Патрик Квентин - Подозрительные обстоятельства
Трай разжал челюсти, и сверток упал к моим ногам, но когда я нагнулся, пес зарычал.
— Трай! — крикнула. Пэм.
Он немного поворчал, но все же разрешил мне притронуться к свертку.
— Какая непослушная собака, — возмутилась Пэм.
— Трай! Ты наказан. Четыре прыжка с кувырканием!
Но для пса это не было наказанием. Он проделал кувырки с огромным энтузиазмом. Я вошел в комнату, примерил костюм и предстал перед Пэм. Часть домика, где находился бар, имитировала жилище колдуна. Столами и стульями служили колдовские барабаны. За одним из них сидела Пэм и потягивала джин.
«Пэм пьет перед ланчем? Значит, случилось нечто ужасное», — подзумал я. Пэм твердо придерживалась незыблемого английского правила: пить следует лишь после заката солнца.
Судя по всему, пиджак был в порядке. Пэм придирчиво осматривала меня со всех сторон и, наконец, одобрила.
Она долго разглядывала брюки, но тут я не выдержал.
— Что вы делали у Нормы?
Мне-то казалось, что неожиданная атака застанет Пэм врасплох, но я немедленно поплатился за это. По лицу Пэм пробежала тень, и передо мной стояла дочь британского полковника, с презрением относящаяся к актерам.
— Бог мой, Ники, о чем ты говоришь?
— Почему вы все были там, когда она упала?
Пэм слегка покраснела и устремила взгляд в сад, где дядя Ганс занимался своими делами.
— Иногда я просто прихожу в отчаяние, — вспыхнула она.
— Кто тебе это сказал? Дядя Ганс? Джино?
— Прелесть Шмидт. Это был уже нокаут.
— Прелесть? Откуда ей знать?
— Она говорит, что когда в тот вечер вы уходили, мать велела отвечать, что все у Ронни. А на следующее утро была к ней чрезвычайно мила и попросила держать язык за зубами.
— Но… но… Почему Анни не сказала мне? Надо же. Прелесть… Что мы о ней знаем? Она же здесь совсем недавно.
— Она поклялась, что никому не говорила, — добавил я, не очень-то веря в эти клятвы.
Пэм отхлебнула глоток джина с тоником без льда, что также было для нее необычно.
— Мне следует убить себя!
— Все так плохо?
— Конечно! А если пронюхает пресса? Или полиция?
— Расскажи же мне все.
— О, Ники, наверное, теперь я просто обязана это сделать. Признаться, давно пора, потому что кроме нас с тобой о старушке некому позаботиться.
— Не надо так говорить. Ты бы слышала ее собственные заявления.
— Ты же знаешь, что это ложь, Ники. Твоя мать — самая удивительная женщина в мире. Просто она не хочет, чтобы ее без нужды беспокоили. Но, мой дорогой, если бы ты знал, что случилось на самом деле… Скверно, очень скверно.
— Расскажи, только с самого начала, — подавшись вперед, взмолился я.
Вот что случилось в ту ночь. По крайней мере, столько мне удалось выудить из беспорядочного рассказа Пэм.
Глава 5
Первой «скверной» вещью, по словам Пэм, была страсть Ронни к матери. Вероятно, связь с Сильвией Ла-Мани, увлечение «звездочками» и тому подобное плюс запутанные отношения с Нормой — все это ему осточертело. Он стал преследовать мать по пятам, и это было еще «сквернее», так как сама она не придавала значения его влюбленности. Мать постоянно бывала у них на правах старинной и близкой подруги. Она же заставила Ронни дать Норме роль Нинон.
Конечно, сама мысль об этом была ему ненавистна. При всей любви к матери он не мог не видеть, что с Нормой в роли главной героини фильм провалится, и проще сразу выбросить шесть миллионов на ветер. Но мать продолжала гнуть свою линию, и через две недели после моего отъезда в Париж торжественно объявила дома, что Норма будет играть роль Нинон де Ланкло. Она бросит пить и станет брать уроки французского языка у маленького негра, которого мать разыскала в Санта-Монике. Через полтора месяца начнутся съемки.
— Подумай, Пэм, все шашни Ронни с Сильвией прекратятся. Теперь дорогая Норма имеет шанс начать новую карьеру.
Бедняжка Пэм, чьи мысли и заботы были совсем о другом, огрызнулась:
— А не лучше ли подумать о новой карьере для несравненной Анни Руд?
Отчаяние придало ей смелости, и она заговорила о финансовых затруднениях. Мать это ничуть не встревожило. Она подсела к пианино и начала одним пальцем наигрывать какую-то легкомысленную мелодию.
— Дорогая Пэм, у нас будет достаточно времени подумать об этом, когда Ронни и Норма снова станут счастливы.
После этого разговора она целую неделю отказывалась от встречи с Ронни, хотя он звонил ей по нескольку раз на день.
