KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Детектив » Александр Трапезников - Механический рай

Александр Трапезников - Механический рай

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Трапезников, "Механический рай" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Они подошли к железной двери с засовом.

— Отпирай, — приказал Гера. Продавец открыл холодильную камеру. Там было темно. Гера подтолкнул его в спину лезвием ножа.

— Входи.

«Жигули» ехали по Москве. Снежана рассказывала. Но то, что она говорила, не укладывалось у Драгурова в голове. Чудовищно и мерзко. Мир состоит из грязи и лжи, каждый человек вынужден сталкиваться с тем, что противно его разуму, самой природе человеческого духа, но когда это становится обыденным и привычным, входит в порядок мироустройства, то меняется и человеческий облик, словно вырастают клыки и шерсть. Очевидно, таким оборотнем и был дед Снежаны, и Владислав теперь нисколько не жалел, что тот умер такой страшной смертью.

Брат Снежаны, которого она хотела увидеть, не был ей братом.

— Но я называла его так, — продолжала она. — Потому что и сама была еще ребенком… Всего тринадцать лет.

— Но он был твоим сыном, — произнес Владислав.

— Да. Сыном. Я родила его. Странно, правда? Что у меня к нему были не материнские, а сестринские чувства. А отцом ребенка был мой дед… И родители не знали об этом. О том, что произошло между мной и дедом…

— Я не понимаю! — воскликнул Драгуров, чуть не врезавшись в застывший на дороге грузовик. Он был потрясен. — Как это могло случиться? Он тебя изнасиловал?

— Не знаю, — помолчав, ответила она. — Скорее, загипнотизировал. Лишил воли и чувств. Я была как кукла в его руках. Надувная кукла из магазина, которой он просто воспользовался. И я ничего не понимала, ничего не чувствовала. Я даже почти ничего не помню. Он словно бы проделывал со мной свои опыты без моего участия. Подчинял меня в эти моменты полностью, отключал мой разум. Может, он еще что-то со мной вытворял, не знаю. Родители часто уезжали в командировки. Я даже не помню, когда это началось. Не помню, когда он лишил меня невинности. Он пользовался какими-то мазями, чтобы мне не было больно, одурманивающими травами. И еще этот его взгляд… Лишь потом, когда ко мне возвращалось сознание, я пыталась понять, что со мной было. Почему сижу в кресле и смотрю телевизор? Или иду вместе с дедом по улице? Но память всегда возвращается… Сколько бы ее ни затормаживать. Я начала вспоминать то, что со мной происходило в детстве, совсем недавно. Может быть, полгода назад. Но никому не говорила. Только тебе.

— Я понимаю, это нелегко, — сказал Владислав, — А что стало с мальчиком?

— Когда я забеременела, родители не на шутку перепугались. Они не догадывались и не могли понять, как такое вообще могло случиться. Святой Дух тут ни при чем. И они стали искать отца будущего ребенка, требовали от меня, чтобы я сказала им правду… Но я-то и сама не знала ее! Меня водили по врачам, но об аборте не могло быть и речи. И мне пришлось рожать. Дед изображал, что страшно озабочен, расстроен, говорил, что в его время такого не могло быть… Сейчас-то я понимаю, что он врал. Врал и, должно быть, посмеивался в душе. Если она у него была.

— Как сильно ты должны была его ненавидеть, — произнес Владислав.

— Но я даже не догадывалась. А потом я видела, как он превращается в развалину… И когда начала вспоминать все, мне стало страшно жить с ним рядом. Я думала, когда-нибудь он меня убьет.

— Но убили его самого… А сын?

— Он прожил в нашем доме всего года два. И был для меня игрушкой, поскольку какая из меня могла получиться мать? Им занимались то родители, то дед. Потом… Меня отправили в Болгарию, к родственникам, чтобы я подлечилась, а когда через полгода я вернулась, мне сказали, что он умер. Я, конечно, огорчилась, но по-моему не настолько, чтобы позабыть из-за этого все на свете. Впереди — целая жизнь, учеба, новые встречи…

— Любовь, — подсказал Владислав.

— И любовь. Вскоре я стала забывать о нем. Но полгода назад узнала, что он жив… Отец проговорился, что его отдали в детдом. Чтобы не осложнять мне жизнь. Отдали без моего согласия. Но, думаю, они бы смогли уговорить меня и так.

— Где он сейчас и что с ним, ты, конечно, не знаешь?

— Точно не знаю. Но я была в том детдоме и кое-что выяснила. Всегда остаются какие-то следы. В записях, в разговорах… На теле — тоже.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, дед без нашего ведома сделал мальчику маленькую татуировку на спине. Между лопатками. Как я теперь понимаю, это то, что ты называешь знаком Заххака.

