Александр Холин - Лик Архистратига
Глава 13
Путешествия во времени не очень-то удивляли, потому как даже не верящие ни во что учёные двадцать первого века признали спираль времени физически существующей и, значит, пригодной к употреблению. Мало кто знал о таких путешествиях, кроме фантастов и мистиков, посвящённых в тайные мистерии. Но ведь небезызвестного Жюля Верна тоже когда-то забрасывали камнями за мегалитические проникновения в прошлое и будущее, за все мистические предсказания. Во времена XIX века пацаны тыкали в члена Географического общества пальцем и дразнились. А роман «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена вообще превратился в международную сенсацию. Известен тот факт, что археологи Монреаля, откапывая мушкетёров восемнадцатого века, участвовавших в семилетней войне, нашли рядом с одним из заваленных при пушечном обстреле скелетов части настоящего мобильного телефона. Откуда мог появиться мобильник в Средние века? Сам Марк Твен никогда особо не распространялся о посещавших его видениях, вернее, старался не распространяться, но от фактов убежать трудно. Не так уж много времени прошло после его мистических пророчеств, чтобы напрочь забыть об этом.
Просто у каждого человека мозг устроен по-разному: некоторым дано перелистать будущее, прошлое и настоящее в один присест, другим же, чтобы не прослыть откровенными профанами приходится поднимать предсказателей на смех, отвоёвывая на несколько секунд своё правовое место под солнцем. Ведь говорят же, что один-таки дурак всем твердит: Не так! Не так! Не так! Никто не спросит у него: Что делать? Как? Никто не скажет, что слабак. А все твердят, мол, умница дурак, ведь сказал же всем — НЕ ТАК!
Только стоит ли внимание обращать на любящих посмеяться над проповедниками? Что стоят всякие заумные рассуждения? Гроша ломанного не стоят. Кстати, откуда здесь грош? И не простой, а блестит на солнце, как настоящая золотая монета.
Эти размышления посетили голову Ефрема, пока пространство не начало кристаллизоваться из бесформенного хаоса в настоящий физический мир. И мир не только возник перед глазами, а нарисовался вместе с потерянной кем-то монетой. Недалеко от Милетина стоял живой настоящий человек, одетый в красный шёлковый кафтан, обтягивающий его не слишком худощавую фигуру. Одежду дополняли зелёные леггинсы. На голове у мужчины красовалась довольно больших размеров беретка, свешивающаяся на одно ухо. Но всю его средневековую одежду украшала двухсторонняя алебарда, на которую мужчина опирался, как на посох. Он уставился на Ефрема и вдруг проговорил на чистом русском:
— С приездом, милейший.
«Милейший»? Что-то знакомое почудилось Милетину в таком обращении. Да и голос. Конечно, голос! Но экстрасенс на всякий случай взглянул на себя — во что одет, во что обут. На нём оказалась точно такая же красного шёлка курточка и точно такие же обтягивающие бёдра штаны с гульфиком, украшенным разноцветными бантиками. Он снова взглянул на окликнувшего его мужчину.
— Иван Кузьмич?! — осторожно спросил Ефрем, полувопросительно глядя на стоящего рядом хранителя алебарды.
— Ну, наконец-то! — снова отозвался мужчина. — А я уж было подумал, совсем меня не узнаешь. И ещё думал, что придётся здесь одному ошиваться, но маска решила-таки и тебя сюда забросить. Что делать, видать вдвоём нам придётся по всем эпохам до конца шастать.
— А что это за дворец такой? — поинтересовался экстрасенс и принялся оглядывать здание, на пороге которого они стояли.
Дворец оказался украшен резными каменными пилястрами, лепниной и прочими завитушками в стиле настоящего барокко. Прямо над крыльцом нависал открытый балкон, перила которого были застелены бархатом такого же красного цвета, как шёлковые кафтаны у стоящих внизу русских путешественников. Двор перед зданием, вымощенный тесаным кирпичом, радовал глаз, а стена, окружающая дворцовый двор, выглядела настоящей крепостной с узкой балюстрадой наверху у самых бойниц. По ней прогуливались одетые в такие же красно-зелёные шелка вооружённые алебардами мужчины.
— Знаешь, Иван Кузьмич, — задумчиво проговорил Ефрем. — Наше нынешнее приключение состоится, скорее всего, в гвардейском отряде, охраняющем этот дворец. Одежда явно относится к эпохе возрождения. Знать бы только кого и зачем приходится охранять и не будут ли снова покушаться на наши тела или же души служители маски?
