Игорь Быховский - За строками протоколов
Не дожидаясь вопроса, Комарова начала говорить:
— Кто мог предполагать, что у Васильевой будет такая недостача? Всегда была на хорошем счету, всё у нее всегда в порядке. И такая неприятность!..
Зайцев ничего не возразил и приступил к допросу.
Комарова рассказала, что о недостаче в магазине ей стало известно после ревизии, проведенной Неделиной. При проверке отчета, представленного Васильевой, и сличении его с данными ревизии, она обнаружила, что к отчету не приложен один очень важный документ — накладная об отпуске товара на двадцать пять тысяч рублей магазину № 15. В отчете на это была ссылка. По словам Комаровой, она и Рогозина усомнились в правильности отчета и в тот же день, вместе с Васильевой, выехали в магазин № 15. Заведующая магазином дала официальную справку: «Никаких товаров от Васильевой не получала». Убедившись в обмане, Рогозина отстранила Васильеву от работы, а Комарова подготовила заявление в районную прокуратуру.
— Кто мог подумать, что Васильева окажется таким человеком... — начала было опять Комарова, но Зайцев прервал ее:
— Попрошу воздержаться от характеристики. Лучше скажите мне, Неделина проводила плановую ревизию или внезапную?
— Внеплановую.
— То есть внезапную?
— Если хотите, то внезапную, но это всё равно, что и внеплановую.
— Васильева знала, что у нее будет внезапная ревизия?
— Откуда же она могла знать? — удивленно пожала плечами Комарова.
— А вы ей об этом не сообщали?
— С какой стати я буду это делать? Мне-то что?
— А писем Васильевой вы никогда не писали?
— Не помню. У меня ведь много всякой переписки бывает...
«Ясно, — подумал Зайцев. — Она осторожная. Сказать «да, писала» — глупо; сказать «нет» — а вдруг мне известно о письме. Самое милое дело сказать — «не помню».
— Всё же, не было ли такого случая, чтобы вы в письме сообщали Васильевой о предстоящей ревизии?
— Я не помню.
— Хорошо. А вот ваше письмо! Узнаёте?
— Да. Это я писала Васильевой, чтобы она не задержала меня с отчетом, — тихо сказала Комарова, прочитав письмо.
— Какое же вы имели право предупреждать ее о ревизии?
— Я не должна была этого делать, — опустив глаза, ответила Комарова, — но Васильева всегда задерживала отчеты, и я хотела, чтобы она вовремя его представила.
— Скажите, вы получали от Васильевой какие-нибудь товары?
— Да, — кивнула головой Комарова. — Получила три пыльника, туфли, два отреза на пальто. Но за все эти вещи я платила ей деньги. Васильева говорила, что у нее в городе есть знакомый заведующий промтоварным магазином. Ну, я время от времени и просила ее об этих маленьких одолжениях.
— А деньги от Васильевой получали? — в упор спросил следователь.
— Какие деньги? За что? — довольно естественно удивилась Комарова...
Зайцев вместе с Комаровой выехал к ней домой, чтобы произвести обыск и изъять приобретенные через Васильеву вещи. Комарова сама показала их. Вещи были осмотрены, опечатаны и в присутствии понятых изъяты следователем. Нельзя было не обратить внимания на скромную обстановку комнаты, где проживала Комарова с дочерью и зятем. «Куда же делись двадцать пять тысяч? У Васильевой — ничего, у Комаровой — ни денег, ни обстановки...»
Несмотря на поздний час, Зайцев поехал с Комаровой в тюрьму и провел очную ставку с Васильевой. Но никакого результата она не дала. Васильева говорила, что. передала Комаровой свыше десяти тысяч рублей. Комарова — отрицала. Обе женщины оскорбляли друг друга, и Зайцеву стоило немалых трудов успокоить их.
— Да! Вы теперь ничего не помните! — со злостью говорила Васильева. — Всё забыли! Умная какая!
— Антонина Ивановна, — возражала Комарова, — как вам не стыдно лить всякую грязь на меня. Ну когда я получала от вас хоть одну копейку?
— Значит, вы не получали от меня денег? Хорошо! — в голосе Васильевой зазвучало злорадство. — Гражданин следователь, разрешите мне сказать несколько слов вам наедине. Сразу всё будет ясно.
Зайцев попросил Комарову выйти в коридор. Как только дверь за ней захлопнулась, Васильева приглушенным голосом произнесла:
— То, что я передавала Комаровой деньги, может подтвердить один человек. Как-то я была больна и не смогла сама поехать к ней. Тогда я положила двести рублей в конверт и попросила уборщицу магазина Марию Даниловну Крылову отвезти их Комаровой. Спросите Крылову. Она, наверное, помнит.
* * *Утром Зайцев выехал в Красногорск. Он пробыл там весь день. Необходимо было изъять документацию магазина за несколько лет. Документов оказалось такое множество, что пришлось просить в местной милиции машину.
