Даниил Корецкий - Настоящее имя
- Что с транспортом? - спросил Макс, когда первый голод был утолен.
- Взяли напрокат "фольксваген" с левым рулем. Во Франции у фирмы есть представительства, можно оставить где угодно и позвонить, чтоб забрали. Все идет нормально, но почти все деньги истрачены.
- Что ж...
Макс на мгновенье задумался.
- После ужина поедем за деньгами. Сколько вам потребуется, чтобы добраться до места?
Слон пожал плечами.
- Полтора часа до Дувра, оттуда пара часов паромом на французскую сторону и через всю страну на южное побережье, это около тысячи километров.
- Вдвоем, да по ихним дорогам - делать нечего, - сказал Спец. Двенадцать часов с остановками...
- Останавливаетесь в Ницце и ищете нашего друга, - сказал Макс. Ему приходилось говорить все громче, потому что бритоголовые орали во всю глотку. - Я управлюсь с делами дня за три-четыре, максимум неделю. И прилечу самолетом.
Веретнев и Спец переглянулись.
- А как же твое прикрытие?
- Обойдется. Все равно - если что, вы ничем не поможете. А попадетесь, поддержите версию о разветвленной шпионской сети русских...
- А если ты не явишься через неделю? - спросил Веретнев.
- Действуйте в автономном режиме. Получится - отложите мою долю. И подбросьте кое-что Маше.
Макс глянул на часы.
- Нам пора, - он поднял стаканчик с остатками виски. - Давайте за удачу...
Они чокнулись.
Этого делать не следовало. Привычка чокаться выдает русских с головой. Бритоголовые на миг замолчали, в зале сразу установилась напряженная тишина. Потом четыре глотки грохнули: Дойчланд, Дойчланд юбер аллес...
Не отвлекаясь, они доели остатки хаггиса, Веретнев подозвал официанта и расплатился. Когда они встали, то оказалось, что агрессивная четверка полукругом окружила столик.
- Кто вы такие? - спросил у Веретнева самый старший. Ему было около тридцати лет, он изъяснялся на простонародном наречии лондонского дна. Над левым ухом синела татуировка: каска с рожками и две зигзагообразные молнии - эмблема СС.
Спец отстранил товарища. Глаза у него хищно блестели - последние дни он явно страдал без тренажера виртуальных боев. Реальная схватка его бы вполне устроила.
- Уходим, - сказал Макс, и шагнул к выходу, но крепкая рука удержала его за рукав.
- Не спеши, приятель, - надменно улыбался коренастый малый в клетчатой рубахе и кожаном жилете, на котором зловеще блестел Железный Крест.
- Оставьте нас в покое! - строго сказал Веретнев. У него был хороший язык и решимость главаря несколько поуменьшилась. Но тут открыл рот Спец.
- Пошел отсюда, фашист! - с чудовищным акцентом произнес он и тем самым бросил спичку в ведро с бензином.
- Коммунистические свиньи! - рыкнул старший, в воздухе мелькнул кулак, Веретнев уклонился, а Спец поймал волосатое запястье, рванул и, подсев, бросил нападающего через себя. Тот тяжело грохнулся на дощатый пол, а каблук Спеца воткнулся ему в солнечное сплетение. Татуированный дернулся и, раскинув руки, потерял сознание.
- Тебе конец! - заверещали дружки поверженного. Из-под одежды появились велосипедная цепь, шило и опасная бритва. Окружающие столики мгновенно опустели.
Спец схватил грубо сколоченную табуретку и, взметнув её снизу вверх, ударил острым углом обладателя Железного Креста в промежность. Тот икнул и, сложившись пополам, упал на колени, потом с утробным воем повалился на бок. В районе ушибленного места появилось мокрое, быстро расползающееся пятно. Цепь отлетела в угол и свернулась на полу, словно обезвреженная змея.
Два движения и два неподвижных тела - это впечатляет, ибо нет в мире ничего более убедительного и наглядного, чем пример близкого товарища. Только в плохих фильмах орда негодяев рвется на сокрушающего всех подряд героя с фанатизмом самоубийц. В реальной жизни жестокий отпор чаще всего обращает уцелевших в бегство.
Дрогнуло и отклонилось острием вниз шило, утратила опасный блеск бритва, будто замылилась пеной с остатками щетины во время мирного утреннего бритья. Боевой дух двоих бритоголовых угас, теперь они не только не попытались бы остановить уходящих противников, но и сами с большим удовольствием пустились в бегство.
Но Спец всегда учил "не оставлять никого за спиной" и сейчас наглядно продемонстрировал реализацию этого принципа.
Продолжающая движение по плавно восходящей траектории табуретка достигла наивысшей точки, после чего резко обрушилась вниз на бритую макушку. Что-то хрустнуло - то ли дерево, то ли кость. Шило вонзилось в пол - круглая, захватанная потными пальцами рукоятка мелко дрожала. Рядом лежал его хозяин, поза которого наводила на мысль, что дерево оказалось крепче кости.
Четвертый бритоголовый бросил бритву и кинулся к двери. Но табуретка летела быстрее и гулко ударила его в спину между лопаток, после чего беглец принял такое же положение, как и его сотоварищи.