Тут во внутренних покоях здания послышалась суматошная возня, и на высокое крыльцо вышло несколько явно католических священников, поскольку рясы на них были лилового цвета. Причём, в таких рясах позволяли себе разгуливать только епископы или же кардиналы. Позади шествовали простые монахи с выбритыми тонзурами и грубыми габардиновыми рясами коричневого цвета с откинутыми на спину капюшонами, что свидетельствовало о принадлежности священников к ордену францисканцев. Двое из них вытащили на крыльцо большое кресло и бросили возле несколько подушечек-думок. Вскоре за наружными воротами тоже послышались голоса. Двое стражников спустились со стены, сняли со скоб поперечное бревно, служащее надёжной задвижкой и открыли ворота.
— Глянь-ка, кто к нам приехал! — озадаченно крякнул Окурок.
— Ничего себе гости дорогие! — вослед ему удивился Котёныш.
Удивляться было чему, потому как из карет, подъехавших к наружным воротам, вылезали тоже священнослужители, но уже не в католических, а православных подрясниках. Впереди всех шествовал архиерей в одетом поверх подрясника саккосе с большим омофором. В руках высокого православного священнослужителя был жезл, а следующие за ним монахи несли в руках два рипида [55] с изображёнными на них херувимами.
— Ничего себе, — повторил Ефрем. — В гости к католикам явился какой-то православный батюшка!
— Это не просто батюшка, — покачал головой Иван Кузьмич. — Я хоть и отставной офицер, но знаю, что так у нас только архиереи или епископы одеваются. А встречают их тоже не простые батюшки, хоть о католицизме я вообще ничего не ведаю.
— Что же православному епископу у католиков делать? — не понимал Котёныш. — Да и кто с католиками из русских православных дружил в прошлом? Может, я в истории ничего не понимаю, но не было такого никогда!
— Сейчас увидим, — хмыкнул Иван Кузьмич.
Меж тем стеклянные двери дворца отворились и на порог вышел ещё один католик, только одетый в белую кружевную рясу, а на голове у него красовалась двухконечная тиара того же цвета.
— Вот это да! — округлил глаза Ефрем. — Никак сам папа римский на встречу с православным священником вышел.
— Сам ты православный, — буркнул Иван Кузьмич. — Мало ли откуда этот богоборец прибыл! Посмотри-ка, что на груди у православного висит. Я, признаться, всё готов был увидеть, но только не это.
И действительно, прямо поверх большого омофора у прибывшего архиерея вместо наперсного креста или панагии висела на золотой цепи знакомая друзьям маска с болтающимися вокруг неё человеческими черепами. Папа тем временем уселся, кряхтя в поставленное для него кресло, и один из послушников под правую ногу католического владыки подложил подушечку. А вырядившийся православным епископом приехавший гость важно прошествовал до самого крыльца, но у первой ступеньки сразу отвесил земной поклон восседавшему в кресле римскому папе.
— Что же здесь творится, Иван Кузьмич, — не вытерпел Ефрем. — Откуда этот нехристь пожаловал?
— Молчи пока, — ответил тот. — Сейчас всё узнаем. Недаром же нас сюда послали. Та же самая маска, между прочим. Наверное, убедить хочет, что даже христиане знают, кому поклоняться надо, то есть, не нам судить, кому мир принадлежит. Здесь одного только Ульянова-Бланка не хватает. Он бы им весёлую компанию составил. Меж тем прибывший гость поднялся с земли и застыл в ожидании, пока папа соизволит заговорить.
— Так вот ты какой, Никон, — промямлил, наконец, папа. — Ты многое выполнил, за что будешь вознаграждён нами. Более того, ты получишь пост Вселенского патриарха при русском царе Алексее Михайловиче, если и дальше будешь послушен католической церкви.
— На всё воля Божья, Ваше Святейшество, — смиренно ответил гость. — Христианская церковь должна объединяться. Только за объединённой религией христианства настоящее будущее. И все остальные религии мира должны просить у нас заступничества. Ведь вы — наместник Бога на земле. Это ли не знают мудрецы Запада и Востока!
— Отменна речь твоя, Никон, — снова тихо проговорил папа. — Ты у кардинала Мезуччо получишь рецепт как бороться с чумой, что позволит сразу же завоевать доверие русского царя. Но обязанность твоя много больше. Ты должен будешь ввести в царский уклад понятие Двоевластия. Сакральная война идёт давно и не завтра кончится. Нам нужна настоящая победа. Победа истины! Для этого легче стать духовником самого царя российского, а может и всей его семьи. Именно это поможет Русской стране принять католичество и веру в истинного бога. Целуй туфлю.
