Валерий Карышев - Александр Солоник - киллер на экспорт
— Люди из Италии приезжают, пришлось бы засветиться, а светиться я не хочу, — объяснил шофер. Обернувшись, взглянул на шоссе — „Гольф“ вроде бы исчез.
— Что я должен говорить, кого встречу?
— Возьмешь их в машину, сядешь за руль, отвезешь в район Глифады, оставишь в какомнибудь баре, скажешь, что скоро вернешься. Все.
— А как зовут этих людей? Они откуда? Русские или нет? О чем мне говорить с ними по дороге? Что они меня могут спросить? Как в конце концов я их узнаю? Или они узнают меня… то есть, тебя? — не отставал пассажир; в голосе его проявлялось нараставшее недоверие.
Водитель поморщился, словно от зубной боли, и вновь взглянул в зеркальце заднего вида — преследователей по-прежнему не было.
— Я тебе все по дороге расскажу, — пообещал водитель и посмотрел на часы. — У нас еще есть время. Ну, поехали.
Джип, заурчав мощным мотором, покатил в гору и, миновав несколько поворотов, выехал на дорогу, ведущую в сторону Варибоби — района, находившегося в десяти километрах от аэропорта.
— Почему мы поехали этой дорогой? — забеспокоился пассажир.
— Так быстрей. — Вопросы, которые тот задавал, все больше раздражали водителя.
— Может быть, все-таки я пересяду за руль?
— Обожди, успеется. Давай-ка лучше остановимся, и я тебе все расскажу.
Водитель переключил фары на ближний свет и, проехав метров сто, съехал на смотровую площадку.
Свет фар выхватил из чернильной темноты раскидистую пальму, ровно подстриженный кустарник, пожухлую траву, покатый пригорок.
Водитель прекрасно знал это место. Зона отдыха, и, наверное, самая популярная в греческой столице. Не зря когда-то тут, в Варибоби, находилась резиденция греческого короля. Чуть повыше, на горе, поблескивало небольшое, никогда не замерзавшее озерцо. В летнее время там, в многочисленных кафе и барах, любили отдыхать и местные, и туристы, но теперь, ненастным зимним вечером, побережье выглядело пустынным и потому унылым.
Водитель заглушил двигатель и, откинувшись на спинку сиденья, начал негромко, но отчетливо:
— Короче говоря, мы сделаем так…
— Бля, куда же он делся? — выругался Свечников, вжимая педаль газа в пол. Маленький „Гольф“ затрясло, словно автомобиль собирался оторваться от трассы и взлететь.
Свеча выжимал из „Фольксвагена“ все, на что тот был способен. Вот уже минут двадцать он преследовал белый джип, в котором, как знал бригадир, наверняка сидел убийца его брата, человек, от судьбы которого в его, Свечникова, жизни зависело многое, если не все.
Мустафа мельком взглянул на приборную панель — стрелка спидометра перевалила за сто пятьдесят.
— Не гони так.
— Куда же он пропал, сукин сын? — не обращая внимания на слова Мустафы, воскликнул Свеча. — Ведь только что видели его.
— Может быть, свернул куда-нибудь. В отличие от нас, он тут все дороги знает. Вон, сразу за поворотом дорога наверх. Отстал от нас, свернул, а мы проскочили мимо.
Предположение Гольянова не было лишено смысла. Свеча, недовольно поморщившись, остановился, ожидая отставшую „Альфа-Ромео“.
— Просек-таки, сучонок, что мы его пасем, — с ненавистью процедил Свечников. — Теперь может и вовсе лыжи сделать. Ищи его потом. Говорил я тебе, когда его в первый раз утром видели, — давай вальнем, и все дела. А ты — телохранители, телохранители, — злобно скопировал он Мустафу.
Дождавшись „Альфа-Ромео“ с сидевшими в салоне Рябым и Аркашей, Свеча рывком опустил стекло дверки и произнес возбужденно:
— Он, наверное, в сторону свернул. Набарал-таки нас.
— Похоже, — согласился сидевший за рулем Рябой, высокий плечистый малый с соломенными волосами. — Мы и сами об этом подумали. Сколько катим, километров десять проехали, наверняка бы догнали!
— Короче говоря, разделимся: вы дуйте по этой трассе и пасите. Тачку его и номер-то запомнили?
Рябой утвердительно кивнул.
— Если что заметите — сразу мне на мобильный. А мы возвращаемся и сворачиваем вон на ту дорогу. Все пацаны, удачи, держите связь.
Рябой и Аркаша поехали дальше, а „Гольф“, круто развернувшись, помчался в обратном направлении. Мустафа внимательно вглядывался в темноту, чтобы не пропустить нужный поворот.
