Элиз Тайтл - Ромео
— Есть там кто-нибудь? — нетерпеливо спросила она. Но потом, решив, что может звонить Сара, поспешила сменить тон. — Прошу прощения за излишнюю резкость.
— Я звоню не вовремя? — прозвучал незнакомый мужской голос.
Эмма почувствовала озноб. Кто мог разыскать номер ее телефона, не зарегистрированный в справочнике?
— Кто… кто это?
Ответа не последовало.
— Нет, — сказала она, отвечая на вопрос незнакомца, одновременно пытаясь взять себя в руки и побороть панику. — Все в порядке. Могу я спросить, кто звонит? — повторила она, на этот раз контролируя свои интонации.
— Вы мне дали свою визитную карточку на похоронах Мелани, помните? Сказали, что вам можно звонить. Вы были так добры ко мне в тот день. Похоже, вы были единственным человеком, кто понимал, как я страдаю.
Эмма почувствовала, как напрягся каждый мускул ее тела.
— Роберт Перри? — Или, может, правильнее было бы сказать: Ромео?
— Ну вот, вы меня помните, — радостно произнес Перри.
— Да. Вы были в таком состоянии…
— Оно и сейчас не лучше. — Перри несколько сник. — А полицейские лишь усугубляют мои страдания. Они до сих пор не оставляют меня в покое. Вы знаете, что они ходили к Синди?
— К Синди?
— Это моя жена. Мы расстались, но я до сих пор люблю ее. Синди отказалась идти со мной на прием к доктору Деннисону, но я все-таки пытаюсь убедить ее повидаться с ним, хотя бы с глазу на глаз. Если бы он смог объяснить ей…
Внезапно в трубке воцарилось молчание. Эмма, взволнованная разговором, горела нетерпением продолжить его, но здравый смысл подсказывал ей, что не стоит давить на Перри. Это может его оттолкнуть. Но так ли важно для нее добиться расположения Перри?
— Могу представить, каково вам сейчас, — тихо произнесла она.
— Вот вы понимаете меня.
— Мне тоже ее не хватает, — сказала Эмма, имея в виду Мелани.
Последовала пауза, и вдруг она расслышала тихое всхлипывание на другом конце провода.
— Мы могли бы встретиться? Посидеть где-нибудь? — вымолвил он наконец.
— Когда?
— Да в любое время. Я не работаю. Меня уволили. Я понимаю, что нужно искать работу, но всякий раз говорю себе: а так ли уж это важно? Все равно я сейчас не смогу ни на чем сосредоточиться.
— Думаю, вы правы.
— Так мы можем встретиться?
— Где бы вы хотели? — осторожно спросила Эмма.
— Вообще-то я сейчас нахожусь недалеко от вашего дома.
Откуда он узнал, где она живет? На ее визитной карточке значился лишь номер телефона, но не домашний адрес. Должно быть, он шел за ней следом, когда она возвращалась из телецентра.
Она встрепенулась.
— Я собираюсь уходить, — солгала она. И речи не может быть о том, чтобы встречаться с ним «тет-а-тет» в ее квартире. — Дайте мне… ну, скажем, минут пятнадцать. На Калифорния-стрит, тут неподалеку, есть маленькая чайная. «Аппер краст» называется.
— Хорошо. Вы придете? — прозвучал его взволнованный голос.
— Конечно, — сказала Эмма и посмотрела на часы. — Я буду там в четыре пятнадцать.
Она уже собиралась повесить трубку.
— Мисс Марголис?
Она опять приложила трубку к уху.
— Да?
— Я могу называть вас Эммой?
— Да.
— Хорошо. Вы ведь придете как друг, да, Эмма? Я имею в виду, это не будет сюжетом для телепрограммы? Я знаю, что вы ведете это шоу, но наш разговор будет… не для передачи? Просто разговор друзей?
Она поколебалась.
— Если вы так хотите этого, Роберт.
— Мне очень нужен человек, которому я мог бы доверять. Может, и вам он нужен, Эмма, — добавил он.
Она почувствовала, как застучало в висках.
— Почему вы так решили?
— Мне так показалось там, на кладбище. Вы тоже страдаете. И вас тоже никто не понимает. Кроме меня, Эмма. Я знаю, что мы с вами понимаем друг друга.
Пока Эмма собиралась с мыслями, чтобы ответить, ее собеседник повесил трубку.
Сара сидела за столом в читальном зале общественной библиотеки, обложившись специальной литературой по психологии серийных убийц, полная решимости докопаться до истины и осмыслить мотивы поведения таких извращенцев, как Ромео. Вот уже битый час она штудировала мудреные пособия, но смогла осилить лишь пару глав одного из них. Такой результат был крайне неутешителен.
