Виктор Мясников - Водка
На растущем рынке корпоративных акций он тоже неплохо погрел руки, скупая и перепродавая крупные пакеты. Если денег не хватало, он закладывал все те же акции, прикупал еще, и уже более крупный пакет продавал ещё дороже. Для привлечения средств вскоре пришлось основать банк и сеть банков поменьше, чтобы в них прятать концы. Очень хорошо поживился Бородулин, проглотив полтора десятка чековых фондов. Вступая в сговор с их руководителями, он покупал у них недорого пакеты наиболее ликвидных и растущих акций, а взамен дорого продавал им всякое барахло. Все фонды разорились, а их "неудачливые" президенты отправились строить себе особняки в коттеджные поселки, где уже обосновались директора и главбухи заводов.
И так получилось, что Бородулин оказался владельцем контрольных пакетов целого ряда крупных промышленных предприятий. Тут были заводы, рудники, горно-обогатительный комбинат, леспромхозы и разная мелочевка типа автобаз. Как и все российские олигархи, он и не думал развивать эти предприятия и увеличивать производство. Он просто высасывал из них финансовые средства. То, чем раньше занимались директора и главбухи на свой страх и риск, он превратил в законную систему.
Поставки сырья и оборудования, продажа готовой продукции, даже перечисление налогов проходили через посреднические структуры, входящие в "Финамко". Естественно, предприятию доставались крохи, да и те вечно застревали в каких-то банковских лабиринтах. Поэтому, чтобы вовремя платить зарплату, приходилось брать кредит в "Финамко-банке", а потом рассчитываться, запутываясь все больше в долгах. В один прекрасный момент предприятие банкротилось, и "Финамко", как основной кредитор, оказывался первым в очереди на возврат долгов.
Эта система была очень хороша. Единственным слабым звеном оказался "черный нал". Его катастрофически не хватало. А для смазывания многочисленных бюрократических колесиков его требовалось много. И тут как нельзя кстати оказались гидролизные заводы. Покупатели платили за спирт в головном офисе наличными нигде не учитываемыми деньгами и получали на заводах нигде не учитываемый продукт.
Но легких денег становилось все меньше. Разоренные заводы начинали простаивать, рабочие бастовать, а налоговики вникать в проблемы. Да и краевые власти решили поднимать производство и взыскивать долги в бюджет. Волна стремительных банкротств привела на предприятия внешних управляющих, которые сразу перекрыли все каналы слива денег на сторону. Империя "Финамко" тут же дала трещину.
И тогда Бородулин пустил в ход прием, популярный в начале девяностых, но в наши дни уже не применяемый из-за его стопроцентной криминальности. Нынешний уголовный кодекс подобные недобросовестные приемы квалифицировал как мошенничество. Тем не менее, Бородулин преспокойно стал продавать пакеты акций, которые ему никогда не принадлежали. Он предъявлял поддельные депозитные справки, о якобы зарегистрированных на его предприятия акциях, и совершал сделку купли-продажи. Суммы были в сотни тысяч долларов, а то и в миллионы. С них аккуратно платились налоги, они проводились по всем бухгалтерским документам. Самое забавное, что в большинстве случаев никаких конфликтов не возникало.
Если же обнаруживалось, что никакого пакета не существует, начиналась долгая судебная тяжба, разбирательства в арбитраже и переписка с депозитарием, который свято хранил тайну депонирования. Иногда жертвам аферы удавалось добиться справедливости, сделка признавалась недействительной, и тогда приходилось деньги возвращать. Естественно, суммы были так объедены инфляцией, что Бородулин о них не сожалел.
Прокололся он на пакете Кочегарского горно-обогатительного комбината. И как раз потому, что тридцатипроцентный пакет акций у него имелся на самом деле. После августовского кризиса, когда курс рубля упал втрое, промышленность начала стремительно оживать. Если бы Бородулин вкладывал деньги не в коррумпирование чиновников, а в производство, он бы озолотился. Экспорт металла стал приносить огромные прибыли. И, понятно, вырос спрос на металлургическое сырье. Еще вчера прозябавший Кочегарский обогатительный, быстро набрал обороты. Не хватало вагонов, чтобы вывозить железорудные окатыши на металлургические комбинаты.
Понятно, что курс акций "Кочегарки" начал расти. За ними начали охоту те, кто как раз контролировал предприятия черной металлургии. Их не интересовали дивиденды, им нужны были бесперебойные поставки сырья по минимальной цене. Ну, и оставить без этого сырья конкурентов.