— Тормозни, — негромко скомандовал он. — Свеча, вон за тем знаком направо и наверх…
Ядовито-желтая луна подсвечивала рваные контуры облаков тяжелым, мертвенным светом. Тишина стояла почти полная — лишь изредка слышался со стороны далекой трассы шум проезжающих машин да ветер иногда доносил порывами обрывки музыки. Внизу, у самого моря, в многочисленных ресторанчиках, ночных клубах и дансингах, праздник жизни не прерывался ни на минуту.
На ровной, как стол, смотровой площадке с раскидистой пальмой стоял белоснежный джип „Тойота“. Обе передние дверки были приоткрыты, и фары светились ближним светом.
Двое невысоких мужчин, чья внешность выглядела на удивление одинаковой, мирно беседовали, стоя у передка джипа. Впрочем, говорил все больше один, а второй слушал, послушно склонив голову, но скорее пряча от собеседника злобный прищур глаз.
— Короче говоря, расклад такой. Через час прибывает самолет из Рима. Ты должен поехать в Эллиникон и, дождавшись прибытия…
Закончив инструктаж, водитель джипа испытующе взглянул на пассажира, словно пытаясь по его глазам угадать, убедил он его или нет. Но определить этого не удалось: то ли из-за темноты, то ли потому, что пассажир избегал встречаться с ним взглядом.
— А дальше что? — спросил он.
— Отвезешь в район Глифады, оставишь их в каком-нибудь баре. После вернешься и скажешь, где они.
— Что мне говорить по дороге, если спросят?
— Тебя ни о чем не будут спрашивать, — с раздражением процедил водитель.
— А ты как же? — поинтересовался пассажир.
Водитель неопределенно махнул рукой в сторону дороги.
— На такси доберусь. Тут рядом аэропорт, транспорта хватает.
— А почему ты не рассказал мне об всем этом раньше?
— Что именно надо было рассказать?
— Зачем ехать затемно сюда, в Варибоби? Всего лишь чтобы рассказать о том, кого мне следует встретить с римского рейса?
— Раньше я не мог. Самому час назад позвонили, — объяснил водитель, поджав тонкие губы. — И вообще, я тебе не за то деньги плачу, чтобы ты меня обо всем расспрашивал. Делай, что я тебе сказал.
Пассажир неожиданно улыбнулся.
— Ладно. Значит, еще раз: приезжаю в Эллиникон, встречаю, везу в Глифаду, оставляю их в баре. Возвращаюсь к тебе и докладываю.
— Все правильно, — кивнул первый и, сунув руку в карман, протянул пассажиру ключи от машины.
— А как же эти… — пассажир кивнул в сторону трассы.
— Они ничего не знают про римский рейс.
— А кто они вообще? — В голосе пассажира послышалось плохо скрытое напряжение.
— Не знаю. Тебя это тоже не должно касаться. Думаю, они тебе больше не встретятся. Да, возьми вот деньги на расходы. — На капот легла пачка драхм, перевязанная аптекарской резинкой.
Никаких вопросов больше не последовало. Видимо, пассажир, отправлявшийся в аэропорт, уже принял для себя какое-то решение.
Он открыл дверцу и, усевшись за руль, потрогал рычаг переключения передач.
— Слушай, ты мне как-то показывал, где задняя скорость, я забыл. Будь добр, покажи еще раз, — попросил он.
Прежний водитель джипа огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружил. Лицо его в одночасье сделалось сосредоточенным. Сунув руку в карман, он направился к машине.
— Сейчас, сейчас…
Уселся в салон на место рядом с водительским, хлопнул дверцей. И почти сразу из машины донесся глухой удар, затем — шум борьбы, чей-то сдавленный крик.
И все стихло. Одна дверца джипа медленно открылась, и из салона вышел невысокий, атлетически сложенный мужчина: короткая стрижка, правильные черты лица, на верхней губе след от сведенной родинки.
Подойдя к передку джипа, он извлек из кармана россыпь кредитных карточек и какие-то документы. Небрежно просмотрел их в свете фар и вновь сунул в карман. После чего открыл заднюю дверцу, достал из салона черный полиэтиленовый мешок, в каких тут обычно в городах по утрам вывозят мусор. Он выволок из джипа еще теплое тело убитого. Запихнул его в мешок и бросил тут же, на смотровой площадке.
— Ну вот и все. Ищите теперь Александра Македонского, — негромко произнес убийца, бросив прощальный взгляд на свою жертву.
Спустя несколько секунд белый джип, урча мощным мотором, покатил вверх, к небольшому озерцу. За ним проходила еще одна дорога, до нее было не более пяти минут езды…
— Свеча! Тормози! — возбужденно закричал Мустафа, заметив на земле большой, продолговатый предмет, завернутый в черный полиэтилен.
Красный „Фольксваген-Гольф“, скрипнув тормозами, остановился на ровной, как стол, смотровой площадке. Свеча, осторожно открыв дверцу, вышел из салона и, оглянувшись по сторонам, двинулся в сторону странного предмета. Наклонился, осторожно приоткрыл мешок.
