Татьяна Полякова - Невеста Калиостро
– Поклянись, что ты… – неуверенно начала я.
– Ты знаешь, где он? – глядя мне в глаза, сурово спросил Дима и сам же ответил: – Точно, знаешь. Эта дура его прячет?
– Никакая она не дура, – возмутилась я. – Она его любит. Кто ему поможет, если не она…
– Хорошо, хорошо, – согласился Дима. – Я был не прав. Она умница. И если Юлька его любит, он, конечно, не убийца. Вот только кто тогда?
– Мы хотим его найти, – вздохнула я.
– Еще бы. И что, есть идеи? – О последней нашей идее говорить не хотелось, и я покачала головой. – Ладно, не расстраивайся, мы его найдем. В конце концов, это моя работа.
– Правда? – вскочила я. – Ты нам поможешь?
– А что еще мне остается делать?
Юлька, обнаружив нас на пороге своей квартиры, совсем не обрадовалась. За полчаса до этого я позвонила ей и сказала, что приеду.
– Я по твоей милости всю ночь не спала, – пожаловалась она. – Не знала, то ли ментам звонить, то ли к тебе бежать. Жива, и слава богу. Что он тебе наплел?
– Потерпи немного, приеду и расскажу.
Пускать Диму в квартиру она была явно не намерена.
– Не дури, – сказала я. – Он все знает.
– Нет слов для благодарности, – фыркнула подруга, но посторонилась.
Князь при виде Димы ни удивления, ни беспокойства не выказал. Молча кивнул, не поднимаясь с кресла.
– Казимир, – начала я. – Дима работал в прокуратуре…
– Это не имеет значения, – перебил он. – Я больше не могу злоупотреблять добротой вашей подруги.
– Он надумал сдаваться, – буркнула Юлька. – Надоело в четырех стенах сидеть.
– Недостойно мужчины прятаться за спину женщины, подвергая ее опасности, – ответил князь, а Дима махнул рукой:
– Перестаньте ворчать. Вам здорово повезло, что вас любит такая девушка. С этим вы спорить не можете. Мне, кстати, тоже повезло. И чтобы оправдать ваше доверие, я просто обязан вытащить вас из дерьма.
– Простите, но я сомневаюсь, что вам это удастся, – усмехнулся князь.
– А вы не сомневайтесь, – ответил Дима с уверенностью.
Князю пришлось еще раз рассказать свою историю, на этот раз очень подробно, а Дима рассказал свою. После этого мы принялись, по обыкновению, гадать, Дима некоторое время молча нас слушал.
– Меня все-таки очень интересует, почему для обрядов вы выбрали именно этот символ? – наконец спросил он.
– Я ведь уже объяснил. Это произошло случайно…
– Ваш шофер давно у вас служит?
– Много лет, а при чем здесь мой шофер? – насторожился Казимир.
– Десять лет назад труп девушки обнаружил подросток. Звали его Григорий Токмань. Григорий Сергеевич Токмань. По-моему, именно так зовут вашего шофера.
– Вы же не думаете, что он причастен к тем убийствам? Ему тогда было тринадцать лет.
– К тем непричастен, но не к этим.
– Чепуха, – возмутился князь. – Гриша, возможно, производит впечатление немного странного человека. Он замкнут, неразговорчив, что объяснимо, у него, как принято говорить, было трудное детство. Отец пил, издевался над матерью. Мальчика он никогда не трогал, но Гриша очень любил свою мать и переживал. Он добрый, чуткий парень.
– Очень лестная характеристика, но, возможно, вы ошибаетесь.
– Да с какой стати? – Князь вдруг замолчал, уставившись на свои руки, потом заговорил неуверенно: – Этот символ он как-то нарисовал на салфетке. Я спросил, что это. А он ответил, так, ерунда. Я думаю, после того случая я и решил его использовать.
– Какие же мы идиоты, – всплеснула руками Юлька. – Почему до сих пор никто не подумал о шофере?
– Юля, прекрати, – возмутился князь. – Он здесь совершенно ни при чем. Он никогда не интересовался обрядами, никогда в них не участвовал. И ему не нравилось то, чем я занимаюсь. Ни ему, ни Анне. Да, в детстве он перенес травму. Ну и что? Только потому, что он рисовал этот символ, вы готовы обвинить его в убийствах? Это нечестно. Спасая себя, я не намерен…
– Да угомонись ты, – отмахнулась Юлька.
– Шоферу было очень просто выследить девушек, – заявил Дима. – Еще проще выманить их из квартиры. Достаточно сказать, что вы хотите их видеть. Вряд ли бы они не поверили его словам.
– По-вашему, он спятил? Зачем, зачем ему кого-то убивать? Да еще вырезать органы. Что он с ними собирался делать, если всегда потешался над моим увлечением мистикой?
