Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки
Траурная процессия, — именно так выглядела вереница понуро бредущих людей, — потянулась к флигелю. Впереди, ссутулившись, шагал Борецкий, за ним, опираясь на Толика, ковылял Вишняков. Он наступал на ушибленную ногу, охая и морщась от боли.
В темных окнах флигеля отражался свет фонарей. Снег идти перестал. Дул ветер, разгоняя тучи.
— Для собственного успокоения… — пробормотала Астра, доставая ключи.
Внутри флигеля были три раздельные комнаты — начерно оштукатуренные, без дверей. В одной, где стояла печка, строители жили; в двух других держали инструменты, лаки, краски, мешки с клеем и шпатлевкой, остатки обоев, обрезки досок и прочую дребедень.
Матвей щелкнул выключателем. Тело убитой девушки положили на пол между штабелями досок и накрыли куском брезента. Так оно и лежало.
— Пустите, — попросил Вишняков и остановился, прислонившись к стене. — Илья… — обернулся он к Борецкому, — кто-нибудь, поднимите брезент. У меня не получится.
Девушки-«русалки» и супруги Бутылкины столпились у дверного проема, ожидая своей очереди. Никто особо не торопился созерцать обнаженный синюшный труп. Только Алина, которая больше всех возмущалась и протестовала, протиснулась поближе.
— Толик, помоги, — кивнул Борецкий одному из парней. — Приподними брезент.
Виктор, по его указанию, подыскивал инвентарь, которым можно было счистить с крыш над колодцами слежавшийся снег. После повторного опознания Астра собиралась идти любоваться чудесной резьбой.
— Как-то все это не вяжется одно с другим, — ворчал Матвей. — Кощунство какое-то!
— А молодую женщину жизни лишить не кощунство? — огрызнулась Астра.
Парень, которого звали Толиком, опустился на корточки перед трупом и отвернул край брезента…
Алина сдавленно вскрикнула и осела бы на затоптанный грязью пол, не подхвати ее сзади Бутылкин. Борецкий остолбенел. Вишняков попятился, забыв о больной ноге.
На полу лежала девушка-«русалка» с распущенными светлыми волосами, в белой вышитой сорочке и алом сарафане. Во всяком случае, на плечах были видны широкие лямки от него. Никакой синевы на лице, никакой мертвенной бледности. Ее веки дрогнули…
Толик, как ошпаренный, отскочил, ударился о штабель из досок и затряс головой. Почуяв неладное, из-за спин собравшихся выглядывали остальные «русалки». Юна прижала ладони к щекам и пронзительно завизжала…
— А-аааа-аа! А-а-ааа!
— Это же Лея… Лея…
— Не может быть…
— Это она…
Борецкий побледнел и покрылся испариной. Он не верил своим глазам. Под брезентом оказалась другая девушка, не Кира, не та, которую они нашли в лесу. Похожая на нее, но другая, чужая. Смерть до неузнаваемости изменила ее черты.
— Это не она… — простонал он и сделал шаг назад. — А… где…
— Почему она одета? — завопила Чара. — Кто ее одел?
Вишняков онемел, и, казалось, его вот-вот хватит удар.
— Лея? — прошептал он, наклоняясь. Ушибленная нога подогнулась, и он рухнул на колени. — Это не ты… Это не можешь быть ты! Это была не ты! Не ты!
Ее губы шевельнулись:
— Ты… убил…
Кто-то истерически закричал. Кто-то бросился вон из флигеля. Кому-то стало дурно…
— Я убил не тебя! — взвыл Вишняков. — Ее, а не тебя! Не тебя, другую… То была не ты!
Матвей незаметным движением скользнул к нему, заломил руки за спину и крепко связал шарфом…
С Вишняковым творилось невообразимое. Он вырывался с такой силой, что, казалось, его путы лопнут, а сам он сокрушит все вокруг. Его фальшивая немощь испарилась, больная нога каким-то чудом окрепла, а тело налилось неукротимой злобой. Те, кто еще оставался во флигеле, шарахнулись в разные стороны. Матвей с трудом справлялся с разъяренным чудовищем — по-иному не скажешь. В этом рычащем и беснующемся существе невозможно было узнать человека — не то что приличного господина, преуспевающего трейдера Егора Николаевича.
— Я убил его, а не тебя! — изрыгал он. — Его! Не тебя!
Что-то в его воспаленном сознании трансформировалось, и вместо женщины он, видимо, представлял мужчину.
«О ком это он? — подумала Астра, которая старалась сохранять спокойствие. — Не хватало нам еще одного трупа!»
Борецкий, будто очнувшись от морока, бросился за веревками. Вдвоем с Матвеем они навалились на Вишнякова и крепко опутали по рукам и ногам.
