изобретение. Оно, видите ли, встало поперек горла целому научно-исследовательскому институту… Короче, скушали и выбросили объедки от меня на помойку.
Он вдруг выбежал, хромая, за ограду и взял на соседней могиле недопитую бутылку портвейна. Выпив вино залпом и деловито засунув пустую тару в карман телогрейки, бомж вернулся. На его лице разлилось блаженство.
– Не пропадать же добру…– оправдывался он.– Да и озяб я что-то.
Глядя на него, Гранская вспомнила Молоткова и Довгаля. Ведь тоже талантливые люди. Один художник, другой – кинорежиссер. И оба, как этот бродяга, выброшены обществом, словно ненужная шелуха.
Когда они выходили из следственного изолятора (непричастность Баобаба и Моржа к преступлению была доказана), то клялись Инге Казимировне, что будут вести честную жизнь. Но следователь мало верила этому. Дно держит крепко, а помочь некому, не до них сегодня…
– Простите, как ваше имя, отчество,– спросила Стелла.
– Какое отчество! – осклабился бомж.– Я даже имя свое стал забывать… Зовите лучше – Аксакал…
– Почему Аксакал?:– поинтересовалась Гранская.
– Я на кладбище больше десяти лет кантуюсь. Вот и прозвали…
– Ну а семья ваша как? – задала вопрос Стелла.
– «Было и прошло»,– пропел слова известной песни бродяга и махнул рукой.
Инга Казимировна сделала родственнице незаметный жест, что пора идти. Они вышли на центральную аллею. Аксакал, по-видимому, считал обязанным сопровождать женщин из-за щедрой подачки (на черном рынке доллар шел по 25 рублей), а может, просто потому, что за много лет к нему отнеслись как к человеку.
– Начинал я «санитаром»,– делился сведениями из своей биографии бродяга.– И тогда был сыт, пьян и нос, как говорится, в табаке…
– Так вы еще имеете медицинское образование? – спросила Стелла.
– Да нет. «Санитарами» у нас кличут могильщиков. Не место, а клад. До двадцати бутылок водки имел в день от родственников покойных. Не повезло, заработал радикулит. Так прихватывает – криком кричу.– Он потер поясницу с левого бока. На эту ногу и хромал.– А кто у вас здесь лежит? – неожиданно спросил Аксакал.
– Мой брат, а ее муж,– ответила швейцарская подданная.
– Не требуется оградку красочкой подновить? Есть бронзовая… Могу достать голубую елочку. Очень украшает могилку.
– Спасибо, ничего не надо,– сказала Гранская, уже мечтавшая отделаться от бродяги.
– Вы не думайте, без денег,– поспешил заверить кладбищенский ветеран.– Если ко мне с душой, я тоже с нашим вам…
От вина он захмелел, речь стала менее связная. Он оглядывал окрестности, словно вокруг были его владения.
– Летчик,– показал на красивый памятник из черного гранита Аксакал.– Под Шереметьево наш «Ил-62» разбился… А эту женщину муж зарезал,– словно на экскурсии, бесстрастно комментировал бомж, проходя мимо огромной ограды.
Инга Казимировна и Стелла свернули, Аксакал за ними. Он на мгновение задержался, что-то разглядывая на земле. И спокойно сообщил:
– На прошлой неделе здесь целый день гроб лежал. Выкопали…
– Как выкопали? – испуганно спросила Стелла.
– Какую-нибудь забытую старушку вытряхнули из могилы, а место продали тому, у кого нет «крючков»… А чтоб вам было понятно – разрешения на захоронение. Для этого нужно иметь мешок денег. Потому что сейчас похоронить покойника – езжай за пятьдесят верст от Москвы.
– Ну и порядки,– не удержалась от замечания Гранская.
– О чем вы говорите! Вот лет десять назад, при Михалыче, пашем прежнем директоре, еще был порядок. Потому его и того…– Аксакал сложил кисти рук крестом.– Стал мешать…
– Убили, что ли? – уточнила Инга Казимировна.
– Само собой. До сих пор тела не найдут. А ведь здесь закопали, в чьей-то могиле…
Он наконец замолчал, поняв, что своими разговорами вызывает лишь мрачное настроение. Женщины прибавили шагу, и бродяга отстал.
До могилы Шебеко обе не проронили ни слова. И, подойдя к святому для них месту, остановились пораженные и оглушенные.
Металлическая ограда, примыкавшая к дороге, была снесена. Одна из двух березок, посаженных Ингой Казимировной, лежала растерзанная и вдавленная в землю, на которой виднелись отпечатки автомобильного протектора.
И, самое главное, исчез памятник.
– Боже мой! – простонала Гранская.– Варвары!… Какие варвары!…
У Стеллы совсем сдали нервы, и она разрыдалась. У Инги Казимировны внутри все клокотало. От стыда и гнева. Но что она могла сделать? Перед глазами Гранской встало лицо несчастной старушки, над которой измывались могильщики. Инга Казимировна вдруг поняла, что и сама теперь так же беспомощна перед чьей-то неведомой, тупой и безжалостной силой.
Хотелось поднять лицо к небу и завыть волчицей.
– Ого! – послышалось сзади.
Это был Аксакал, только что доковылявший до них.
– Видите, что натворили,– сказала Стелла, которой хотелось поделиться еще с кем-нибудь их горем.
– Ну, это поправимо,– деловито произнес бродяга.
– Понимаете, памятник украли! – вырвался крик у Инги Казимировны.
– Вот такая плита,– обрисовала в воздухе силуэт Стелла.
– Да-да,– помню… Темно-зеленый с красными и белыми крапинками,– кивнул Аксакал.– По-моему, он еще вчера стоял здесь. Вполне возможно, еще не успели переделать…
– Кто?– загорелась надежда у Гранской.
– Вездеход шурует,– чуть ли не шепотом ответил броДяга, оглядываясь.– Он здесь настоящий хозяин. А камень наверняка в мастерской. Ну, в деревне, километра три отсюда…
– Да нет, немного подальше,– задумчиво проговорила Инга Казимировна.
Именно туда она обращалась сразу после похорон по поводу памятника.
Аксакал вдруг неожиданно выхватил из кармана доллары и стал совать их Стелле.