Когда к Бородулину обратился некий Фильчиков, местный житель, представляющий московскую фирму "ТРИ ЛТД", с предложением продать пакет акций обогатительного, тот поторговавшись, согласился. Уж очень сумма оказалась соблазнительна - пять с половиной миллионов долларов. Был заключен договор, Фильчиков перевел деньги на указанный ему расчетный счет. После этого началась обычная волынка. Под разными предлогами Бородулин стал уклоняться от передачи акций новому владельцу. Он же не знал, что малоизвестная "ТРИ ЛТД" покупала акции по поручению мощной финансовой группы. Но даже когда узнал, продолжал свою игру.
Но здесь произошел сбой. Вместо того, чтобы, как все порядочные бизнесмены, обратиться в арбитраж, Фильчиков пошел в прокуратуру. И там завели дело о мошенничестве. Бородулин не испугался, ведь он был депутатом краевой думы, лицом неприкосновенным. Он от души посмеялся. Так, смеясь, он и рассказал об этом своему консультанту и партнеру адвокату Вовтузенко. Но тот даже не улыбнулся, а, наоборот, осуждающе покачал головой.
- Василий, - сказал он, - лучше бы ты заплакал. Твое депутатство, так же как и мое, закончится через шесть месяцев. А снова в краевую думу тебя не выберут.
- Разве у меня деньги кончились? - удивился Бородулин. - Ну, потрачу не три миллиона, а пять.
- Да хоть десять! Дума распускается за два месяца до выборов. Тебя сразу арестуют, а на все активы наложат арест. Тут много желающих увидеть тебя на нарах. А последний арестант, которого избрали в депутаты, был Мавроди.
- И что мне теперь делать? - растерялся олигарх.
- Отдай им либо деньги, либо акции.
- Акции разбросаны по дочерним фирмам. Частично заложены, частично переоформлены... Да и жалко мне их отдавать. Что касается денег, то по условиям договора я обязан возместить текущую биржевую стоимость пакета. А он сейчас тянет аж на восемнадцать миллионов долларов. Эти подлецы гоняют между двумя своими брокерскими конторами дюжину акций и потихонечку возгоняют котировку.
- Тогда у тебя только один путь - прекращение уголовного дела. Задвинь встречное обвинение, скажем, в вымогательстве, укатай этого Фильчикова самого на нары и спи спокойно. Свести тебя с нужными людьми в прокуратуре?
Но нужные люди указывали пальцем куда-то наверх и говорили:
- Оттуда все идет. Команда завести дело из Москвы пришла, там и отбой сыграть должны.
Надо было выходить на самый верх, в Генеральную прокуратуру, и гасить дело там. Но именно в Генпрокуратуре подыгрывали его врагам. Бородулин приуныл, но вовремя вспомнил об одном знакомом юристе - председателе Заводского районного суда Георгии Тришском. У того выход на столичные верха имелся. Да ещё какой!
Все дело в том, что Тришский, как и все горнозаводские юристы, закончил знаменитую Уральскую юридическую академию. Эта признанная кузница кадров дала стране многих членов Верховного суда, министров юстиции и генеральных прокуроров. Как раз с нынешним генеральным Тришский крепко дружил ещё со студенческих времен. Хлебали из одной кастрюльки, жили в одной комнате общежития, к девкам вместе бегали, шпаргалками перекидывались, да мало ли чего еще. Обычно такая студенческая дружба самая крепкая и сохраняется на всю жизнь. И молодой генеральный прокурор Шкуратов, которому едва минуло сорок, дорожил старым другом Жорой.
Сделав стремительную карьеру, выходец из провинции Шкуратов попал в атмосферу столичных интриг, подсиживаний, политических дрязг и склок. Нельзя сказать, что он был чужд всего этого. Напротив, не имея опыта и склонности к интригам, он никогда не достиг бы таких высот. И он прекрасно понимал, что в первую очередь эта среда сжирает людей честных. Когда кругом воруют и берут взятки, нельзя быть белой вороной. Но и наглеть нельзя. И надо держаться за свой круг, тогда и тебя в обиду не дадут.
В начале сентября Шкуратов отправился на недельку в Сочи. Работы много, приходилось делить отпуск вот на такие кусочки. Сюда же собирался прилететь на отдых закадычный дружок Жора Тришский. Вместе с другом прилетел его знакомый Бородулин. Здесь, в Сочи, на закрытом теннисном корте и состоялся разговор без обиняков.
На следующий день Бородулин улетел домой. Вскоре уголовное дело о мошенничестве было закрыто. Зато гражданин Фильчиков, вызванный для дачи показаний, неожиданно оказался арестован и препровожден в камеру предварительного заключения. На следующий допрос его вызвали только через месяц и сообщили, что он подозревается в вымогательстве у гражданина Бородулина восемнадцати миллионов долларов.