— Мое дело сторона, дорогая Пэм, — заявила мать, и вместо того, чтобы сократить расходы, пустилась в разгул. Сперва она улетела в Лас-Вегас на крестины ребенка крупного гангстера Стива Адриано, владеющего половиной Лас-Вегаса. Потом она занялась Билли Крофтом, очередным опереточным гением, потом стала возить сирот в зоопарк в Сан-Диего, где ее сфотографировали на верблюде с самой маленькой и самой большой сиротками.
Все это сразило бедняжку Пэм, которую предстоящее банкротство приводило в ужас.
А четыре дня назад, когда Пэм и мать в материнской спальне разбирали почту, Прелесть Шмидт сообщила, что звонит мистер Ронни Лайт. Мать взяла трубку.
— Да, — сказала она. — Что, дорогой? Нет, нет и нет. В жизни не слышала ничего более оскорбительного! Что? Нет, конечно, и не мечтала об этом. Нет, подожди. Ничего не предпринимай до моего прихода. Мы все приедем… Они ушли? Ладно, ужин я приготовлю. Должно же быть у нее что-нибудь на ужин… У вас есть сыр? Хорошо, хорошо. Нет, дорогой, я сказала — нет.
Она положила трубку.
— Пэм, дорогая, мы все отправляемся обедать к Ронни: я, ты, дядя Ганс и Джино. Я приготовлю божественный сыр в вине.
Услышав о сыре в вине, Пэм поняла, что наступил кризис. Когда мать вспоминает о своих швейцарских кулинарных способностях, дело добром не кончается.
— Что же случилось? — спросила Пэм.
— Норма снова запила. Только подумай! Теперь, когда перед ней такая роль!.. Ронни говорит, что у нее распухло лицо. По его словам, она похожа на сову. Он сказал, что даже я не соглашусь, чтобы Нинон де Ланкло играла актриса с лицом совы. — Она помолчала. — Это самое худшее. Ты знаешь, какой он эмоциональный. Он в такой ярости, что пригрозил разделаться с ней как человек, как муж и как продюсер. «Можешь поместить ее в зоопарк в Сан-Диего, Анни», — заявил он. И больше того… — Мать долго перебирала письма, прежде чем заговорила вновь. — Он умоляет меня сыграть Нинон.
Пэм пришла в восторг.
— Это же великолепно! Конец всем нашим тревогам! Но, взглянув на мать, она осеклась: мать являла собой олицетворение дружбы.
— Дорогая Пэм, не воображай, что я соглашусь. Роль Нинон — последний шанс Нормы начать новую жизнь. Лишить ее этой роли — все равно, что отнять у сироты корку хлеба.
— О, нет, конечно же, нет. Разве ты можешь обидеть сироток, если разъезжаешь с ними на верблюдах!
— По крайней мере, Ронни еще ничего ей не сказал. — Мать пропустила выпад Пэм мимо ушей. — Поэтому ей вообще незачем это знать. Мы все поедем туда и напомним Ронни о его долге.
Так оно и было. В шесть часов все, включая Трая, забрались в «мерседес» и отправились убеждать Норму отказаться от джина.
На первых же минутах они потерпели фиаско. Дверь открыла вдребезги пьяная Норма, и в самом деле с распухшим лицом. Она стояла перед ними, еле удерживаясь на ногах.
— Подумать только, кто к нам явился! — закричала она. — Живая легенда! Ты ко мне, легенда? Со всем своим семейством? Пошли купаться!
Мать попыталась обнять ее и успокоить. К ним торопливо подошел разъяренный Ронни.
— Норма! Я же велел тебе лечь в постель!
— В постель! — издевательски подхватила та. — Чушь! Я думаю, постель— самое последнее место в мире, где ты хочешь меня видеть. Постели предназначаются для разных там Сильвий и маленьких Анни Руд.
И тут она грохнулась прямо лицом на пол. Ронни и Джино унесли ее наверх и уложили. Все остальные перебрались в домик у бассейна, потому что матери больше нравилось готовить там. Атмосфера была напряженной. Дядя Ганс, Пэм и Джино чувствовали себя совершенно убитыми. Ронни разрывался между страстью к матери и гневом на Норму, а мать с неподражаемым хладнокровием готовила ужин.
— Милой Норме нужно поесть, и все будет в порядке, — заявила она.
Пэм угрюмо заметила, что в данный момент ее меньше всего волнует заполненный джином желудок Нормы.
Прошло около часа, когда Ронни завел разговор о том, что его тревожило.
— Анни, выслушай меня. Ты должна помочь мне избавиться от Нормы. Она не в состоянии играть эту роль. Нинон де Ланкло — историческая фигура. Если Норма появится на экране в ее образе, через пять минут после премьеры Франция предъявит нам ноту протеста. Анни, ну пожалуйста, умоляю тебя, сыграй эту роль. Я заплачу, сколько ты скажешь…
