Стивен Кинг - Мистер Мерседес
– Я ее любил, но ты не должна никому говорить. Ты никому не должна говорить, что я ее любил. Может, позже, но не теперь. Ты понимаешь?
Она кивает.
– Мне нужен номер твоего мобильника. И возможно, ты мне тоже понадобишься. – Его холодный рассудок надеется, что нет, что дом в Шугар-Хайтс во второй половине дня будет пустовать, но он не уверен. Матери Холли и дяде придется уехать, хотя бы на короткое время, но Шарлотта не захочет, чтобы Холли ехала с ними. Потому что у Холли проблемы с психикой. Холли хрупкая. Ходжес задается вопросом, как часто у нее случались нервные срывы, не пыталась ли она покончить с собой? Эти мысли проскакивают метеоритами. Вот они на небе, а в следующий миг их нет.
Не время размышлять о психическом здоровье Холли.
– Когда твои мать и дядя поедут в полицейский участок, скажи им, что тебе никто не нужен, скажи, что ты вполне можешь остаться одна. Ты это сделаешь?
Она кивает, хотя по взгляду видно, что она понятия не имеет, о чем речь.
– Тебе позвонят. Возможно, я, а возможно, молодой человек, которого зовут Джером. Джером. Ты запомнишь имя?
Она кивает, открывает сумку, достает очечник.
Не получается, думает Ходжес. Свет горит, но дома никого нет. И все-таки он должен попытаться. Он хватает ее за плечи.
– Холли, я хочу поймать парня, который это сделал. Я хочу заставить его заплатить за содеянное. Ты мне поможешь?
Она кивает. Ее лицо остается бесстрастным.
– Тогда скажи. Скажи, что поможешь мне.
Она не говорит. Достает из очечника солнцезащитные очки, надевает их, словно рядом не горит автомобиль, а в канаве не лежит рука Джейни. Словно не кричат люди и не слышна приближающаяся сирена. Словно они на пляже.
Он легонько встряхивает ее.
– Мне нужен номер твоего мобильника.
Она согласно кивает, но ничего не говорит. Закрывает сумку и поворачивается к горящему автомобилю. Отчаяние, какого Ходжес никогда не испытывал, охватывает его, вызывает тошноту и разбрасывает мысли, еще недавно четкие и ясные.
Из-за угла пулей выскакивает тетя Шарлотта. Волосы – преимущественно черные, но седые у корней – развеваются позади. Дядя Генри следует за ней. Его мясистое лицо покрывает мертвенная бледность, если не считать клоунских красных пятен на скулах.
– Шарли, стой! – кричит дядя Генри. – Я думаю, у меня инфаркт!
Шарлотта не обращает внимания на брата. Хватает Холли за локоть, разворачивает, яростно прижимает к себе, вдавливая не такой уж маленький нос дочери во впадину между своих грудей.
– НЕ СМОТРИ! – ревет Шарлотта, оглядывая место трагедии. – НЕ СМОТРИ, МИЛАЯ! НЕ СМОТРИ НА ЭТО!
– Я едва дышу, – объявляет дядя Генри. Он уже сидит на бордюрном камне, наклонив голову. – Господи, надеюсь, я не умираю.
К первой сирене присоединяются новые. Люди начинают подходить ближе, чтобы получше рассмотреть горящий автомобиль. Его уже фотографируют на мобильники.
Ходжес думает: Взрывчатки хватило, чтобы разнести автомобиль. Сколько у него еще?
Шарлотта по-прежнему мертвой хваткой держит Холли, кричит, чтобы та не смотрела. Холли не вырывается, но одну руку завела за спину. В руке что-то есть. И хотя Ходжес знает, что, возможно, принимает желаемое за действительное, он надеется: это что-то предназначено ему. Берет. Очечник, из которого она достала солнцезащитные очки. На нем золотыми буквами написаны ее имя и адрес. Как и номер мобильника.
22Ходжес достает «Нокию» из внутреннего кармана пиджака, откидывая крышку, понимает, что мобильник превратился бы в комок расплавленного пластика и торчащих из него проводов, если бы остался лежать в бардачке выгоревшей «тойоты». А он бы остался, если бы Джейни не настаивала, что ему там не место.
Он нажимает кнопку быстрого набора номера Джерома, молит Бога, чтобы тот отозвался, и мольбы его услышаны.
– Мистер Ходжес, Билл? Думаю, мы слышали сильный вз…
– Молчи, Джером. Просто слушай. – Он идет по засыпанному осколками стекла тротуару. Сирены все громче, полиция вот-вот подъедет, а полагаться Ходжес может исключительно на интуицию. Если только его подсознание не включилось в работу. Такое уже случалось. Он не зря получил все эти грамоты и благодарности от полицейского управления.
– Слушаю, – отвечает Джером.
