Светлана Алешина - Моя опасная леди (сборник)
— Блаженны верующие, — хмыкнул Гурьев. — Вообще-то было бы лучше всего, если бы Катя пришла в сознание…
— Это и козе понятно, да только когда это еще будет?
— И будет ли вообще, — пессимистично закончил Валерий.
— Типун тебе на язык, — покосилась я на старого циника.
— Да хоть два! — легко согласился он. — Если это поможет Кате выжить — я согласен.
— Ну, то-то же! Так когда поедем в облвоенкомат?
— Как только я Костю найду, так и поедем. Ты пока иди к себе, я за тобой зайду.
— Договорились.
В нашем кабинете царило уныние, воплощением которого являлась Лера. Ее глаза вспыхнули такой отчаянной надеждой, когда я открыла дверь, и так разочарованно погасли, что мне стало ее жаль. Однако слов утешения у меня не нашлось.
— Валерия, а где наша Галина Сергеевна? — спросила я, делая вид, что ничего не заметила.
— Она у Евгения Ивановича, обсуждает с ним, какую программу в пятницу будем показывать повторно. Скоро должна вернуться.
Я не успела ничего сказать, как в дверь заглянул Гурьев.
— Ирина, мы тебя ждем, — выпалил он и исчез.
— Лера, я тут отлучусь ненадолго, предупреди Галину Сергеевну, хорошо?
— Хорошо, — кивнула Лера. — А вы куда?
— Да вот хочу наведаться в военкомат, пообщаться с тамошним руководством.
— Зачем? Хотите успеть подготовить другую передачу?
— Да нет, конечно! Попытаюсь что-нибудь выяснить по поводу Кати.
— Так вы не бросили это дело? — обрадованно переспросила Лера.
— А когда я хоть что-нибудь бросала на полдороге? Не переживай, все будет хорошо! — Мне очень хотелось подбодрить нашу верную помощницу, хотя я бы и сама, наверное, обрадовалась, если бы ощущала хоть половину той бодрости, что была в моем голосе.
Когда я подошла к машине, в которой уже сидели Костя с Валерием, Гурьев накинулся на меня с упреками:
— Ты побыстрее не могла? Красоту, что ли, наводила? У нас всего час времени на все про все!
— Не кричи, — осадила я его, — я Леру успокаивала, она, бедненькая, все глаза проглядела, Павлика ожидаючи.
— Ну да, ну да, — ухмыльнулся Гурьев, — пока с Пашкой все было в порядке, она его грызла почем зря, а как начались проблемы, так стала Пенелопу изображать.
— Гурьев, прекрати сейчас же! Твой тон совершенно неуместен. Лера не играет, она очень искренне переживает за Павлика. Я уверена, если бы она могла ему хоть чем-то помочь, то ни за что не стала бы сидеть сложа руки.
— Валерия и так не сидела, — поддержал меня Костя. — Ты ведь и сам знаешь, что она сразу помчалась к следователю, надеясь снять с Павла обвинение.
— Ладно-ладно, — сдался Гурьев, — извините, характер у меня такой.
— Знаю я твой характер, — проворчала я. — Когда тебе что-то нужно, так ты соловьем разливаешься!
— Так ведь не я один такой, — пожал он плечами. — Все мы не без греха. Вот ты, Ирина, сейчас тоже грешить будешь.
— Почему это? — возмутилась я.
— А что, скажешь, что военком этот тебя как мужчина интересует? Или признаешься, что кокетничать будешь ради общего дела?
— Так ведь для дела, тем более для общего, — тем не менее немного смутилась я.
— А я о чем? Все о том же.
Мы подъехали к облвоенкомату, вышли из машины и с самыми деловыми рожами, какие только смогли скорчить, прошествовали в холл, где я царственно обратилась к дежурившему старлею:
— Будьте любезны, подскажите, где нам найти полковника Семиреченко?
— Вам назначено? — поинтересовался дежурный.
— Нет, — холодно ответила я. — Мы с телевидения.
— А по какому вопросу? — продолжал допытываться дотошный старлей.
— По вопросу предварительной договоренности о съемке передачи «Женское счастье», ведущей которой я являюсь.
— Ваши документы, — попросил дежурный.
— Пожалуйста, — протянула я ему свое удостоверение.
Стралей внимательно его изучил, вернул мне, поднял телефонную трубку, щелкнул каким-то переключателем и проговорил:
— Дежурный беспокоит. Тут с телевидения пришли… Ирина Анатольевна Лебедева, ведущая программы «Женское счастье»… Поинтересуйтесь у Леонида Андреевича, примет он их сейчас или как. — Некоторое время он ждал, потом промычал в трубку «угу» и снова повернулся ко мне: — Полковник вас примет. Второй этаж, последняя дверь налево. Попрошу вас оставить свои документы.
