Питер Мэй - Скала
Фин крепко зажмурился, чтобы прогнать непрошеные видения. Потом открыл их и снова увидел перепуганную Маршели.
— Фин, бога ради, объясни мне, что случилось!
Когда он наконец смог заговорить, его голос звучал тихо и хрипло.
— Расскажи мне про астму Артэра.
Она нахмурилась:
— Что значит — рассказать про его астму?
— Ну, как он себя чувствовал, — понемногу голос Фина окреп. — Ему в последнее время было хуже?
Маршели недовольно покачала головой. Почему он задает такие глупые вопросы?
— Да, это был просто какой-то кошмар. Приступы становились все тяжелее, пока ему не назначили новое лекарство.
— Преднизон?
Она удивленно наклонила голову, ее синие глаза потемнели — возможно, от дурного предчувствия.
— Откуда ты знаешь?
Он взял ее за руку и повел к дому.
— Покажи его таблетки.
— Фин, что все это значит?
— Просто покажи их, Маршели.
Они зашли в ванную, и женщина открыла зеркальный шкафчик над раковиной. Пузырек с лекарством стоял на верхней полке. Фин снял его, открыл — он был почти полон.
— Почему он не взял его с собой?
— Я не знаю, — растерялась Маршели. — Может, у него есть еще один?
Об этом Фин не хотел даже думать.
— Ты не знаешь, где он хранит личные бумаги? То, что не показывает тебе?
— Не знаю… — женщина задумалась, сосредоточиться было трудно. — Он всегда запирает один ящик в старом письменном столе своего отца.
— Покажи.
Стол стоял под окном в бывшем кабинете мистера Макиннеса, погребенный под кипой бумаг и журналов. В лотках скопились оплаченные и неоплаченные счета. Фин спал в этой комнате прошлой ночью, но на стол даже не обратил внимания. Кресла, которое раньше стояло у стола, нигде не было видно. Между тумбами примостился обычный старый стул. Фин выдвинул его и сел. В левом ящике стола обнаружилась папка, полная домашних бумаг. Полицейский быстро просмотрел их — ничего интересного. Правый ящик стола оказался заперт.
— У тебя есть ключ?
— Нет.
— Тогда мне нужна крепкая отвертка или долото.
Маршели молча повернулась, вышла и почти сразу вернулась с большой отверткой. Фин вставил ее в щель между верхом ящика и самой тумбой, направил под углом вверх и нажал. Дерево треснуло, замок поддался, и ящик открылся. Внутри к рейке были подвешены специальные папки — желтые, синие, розовые. Фин просмотрел их одну за другой. Счета, инвестиционные документы, письма. Газетные статьи, скачанные из интернета. Фин замер; стало так тихо, что было слышно его дыхание — быстрое, неглубокое. Он выложил все статьи на стол. «Геральд», «Скотсман», «Дейли рекорд», «Эдинбург ивнинг ньюс», «Глазго ивнинг таймс». Все газеты — за конец мая и начало июня. «Выпотрошенный труп найден на Лейт-Уок», «Эдинбургский Потрошитель», «Задушен и изуродован», «Смерть в тени креста». «Полиция сделала заявление в связи с убийством на Лейт-Уок»… Больше двух дюжин статей, и все — за те три с небольшим недели, когда газеты больше всего писали об убийстве. Потом первые страницы оккупировали новости о скором повышении налогов. Фин ударил кулаком по столу, кипа журналов соскользнула на пол.
— Фин, бога ради, объясни мне, что происходит! — в голосе Маршели прорезались истерические нотки.
Фин уронил голову на руки и крепко зажмурился:
— Артэр убил Ангела Макритчи.
В комнате воцарилась плотная тишина. Голос Маршели, такой тихий, едва смог прорезать ее:
— Зачем?..
— Только так он мог выманить меня на остров, — Фин поворошил распечатки статей, несколько листов закружились в воздухе. — В газетах писали об убийстве в Эдинбурге, во всех кровавых деталях. Писали и о том, что расследованием руковожу я. Если здесь, на Льюисе, обнаружат еще одно тело, а почерк убийцы будет таким же странным, сколько шансов, что я приму участие в расследовании? Да еще если убили моего одноклассника. Риск был, но он оправдал себя. Я приехал.
— Но зачем?.. Фин, я не могу поверить в то, что ты сейчас сказал! Зачем ему, чтобы ты приехал?
— Чтобы рассказать мне про Фионлаха. Чтобы я узнал, что он — мой сын, — Фин вспомнил, что сказала Донна Мюррей: «Он как будто вымещал грехи отца на сыне».
Маршели тяжело опустилась на край кровати, закрыла лицо руками:
— Я не понимаю.