– Потешался? – удивился Дима. – У вас довольно странные отношения с шофером.
– Он не просто шофер. Он мой родственник, двоюродный брат. Его мать умерла, когда ему было тринадцать. За три года до этого погиб отец, попал под машину. Когда его мама оказалась в больнице, она написала мне. Я приехал как раз в день ее смерти. Я сам потерял мать и знаю, что это такое, и я не хотел, чтобы мальчика отправили в детский дом. Пока я оформлял документы на опекунство, мы жили в его родном городе, тогда и случились эти два убийства, третье произошло уже после нашего отъезда. Все десять лет он рос на моих глазах, по-вашему, я бы не заметил в нем каких-то отклонений? Уверяю, с психикой у него все в порядке.
– И все-таки я бы… – начала Юлька, но князь полоснул ее взглядом, и она замолчала.
– Кстати, вы упомянули свою приемную дочь, – заговорил Дима. – А какие у нее отношения с вашим братом?
– Хорошие. Анна о нем всегда заботилась, и он к ней прекрасно относится. Ему не хватало материнской ласки, Анна старше его на семь лет…
– Материнской? – присвистнул Дима. – Должно быть, для вас новость, что они любовники?
– Любовники? – растерялся князь, но через мгновение пожал плечами. – Ну и что?
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Я же наблюдал за домом, точнее, за тем, что там происходит. По большей части тратил время напрасно, но однажды мне повезло. Окно комнаты Анны оказалось открыто, и я смог наблюдать в бинокль за их любовными играми.
– Она же лесбиянка? – взглянув на меня, сказала Юлька.
– Анна – лесбиянка? – выпучил глаза князь. – Что за бред вы тут несете?
– Она делала весьма прозрачные намеки Лизе. Ей-богу, так и было.
– Вы, должно быть, что-то не так поняли. Анна совершенно нормальная женщина, и в ее связи с Гришей нет ничего предосудительного, странно только, что они это скрывали. Но какое отношение тот факт, что вы видели их в одной постели, имеет к убийствам? Не понимаю.
– Друзья мои, – вдруг усмехнулся Дима. – А с чего мы, собственно, взяли, что наш убийца помешался на обрядах? Вроде бы это очевидно, так? Девушки, изображающие жертву, вскоре становятся жертвами в действительности. И, следуя логике, вполне резонно предположить: к их смерти князь имеет самое непосредственное отношение…
– Признаться, вы меня… удивляете, – развел руками Казимир. – Всего несколько минут назад вы пытались внушить мне мысль, что Гриша причастен к убийствам, потому что обнаружил в тринадцать лет труп девушки, а сейчас…
– Несколько минут назад я сам считал, что в городе орудует маньяк. А если кто-то очень хотел, чтобы все так решили? Скажите, у вас есть враги? – быстро спросил Дима.
– Я успел обзавестись только друзьями.
– Брошенные любовницы?
Князь с беспокойством посмотрел на Юльку.
– Не стесняйся, милый, – мяукнула та.
– Я… у меня был роман, точнее, два романа. Обе женщины замужем, у них семьи и…
– И это не считая погибшей Даши, – не удержалась Юлька.
– Я расстался с обеими еще месяц назад, наши отношения себя исчерпали, но это милые, порядочные женщины. – Юлька закатила глаза, а князь скороговоркой закончил: – В любом случае они ничего не знали о ритуалах и не могут иметь отношения к убийствам.
– Тогда по-прежнему остаются эти двое, – пожал плечами Дима. – Ваш брат и Анна. Князь, вы ведь богатый человек?
– Куда вы клоните?
– Не трудно догадаться. Если вы, извините, скончаетесь, кто получит ваши деньги?
– Брат, разумеется. Он единственный наследник.
– Единственный? А Анна?
– Она получит пятьдесят тысяч евро.
– То есть разделить наследство пополам вы не планировали? Кстати, а завещание вы когда написали?
– Три месяца назад. У меня проблемы с сердцем, отец умер в молодом возрасте от инфаркта, и я подумал…
– Ваши родственники о завещании знали? Для Анны эта сумма, в общем-то, небольшая, учитывая то, к чему она привыкла.
– Боюсь, я кое-что должен объяснить, – вздохнул князь.
– Сделайте одолжение. Советую вам ничего не скрывать, я пробовал, и в результате… даже вспоминать не хочется, что получилось в результате.
– Хорошо. Вы знаете мою историю. У человека, который живет на свете больше двухсот лет, не может быть двоюродного брата, да еще столь юного. Поэтому я скрывал наше родство, а то, что шофер живет в моем доме, не удивительно. А Анна… среди моих клиентов много женщин, и ее присутствие в доме… в общем, его надо было как-то объяснить. И я называл ее приемной дочерью, в действительности я, конечно, никогда ее не удочерял, что было бы весьма странным, раз я старше всего на девять лет.