Она уставилась в раскрытую перед ней книгу. Исследование особенностей мышления серийного убийцы: Секс, Ложь, Одержимость.
Она прочитала несколько параграфов и вынуждена была остановиться. Все поплыло перед глазами. Она прижала ладонь к странице, словно только так — методом осязания — могла осмыслить напечатанный текст. Сидевший за соседним столом Корки покосился в ее сторону и тут же опять уткнулся в журнал по гребле, который читал все это время. Сегодня утром Сара поинтересовалась у Корки, бывают ли у него выходные. Он ответил, что сознательно согласился на сверхурочную работу, поскольку лично заинтересован в раскрытии этого преступления. Сейчас она задавалась вопросом, не кажется ли ему утомительной такая работа.
Посмотри правде в глаза, Сара. Мужчинам ты приносишь лишь разочарование.
— И что это ты тут вынюхиваешь, Сара? — Лицо отца словно высечено из гранита. Он грозно возвышается над ней.
— Я слышала, как стонет наверху мама. Я подумала, что ей нездоровится. Вот и все, что я хотела выяснить.
— Твоя мама не больна. Она пьяна, — резко обрывает он ее.
Она чувствует, как закипают в глазах слезы. Но твердо знает, что не должна плакать. Отец решит, что она пытается разжалобить его, и разозлится еще больше.
— А вот кому на самом деле нездоровится, так это Мелани. Она потому и спустилась ко мне. Твоя мать явно не в состоянии заниматься больным ребенком.
— Мелани больна?
— Не делай такое лицо, милая моя.
Что за лицо? Что его так поразило в ее лице?
Он крепко хватает ее за руки и сильно встряхивает, так, что она чувствует, как лязгнули у нее зубы.
— Не смей прикидываться дурочкой, Сара. Я тебе этого не позволю. Ты понимаешь меня? Понимаешь?
Он отпускает одну ее руку. Она думает, что грядет избавление. Но ее ждет разочарование: она видит занесенную для удара руку отца…
Сара едва не лишилась чувств, когда чья-то рука легла на ее плечо.
— Не пугайтесь. Это я.
Сара нервно обернулась и опешила, увидев перед собой Джона Аллегро.
— Что вы здесь делаете? — Он шпионил за ней. Пытался стать ее тенью.
— Не хотите выпить кофе? — дружеским тоном предложил он, нисколько не смутившись от ее резко прозвучавшего вопроса. — Или, может, чего-нибудь покрепче? Мне кажется, вам это совсем не помешает.
Она никак не могла отдышаться.
— Вы меня до смерти напугали.
— Прошу прощения. В следующий раз я грохну что-нибудь на пол. Или себе на ногу — как вам будет угодно.
— Ваш шарм заметно тускнеет, Аллегро.
— Должно быть, под влиянием здешней атмосферы.
Она заметила, как он украдкой кивнул Корки, и тот тут же отложил в сторону журнал, поднялся, дружески улыбнувшись, и направился к выходу. Аллегро, ни слова не говоря, захлопнул книгу, которую читала Сара.
Она устало взглянула на него.
— Надеюсь, вы не станете читать мне нотации?
— Нотации?
— По поводу моего очередного появления на телеэкране.
Он слегка облокотился на спинку стула.
— Нет, я не собираюсь читать вам нотаций. Потому что это бесполезно, так ведь?
— Так. — Она холодно посмотрела на него. — Вы знаете о… венке. — Из телецентра его забрали в полицию для лабораторной экспертизы.
Аллегро кивнул головой.
— Венок доставили из цветочного магазина, что на первом этаже здания телецентра. Как ему… удалось это сделать?
— Продавец из магазина говорит, что, отпустив клиента, он вернулся к прилавку и обнаружил там конверт. Внутри лежала пятидесятидолларовая банкнота и напечатанное лазерным принтером распоряжение доставить в телецентр к двум часам пополудни венок в форме сердца. С приложенной запиской следующего содержания…
Сара жестом руки прервала его. Она не хотела, чтобы омерзительный комплимент прозвучал вслух.
— И продавец не видел, чтобы кто-то заходил в магазин? Покупатель или кто-нибудь еще?
— Нет. Очевидно, этот кто-то пробрался незаметно.
— Венок… Его обычно приносят на… похороны. — Она уставилась на закрытую книгу, лежавшую перед ней. — Неужели он всерьез рассчитывает на то, что его подарки покажутся мне романтичными? Или он просто хочет довести меня до сумасшествия, чтобы потом легче было прикончить?
— Сара, вы должны успокоиться, иначе сами себя доведете до сумасшествия. Послушайте, у меня есть идея, — сказал Аллегро. — Поедемте на побережье. Нам обоим не помешает чуть-чуть проветриться и отвлечься от забот.