– Ты ничего не знаешь о расследовании убийств у Городского центра. Ты ничего не знаешь об Оливии Трелони или Джейни Паттерсон. – Разумеется, они втроем обедали в «Димасио», но он не думает, что копы узнают об этом в ближайшее время, если вообще узнают.
– Я ничего не знаю. – В голосе Джерома нет ни недоверия, ни сомнений. – Кто спросит? Полиция?
– Может, позже. Сначала твои родители. Потому что ты слышал взрыв моего автомобиля. Джейни сидела за рулем. Мы поменялись в последнюю секунду. Ее… больше нет.
– Господи, Билл, вы должны сообщить пять-ноль[38]! Вы должны сказать своему прежнему напарнику!
Ходжес вспоминает ее слова: «Он наш. В этом у нас по-прежнему нет разногласий, правильно?»
«Правильно, – думает он. – В этом у нас по-прежнему нет разногласий, Джейни».
– Еще рано. Пока буду разбираться сам, и мне нужна твоя помощь. Этот слизняк убил ее. Я хочу взять его за жопу. Ты поможешь?
– Да. – Никаких у меня могут быть неприятности или из-за этого мне закроется дорога в Гарвард. Простое да. Да благословит Господь Джерома Робинсона.
– Тебе придется вместо меня зайти на сайт «Под синим зонтом Дебби» и отправить сообщение парню, который это сделал. Помнишь мой логин?
– Да. Кермит-лягушонок-девятнадцать. Я только возьму лист бу…
– Нет времени. Суть ты и так запомнишь. И отправь сообщение через час. Он должен знать, что я отправил его после взрыва. Он должен знать, что я жив.
– Говорите, – отвечает Джером.
Ходжес диктует текст и разрывает связь, не попрощавшись. Сует мобильник в карман брюк, где уже лежит очечник Холли.
Пожарная машина выезжает из-за угла, за ней – два патрульных автомобиля. Они проскакивают мимо Похоронного бюро Соумса, перед которым на тротуаре стоит гробовщик и священник, проводивший панихиду по Элизабет Уэртон, прикрывая глаза от солнца и пламени горящей «тойоты».
Ходжесу предстоят долгие разговоры, но есть более важное дело. Он снимает пиджак, опускается на колени и накрывает лежащую в ливневой канаве руку. Чувствует, как глаза жгут слезы, но загоняет их внутрь. Слезы никак не соответствуют истории, которую он намерен рассказать.
Копы, два молодых парня – оба без напарников, – вылезают из автомобилей. Ходжес их не знает.
– Патрульные, – говорит он.
– Должен попросить вас отойти в сторону, – отвечает ему один, – но если вы свидетель этого… – Он указывает на горящую «тойоту». – …Тогда я попрошу вас подождать, пока кто-нибудь возьмет у вас показания.
– Я не только это видел, я должен был ехать в этом автомобиле. – Ходжес достает бумажник и открывает его, чтобы показать удостоверение детектива с красной надписью «В ОТСТАВКЕ». – До прошлой осени моим напарником был Пит Хантли. Позвоните ему как можно скорее.
– Это ваш автомобиль, сэр? – переспрашивает его коп, к которому он обращался.
– Да.
– Тогда кто же сидел за рулем? – спрашивает второй.
23Брейди приезжает домой до полудня, решив все свои проблемы.
Живущий напротив старик, мистер Бисон, стоит на лужайке.
– Ты слышал?
– Слышал что?
– Сильный взрыв где-то в центре города. Было много дыма.
– У меня слишком громко играло радио, – отвечает Брейди.
– Я думаю, взорвалась старая фабрика красок, вот что я думаю. Я стучался в дом, но твоя мать не открыла. Должно быть, спит. – Его глаза поблескивают, как бы добавляя: Отсыпается после выпитого.
– Должно быть. – Ему не нравится, что этот любопытный старый таракан стучал в дверь. Для Брейди Хартсфилда лучшие соседи – полное их отсутствие. – Я должен идти, мистер Бисон.
– Передай матери мои наилучшие пожелания.
Он отпирает дверь, заходит, запирает за собой. Принюхивается. Ничего. Или… может, не совсем ничего. Может, и есть едва заметный запах, неприятный, как от обглоданных куриных костей, пролежавших пару дней в мусорном ведре под мойкой.
Брейди поднимается в спальню матери. Откидывает покрывало, открывая ее бледное лицо и уставившиеся в одну точку глаза. Он уже к ним привык, да и любопытство мистера Бисона не слишком его тревожит. Брейди надо перекантоваться еще день-другой, так что ему плевать на мистера Бисона. И на уставившиеся в одну точку глаза матери. Он ее не убивал, она сама себя убила. Он-то рассчитывал, что экс-коп покончит с собой, но не сложилось. И что с того? Теперь он ушел, этот гребаный жирный экс-коп. Дет-окончательно-пен. Вечный пенсионер. Детектив Ходжес.