Были опрошены сотрудники магазина. Они показали, что Васильева отличалась бережливостью, гостей не принимала, и навещал ее только один мужчина. Сотрудники не могли назвать ни имени, ни фамилии этого мужчины. Говорили, что ему около пятидесяти, высокого роста, с широким лицом. Приезжал в Красногорск, заходил в кабинет Васильевой и скоро уезжал. Где он работал — не знали, заметили только, что приезжал он с большим кожаным портфелем светло-коричневого цвета, охваченным двумя ремнями с блестящими пряжками.
Наибольший интерес представлял, конечно, допрос Крыловой.
Мария Даниловна Крылова на вопрос следователя: «Что вам известно о причинах образования у Васильевой недостачи?» сказала:
— Бедная она женщина. Опутали ее паутиною. Мне скрывать нечего, расскажу, как на исповеди. Прошлым летом вызывает меня как-то Антонина Ивановна. Попросила: «Маша, отвези в торг главному бухгалтеру пакет». Я говорю: «Пожалуйста!» Дает, значит, мне Антонина Ивановна конвертик с какими-то бумагами. Я взяла его, в книжку положила и — на автобус. Пока ехала, конвертик-то и расклеился. Разобрало меня любопытство, что, думаю, в нем. Посмотрела, а там деньги — все десятки. Ну, я их, конечно, не вынимала, не пересчитывала, взяла и заклеила конверт. Приехала в торг. Спрашиваю, где тут главный бухгалтер. Показали мне. Подошла я к столу. Вот, говорю, от Антонины Ивановны Васильевой из Красногорска конвертик, примите. Та сразу повеселела. Схватила его и даже не вскрыла, а шасть его в ящик стола. А мне: «Идите, — говорит. — До свидания!» Ну, а мое дело что? Поехала домой. Я, хоть и образования особого не имею, поняла, в чем дело. Антонине Ивановне так и не сказала, что деньги в конверте видела. Только смотрю последнее время грустная она такая... Подошла я как-то к ней, спрашиваю: «Что с вами, Антонина Ивановна?» А она отвечает: «Плохо мне, Маша», а что плохо — не сказала...
...Прокурор санкционировал арест главного бухгалтера торга Комаровой Анны Владимировны. Рогозина, хотя и признала, что Васильева достала для нее три пары туфель и отрез на пальто, получение каких бы то ни было сумм от Васильевой отрицала. До окончания расследования управляющую торгом отстранили от работы, но для привлечения ее к уголовной ответственности достаточных оснований не было. Кольцо с бриллиантом Зайцев решил пока в ход не пускать.
* * *Студент пятого курса Юридического института Юрий Иванов прибыл в прокуратуру на практику. Он был направлен в распоряжение Зайцева. Дело о растрате не слишком привлекало молодого человека, мечтавшего о борьбе с «настоящими уголовниками». Когда Зайцев предложил ему заняться разборкой и изучением документации магазина, Юрий без особого энтузиазма принялся за эту работу.
Бумаги, бумаги, бумаги... Весь кабинет следователя был завален ими. Пыль стояла в воздухе и оседала на мебель, на халат, в который пришлось облачиться практиканту. Инвентаризационные описи, приказы по торгу, какие-то отдельные записи, книги учета, накладные. Всё это в страшном беспорядке. Два дня пришлось потратить только на то, чтобы привести эту бумажную лавину в систему. Теперь предстояло тщательно проанализировать документы.
Зайцев следил за действиями практиканта.
— Что это ты отбросил в сторону? — вдруг спросил он.
— Да это старая копировальная бумага.
— Разве можно так обращаться с документами? Дай-ка ее сюда. Смотри!
Следователь осторожно расправил копирку, поднес ее к лампочке. На черном фоне просвечивали цифры.
— Понимаешь, что теперь нужно делать? Вот тебе задача. Найди среди документов тот, который был написан при помощи этого листа.
На лице практиканта появилась гримаса неудовольствия. Прошло несколько часов, прежде чем он воскликнул:
— Нашел!
Копирка применялась при составлении инвентаризационной описи во время ревизии на 1 июля позапрошлого года.
— Постойте, — сказал Юрий, — кажется, я ошибся. Это не тот документ. Смотрите! В описи в третьей строке сверху против слов «зубная паста» значится 1800 коробок, а на копировальной бумаге — 18. И дальше не совпадает, 2100 и 21, 1031 и 31. А другие цифры и там и тут одинаковы.
— Неужели непонятно? — улыбнулся Зайцев. — Когда составлялась инвентаризационная ведомость, копировальная бумага лежала между первым и вторым экземплярами. Тот, кто писал опись, вероятно ревизор, указал правильное количество товара. Потом, когда опись была закончена, но еще не протаксирована, кто-то приписал к числам, обозначающим количество, нули или другие цифры. Таким образом, количество, а следовательно, и общая стоимость товара увеличились. Значит, когда совершалась подделка? В момент инвентаризации.