— Ты говорила, он бьет Фионлаха, чтобы отомстить тебе. На самом деле он хотел отомстить мне. Все эти годы он мысленно пинал и колотил меня, а не ребенка. Ему было важно, чтобы я узнал про сына до того, как… — и он замолчал. Высказать эту мысль у него не хватило духу.
— До того, как что?
Фин медленно повернулся к Маршели:
— Он спокойно сдал пробу ДНК для полиции. Знал, что к моменту разоблачения уже будет на острове. И мы его не остановим.
Маршели резко встала — она поняла, что пытается сказать Фин.
— Останови его! Останови!
Он покачал головой:
— Вот почему Артэр не взял с собой лекарство. Зачем оно ему, если он решил не возвращаться?
Фин взглянул на часы и встал, запихивая бумаги обратно в папку. Снаружи задувал сильный ветер. Видно было, как волны разбиваются о берег, оставляя на нем белую пену. Он повернулся к двери, и Маршели схватила его за руку:
— Куда ты?
— Я постараюсь не дать ему убить нашего сына.
Она закусила губу, чтобы перестать всхлипывать. По ее щекам текли слезы.
— Зачем, Фин?.. Зачем он это сделал?
— Он хочет сделать мне больно, Маршели. Хочет причинить мне столько боли, сколько я не смогу выдержать. Он знает, что я уже потерял одного сына. — По лицу женщины он понял: она ничего не знала. — Убить второго — и все, я готов.
Он высвободился, но она пошла за ним к двери и снова взяла его за руку.
— Фин, посмотри на меня, — ее голос звучал властно. Он повернулся к женщине. — Ты должен… кое-что услышать перед тем, как уйдешь.
IIДождь стучал в окна диспетчерской, скрывая вид на гавань и замок Льюс по другую ее сторону. За столами сидели две дюжины офицеров, и почти все смотрели на Фина. Только Джордж Ганн и еще пара человек говорили по телефону. Старший следователь Смит стоял в центре комнаты, красный и раздраженный. Он принял душ и переоделся; его волосы снова были аккуратно зализаны назад, и от него исходил запах «Брюта». Но сколько бы он ни важничал, Фин обошел его в расследовании. И понятно, что ему это не нравилось.
Смит заявил:
— Хорошо, я готов признать, что этот Артэр Макиннес может быть убийцей.
— Его ДНК это подтвердит, — заметил Фин.
Смит с раздражением взглянул на газетные статьи, разложенные на ближайшем столе.
— И вы полагаете, что он скопировал убийство на Лейт-Уок, чтобы заманить вас на остров.
— Да.
— И сказать, что его сын — на самом деле ваш.
— Да.
— А потом убить его.
Фин кивнул. Смит помолчал для пущего эффекта, затем спросил:
— Но почему?
— Я рассказал вам, что произошло на Скерре.
— Его отец погиб, спасая вас, восемнадцать лет назад. Вы действительно думаете, что это серьезный мотив для того, чтобы совершить два убийства спустя столько лет?
Фин начал злиться:
— Мне трудно объяснить это словами. Но я знаю, что он избивал парня всю его жизнь, а теперь сказал мне, что его отец — я. И он убьет его. Он уже совершил одно убийство. Имея такие доказательства, в этом вряд ли можно усомниться.
Смит вздохнул и покачал головой:
— Я не могу рисковать своими офицерами и посылать их в шторм на скалу в Атлантическом океане, в пятидесяти милях отсюда.
Ганн повесил трубку и повернулся к остальным.
— Последняя метеосводка от береговой охраны, сэр. В районе Скерра ветер штормовой и еще крепчает, — он взглянул на Фина, словно извиняясь: — Они сказали, что в таких условиях не смогут посадить на Скалу вертолет.
— Вот видите! — в голосе Смита звучало облегчение. — Придется подождать, пока не прекратится шторм.
— Начальник порта подтвердил: «Пурпурный остров» вернулся со Скерра. Пришвартовался час назад, — добавил Ганн.
— Я не могу просить людей выйти в море в таких условиях!
В диспетчерскую вошел сержант в форме:
— Сэр, мы не можем установить с охотниками связь по радио.
— Значит, что-то не так, — сказал Финн. — Гигс всегда оставляет рабочий канал. Всегда.
Смит взглянул на сержанта, тот кивнул. Старший следователь вздохнул, пожал плечами.
— До завтра мы все равно ничего не можем сделать.
— Завтра парень может быть уже мертв! — Фин повысил голос и сразу ощутил, как тихо стало в комнате. Смит поднял палец и коснулся им носа — странный, угрожающий жест.
— Вы можете пересечь опасную черту, Маклауд. Я отстранил вас от дела, забыли?
— Что толку меня отстранять? Я все равно в центре этого чертова дела.
Фин повернулся и вышел через вращающиеся двери.