Спец вытер о штаны взмокревшие ладони и подмигнул Максу.
- Вот что такое подручные предметы!
- Уходим! - повторил Макс. На этот раз их никто не задерживал.
- У нас в Америке мы не даем всякому сброду хулиганить в ресторанах! напустил туману Веретнев, продвигаясь к выходу среди настороженных англичан. Внезапно те начали аплодировать.
- Виват, Америка, виват! - скандировала какая-то женщина. Волынщик заиграл довольно бодрый марш.
- Повышаешь авторитет главного противника? - спросил Макс, когда они оказались на улице.
- Брось! - Веретнев махнул рукой. - Это было раньше. Сейчас, похоже, главные противники хозяйничают у нас дома!
Они быстро дошли до конца квартала, свернули за угол. Макс обернулся.
- Не бойся, по английским законам это правомерная самооборона, - дал справку Алексей Иванович.
- Да, нам самое время пообщаться с властями, - недовольно буркнул Макс. - Где вы оставили машину?
- На стоянке, пятнадцать минут пешком.
- Тогда пошли!
Веретнев сел за руль, Макс опустился рядом, Спеца отправили в гостиницу собирать вещи.
- Куда едем? - спросил Алексей Иванович.
- Брайтли-стрит, восемнадцать, - ответил Макс.
- А-а-а, - понимающе протянул Веретнев и хотел что-то спросить, но покосившись на Макса, промолчал.
Автомобиль легко вписался в плотный транспортный поток. Слон вел машину так уверенно, будто никогда не уезжал из Лондона. И хорошо ориентировался в огромном городе. Вскоре машина остановилась на тихой фешенебельной улочке. Яркий фонарь освещал кованную чугунную решетку и табличку с цифрой "18".
- Приехали, - сообщил Веретнев. Сейчас он был всего-навсего драйвером, поэтому держался совершенно спокойно. А Максом уже владело напряжение, всегда предшествующее ответственной операции.
- Откатитесь в конец квартала и ожидайте в тени, - распорядился он, а сам направился к калитке со звонком. По логике вещей осложнений здесь быть не должно. Человек, получивший триста тысяч фунтов от другого государства вряд ли станет звать полицию, когда ему напомнят о прошлом. Хотя люди нередко действуют вопреки здравому смыслу...
К счастью, Арчибальд Кертис чтил логику. Через тридцать минут, Макс вернулся в машину.
- Поехали, - не выражая эмоций, произнес он.
- Ну как? - не выдержал Веретнев.
- Они почти не держат дома наличных денег! - пожаловался Макс.
- И что?
- Пришлось взять чеком на предъявителя. Пять тысяч фунтов. И восемьсот наличкой - наскреб-таки...
Макс тяжело вздохнул и откинулся на спинку сиденья.
- Что ж, теперь Володька сможет развернуться, - удовлетворенно сказал Слон и дал газ.
Спец уже ждал у дешевой второсортной гостиницы. Они наскоро договорились о связи и распрощались. Когда уносящий товарищей автомобиль затерялся среди других машин, Карданов ощутил острый приступ одиночества.
* * *
Теплая вода с силой вырывалась из отверстий гидромассажного устройства на дне ванны, разгоняла кровь, успокаивала, будоражила, словно крошечные пальцы тайских массажисток. Густо заросшие волосами ноги серебрились от налипших к ним пузырьков воздуха.
Видеодвойка в дальнем верхнем углу ванной комнаты выдавала записанные на кассету биржевые и политические новости за последние дни.
Линсей Джонсон, главный эксперт Международного Валютного Фонда, наслаждался покоем в своем поместье под Лондоном, намереваясь взять тайм-аут на всю ближайшую неделю. Предстояло завершить экспертизу по России и это малоприятное дело портило ему настроение. На полке замигал огонек радиотелефона. Джонсон выключил воду и взял трубку.
- Извините, сэр, - это был Ларри, личный секретарь. - Вам звонил мистер Томпсон. Сын Тома Томпсона, друга мистера Бена Колдуэлла. Я порекомендовал ему позвонить позже.
На несколько секунд Линсей застыл с трубкой в руке.
- Хорошо, - наконец сказал он. - Соедини меня с ним.
Положив трубку, Джонсон вылез из ванны, набросил купальный халат и направился в свой кабинет. "Бен"... Человеческая память избирательна, главный эксперт Джонсон здесь не был исключением. Сначала ты не хочешь об этом думать, потом не хочешь об этом вспоминать, наконец начисто забываешь и живешь дальше... Когда это было? В семидесятом? Годом раньше или годом позже? Черт, какая разница... Джонсон увидел перед собой залитое пьяными слезами лицо своего бывшего патрона и покровителя, его дрожащие руки, сжимающие бокал с виски, отсвет огня из камина в остановившихся расширенных зрачках, бессвязное бормотанье: "Святая дева! Они продали меня, Линсей!.. Подлецы... Русские скоты, азиаты... И зачем я с ними связался... Они использовали меня, а теперь решили утопить, чтобы спастись самим... Мальчик мой, всему конец! Я уже не лорд Колдуэлл... Я - никто! Я - "Бен"!! Просто: "Бен"!! "Бен"!!.."