Яков бросил Карине одеяло, но она, забившись в угол комнаты, продолжала дрожать — не от холода, а от омерзения и ненависти. В глазах все расплывалось, тяжелый ком стоял в горле, боль была всюду — по всему телу, словно ее избили. У нее было такое ощущение, будто в нее влили яд, и она, чувствуя эту липкую отраву между ног, безуспешно пыталась стереть ее ладонью.

— Вам лучше убить меня… — через силу выговорила Карина. — Иначе я убью вас.

Одна из горилл захохотала, вторая смачно плюнула, целясь в Карину.

— Может быть, я так и сделаю, — сказал Яков. — Спасибо за совет. А этого тоже? — Он пнул ногой Колычева, который лежал на полу со связанными за спиной руками. — Гляди, как смотрит! Прямо глазами ест. Гипнотизер, что ли?

Алексей не ответил, но Якову, видно, стало не по себе. Он отступил в сторону и рявкнул:

— А ну отвернись! Не то возьму вилку и выколю твои зенки. Кому говорю, ты, пиявка!

— Давай я ему башку сверну? — предложила одна из горилл. — А потом — ей. Чего тянуть?

— Погоди, — отозвался Яков. — Все должно быть в порядке очередности. Придет хозяин — тогда. На его глазах. Чтобы видел, как его женушке бутылку вобьют. А этого тоже не оставим. Ты кто?

— Твоя смерть, — ответил Колычев.

— Ну… тогда я спокоен, — засмеялся Яков. — Тебе и комара не прихлопнуть. Копи силы. А я пока посплю…

Ему действительно хотелось спать, может быть, потому, что с утра на ногах. Глаза слипались. Он тряхнул головой, пытаясь взбодриться, но веки тяжелели, руки тоже. И ноги. Яков лег на диван, не снимая ботинок, сладко потянулся.

— Ладно, — вяло сказал он. — Как только придет — разбудите.

— Без тебя не начнем! — Гориллы захохотали. Они были очень похожи — с выпуклыми надбровными дугами, запавшими внутрь глазками, выступающими подбородками и массивными загривками. Таких не прошибить ничем.

«Интересно, есть ли у них вообще разум? — подумал Колычев. — На который можно хоть как-то воздействовать?» Живым отсюда не выйти, он понимал это. Но сила Кундалини, к которой он взывал и которая уже гипнотически подействовала на коротышку, на этих горилл не влияла.

Гориллы, сидевшие к нему спиной, вдруг напряглись, как звери, которые чувствуют опасность. Карина не спускала с них ненавидящего взгляда. Желание умереть было столь велико, что она почти сходила с ума. Она и выглядела безумной — с горящими глазами, спутанными волосами, расцарапанной щекой.

— Во, баба! — сказала одна из горилл. — Отодрать ее снова, что ли? Или его? — Он ткнул пальцем в Колычева.

Второй громко зевнул.

— Лучше поспать.

— Нельзя. Яша велел ждать.

— Вот ты и жди.

— Почему я? — И они заспорили.

Оказавшись в темной холодильной камере, кавказец неожиданно ойкнул, выкрикнул что-то на своем языке и схватился обеими руками за живот. Он мог и заорать, если бы не страх, сдавивший горло, и боль, пронзившая внутренности.

Герасим захлопнул дверь камеры. Теперь вообще ничего не было видно.

— Это я! — громко произнес он. — Ты где?

— Здесь, — откликнулась Галя. Голос ее дрожал. — Сейчас найду выключатель.

Что-то упало на пол, звякнуло. Кавказец продолжал стонать. Наконец лампочка вспыхнула. Кавказец сидел на полу, его руки и живот были в крови. Рядом валялся длинный нож.

У Гали было такое лицо, словно она извалялась в муке. Удивленно глядя на них, Гера произнес:

— Ты его зарезала. Могла и меня.

Она лишь кивнула, не в силах вымолвить больше ни слова, а кавказец повалился на бок, подтянув колени к подбородку. Он перестал стонать и только что-то шептал. Потом перевернулся на спину, вытянул ноги и затих. Глаза остались открытыми, будто он продолжал следить за тем, что происходит.

Галя заплакала. С тех пор как она услышала разговор Магомета и милиционера, а потом осталась тут в кромешной тьме, она плакала почти все время, сжимая в руке нож. Когда дверь в камеру опять открылась, она, плохо соображая, что делает, бросилась вперед.

Теперь Галя прижималась к Гере — он был ее последней надеждой.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — успокаивающе сказал он.

— Он мертв?

— Мертвее не бывает. — Гера нагнулся, перевернул продавца и положил на него валявшуюся рядом овечью шкуру. — Нам надо дождаться, когда они все уснут. Сейчас не выберемся. Но и сюда может кто-нибудь заглянуть. Чего от тебя хочет Магомет? Он уже получил свое? — грубо спросил Гера. Но, вглядевшись в ее испуганное лицо с синяком на виске, усмехнулся. — Ты ведь сама виновата. Зачем сунулась?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*