Мы покорно сдали удостоверения старлею и пошли искать кабинет военкома. Туманное объяснение про последнюю дверь налево мне показалось крайне невнятным. Однако Гурьев с этой задачей справился очень быстро, безошибочно определив, куда нам нужно двигаться. Перед начальственной дверью он слегка притормозил и благословил меня:
— Ну, Ирина, с богом! А если что — кричи.
Я молча покрутила пальцем у виска, постучала в дверь, решительно открыла ее и оказалась в обширном предбаннике, где стояло несколько стульев, стол с компьютером, телефоном и кучей каких-то папок. За столом сидел еще один старлей, усердно печатавший на клавиатуре одним пальцем. При моем появлении он оторвался от своей работы и вопросительно уставился на меня.
— Я Ирина Лебедева, полковник Семиреченко любезно согласился меня принять.
— Минуточку, — буркнул старлей, щелкнул кнопочкой телефона и сообщил начальству о моем появлении. — Проходите.
— Спасибо, — с еле уловимой ноткой сарказма поблагодарила я его.
— Ирина Анатольевна! Рад, очень рад нашему знакомству. Супруга, знаете ли, обожает вашу передачу. — Леонид Андреевич не только встал, но и вышел из-за своего монументального стола мне навстречу.
С первого взгляда он мне страшно не понравился, так как олицетворял собой все то, что я всегда рисовала в воображении, когда слышала выражение «штабная крыса». Маленького роста, остроносенький, лысоватый, с тонкими, в ниточку, губами и бегающими маслеными глазками. Но я, естественно, своих истинных чувств не показала, напротив, любезно улыбнулась и заявила, что мне крайне лестно слышать о привязанности жены такого уважаемого в области человека к моей передаче. Полковник предложил мне стул, вернулся на свое место.
— Так чем обязан вашему визиту?
— Видите ли, — светским тоном начала я, — как вы, конечно же, знаете, приближается День защитника Отечества, то есть ваш профессиональный праздник. И мне захотелось сделать передачу, посвященную этому дню…
— Что, — хохотнул полковник, перебив мня, — вспомнили старинную поговорку о том, что военные — лучшие друзья незамужних женщин?
— Не совсем. Мне захотелось показать роль женщины в современной армии.
— Да-да, и что? Ищете подходящую героиню? — У него уже на физиономии нарисовалось, что его супруга — самая подходящая из всех подходящих.
— Я ее нашла.
— Да, и кто это?
— Лейтенант Катерина Горина.
— Горина… Горина… — пожевал полковник губами. — Нет, не помню.
— Ну как же? Как же не помните? Она приехала в Тарасов в прошлый понедельник, чтобы получить у вас документы для поступления в десантное училище как перспективный командир.
— Ах да! — хлопнул себя по лбу Леонид Андреевич. — Теперь вспомнил. Ну и что?
Надо признаться, держался он отменно: я не смогла обнаружить в его поведении ни грамма наигранности.
— А вы разве не в курсе? — продолжила я свою игру.
— Извините, в курсе чего я должен быть?
— Что Катя в больнице в тяжелом состоянии.
— Да? — брови полковника поползли вверх. — А что с ней случилось?
— Ее хотели убить, — сказала я, внимательно следя за лицом своего собеседника. — Вернее, отравить. И это почти удалось. Сейчас она в коме.
— Ай-ай-ай, — горестно покачал головой полковник, но глаза его были абсолютно холодными. — Не знал, не знал… Нужно будет отправить кого-нибудь к ней… — Он немного помолчал, потом в упор посмотрел на меня: — А что вы в связи со всем этим хотите от меня?
— Видите ли, насколько мне известно, днем в четверг Катя Горина должна была быть здесь, у вас.
— Да, она была у меня на приеме в четыре часа.
— А вы случайно не скажете, чем закончился ваш разговор?
— Ирина Анатольевна, — в голосе полковника появились металлические нотки, — вам не кажется, что вы задаете какие-то странные вопросы? Какое все это имеет отношение к вашей передаче?
— К передаче — никакого. — Я почувствовала, что он меня сейчас выставит, и попыталась как-то смягчить впечатление от своих слов. — Просто я успела подружиться с Катей, и она мне жаловалась на то, что никак не может получить у вас нужные документы. Она очень переживала по этому поводу.
— Гориной вообще было не место в армии, — отрезал полковник. — Я вообще удивляюсь, как она получила звание лейтенанта: крайне неуравновешенная особа! Ей не учиться нужно, а психику лечить. Не удивлюсь, если окажется в конце концов, что она собралась покончить с собой!