— Я убил его… — продолжал завывать поверженный. — Опять убил… Я принес тебе жертву… Почему ты ее не принял?..
* * *Небо над домом и парком прояснилось. В его ледяной черноте мерцали звезды. Ядовито-желтая луна покрыла все вокруг сусальным золотом. Свет лился из окон особняка, горели фонари. Снег искрился. Деревья застыли в холодном безмолвии.
Немногие остались во дворе, — сам хозяин, Матвей, Астра, двое парней и странная пара — «воскресшая» Лея с соседом Борецкого господином Бергхольцем.
Ульяновна, которая предусмотрительно не заходила во флигель, первая убежала в дом, затворилась в своей комнате и усердно молилась.
Супруги Бутылкины, до глубины души возмущенные «опасным экспериментом», который привел их в ужас, гордо удалились. Алина разразилась злобной руганью — она стремительно превращалась из легкомысленной субретки в сварливую мегеру. И теперь муж и жена, приникнув к окну своей спальни, тщетно пытались разглядеть, что делается у колодца.
Оскорбленные жестоким «розыгрышем» девушки-«русалки» назвали хозяина сумасшедшим и демонстративно принялись звонить продюсеру. К несчастью, связи все еще не было. Разочарованные и озадаченные, они отпустили в адрес своей бывшей солистки несколько презрительных реплик и отправились к себе — то ли спать, то ли обсуждать «чудесное появление» блудной Леи и разоблачение убийцы.
Смерть Киры Сарычевой, как ни цинично это звучит, отступила на второй план. Для всех, кроме Борецкого. Он с трудом подавлял желание задушить мерзавца Вишнякова собственными руками или раздеть его догола и привязать к той же ели. Пусть на своей шкуре испытает все, что выпало на долю ни в чем не повинной девушки.
О причинах убийства Борецкий, поглощенный горем и жаждой возмездия, пока не задумывался, так же, как не задумывался над нелепостью происходящего. Откуда-то взялись эти люди — Людмила и Петер? Во флигеле заперты безумный убийца и его жертва, разделенные всего лишь кирпичной стеной. Утром предстоит вынести визит криминалистов и утомительные допросы… Нервы у всех на пределе.
Астра обещала дать объяснения потом, когда он сможет ее выслушать. Борецкий согласился. Его мозг отказывался что-либо воспринимать.
«Зачем я здесь? — спрашивал себя измотанный, выжатый досуха Илья Афанасьевич. — Что они собираются делать? Разглядывать резьбу? Я больше не в состоянии ничего понимать, осмысливать… Пусть все идет, как идет!»
Астра, волнуясь, подошла к колодцу, открыла деревянную крышку и заглянула вниз, в гулкую, звонкую глубину, где блестел черный круг воды. На нее дохнуло жутью… Что она надеется здесь найти? Ей показалось, будто в воде отразился слепящий глаз луны, — она отшатнулась и зажмурилась.
— Что случилось? — спросил Матвей. Он стоял рядом с мыслью, как бы она не свалилась вниз.
Толик, которому приходилось лазать в колодец, вдруг захохотал.
— Огненные знаки… — прошептала Астра.
Людмила и Петер, как неприкаянные, замерли поодаль. Борецкий, словно придавленный невыносимым грузом, отрешенно наблюдал. Он дал Астре слово во всем оказывать содействие, а слово свое нужно держать.
Тем временем Виктор приставил к крыше над «русалкиным колодцем» лестницу и широкими движениями сгребал снег. Короткая лопатка казалась игрушечной в его руках. Несколько взмахов, и взглядам присутствующих открылся затейливо украшенный деревянными кружевами навес. В треугольнике между двумя скатами, по заказу хозяина, резчик поместил фигурки бородатого старца в длинном одеянии с меховой опушкой и девушку в шубке и кокетливой шапочке.
— Дед Мороз и Снегурочка! — вырвалось у Людмилы.
— Это Берендей, — поправил ее Борецкий. — А насчет Снегурочки вы угадали…
— Дед Мороз и Снегурочка… — зачарованно повторила Астра.
Наконец в ее уме закончилась работа над смыслом увиденного в зеркале. Она схватилась за витой столбик, подпирающий крышу, и попыталась дотянуться до Берендея…
Толик, не в силах остановиться, продолжал хохотать. Внезапно его смех оборвался, и он, словно белка, вскарабкался по лестнице, выхватил у товарища лопатку и замахнулся. Они сцепились и кубарем скатились вниз, в снег, прежде, чем Матвей успел что-либо сообразить. Всех одолело гипнотическое оцепенение, настолько абсурдно развивалась ситуация…
Лестница освободилась, и Астра, очнувшись, полезла вверх к Берендею и Снегурочке.
