Джил Брюер - Красный шарф
— Ты не сможешь меня бросить...
— Почему это не смогу? — возмутился я.
— Раз уж мы пришли сюда... Ты не предашь меня...
Я промолчал.
— Ты ведь не хочешь причинить мне вред, Николс, — продолжала она.
Поднялся сильный ветер, яростно сметая все с мостовой. Брызги холодного дождя били нам в лицо. С тротуара взлетали в воздух обрывки старых газет и какойто мусор.
— Знаешь, Николс... Ты даже представить себе не можешь, в какой страшный для меня момент жизни мы повстречались. Теперь мы повязаны...
— Не вижу ничего, что бы нас связывало.
— Это не то, о чем ты подумал.
Я взглянул на чемодан и вспомнил, что она обещала мне заплатить.
— Мне нужно как можно скорее домой, — сказал я.
— Знаю, в СанПит. Во всяком случае, сейчас ты никуда не поедешь. Ты устал. Я не так много от тебя прошу. Просто не смогу сделать этого одна. Ты должен мне помочь. Мне необходимо покинуть эту страну.
— Я сразу подумал, что ты — чокнутая.
— Мне необходимо покинуть страну во что бы то ни стало. И я это сделаю. Заплачу тебе. Хорошо заплачу. Тебе ничего не придется делать даром.
— Я тебе уже все сказал.
— А я говорю — ты мне поможешь. Послушай, Николс, я так устала, что не могу больше идти. Если я тебе расскажу правду, ты меня поймешь.
— Не хочу ничего знать, — отрезал я.
— Но я всетаки расскажу.
Мы снова стояли друг против друга. Образ погибшего Ноэля не выходил у меня из головы. Я подумал, что уже почти добрался до дома, пройден порядочный отрезок пути...
Вивьен сжимала чемодан с такой силой, что у нее побелели косточки пальцев. Ветер трепал ее роскошные волосы. Девушка поставила сумку на тротуар, чтобы убрать непокорную прядь, упавшую ей на глаза. Она казалась такой несчастной и беззащитной.
— Ну как, ты согласен?
Глава 4
Пришлось снять один номер. Когда я заикнулся о двух, Вивьен затряслась от страха. Она и секунды не хотела оставаться одна.
Я чувствовал себя преотвратно. Мне необходимо было срочно чегонибудь выпить. Голова гудела словно встревоженный улей. Жаль, что в такое время невозможно найти выпивку. И вдруг меня словно пронзила мысль о мертвом человеке, лежащем сейчас под обрывом, внизу. О мертвом, изуродованном, окровавленном Ноэле Тисе.
— Я хорошо тебе заплачу, Николс, — снова заговорила Вивьен.
— Ты можешь хоть на минуту замолчать! — закричал я.
Мы зарегистрировались как мистер и миссис Латимер. Я так устал, что мне казалось, будто это на самом деле так. Заспанный администратор вручил мне ключи со словами:
— Двести второй.
Когда мы поднимались по лестнице на второй этаж, я, посмотрев вниз, заметил, как администратор изпод руки внимательно изучает стройные ноги моей спутницы. У меня не было ни малейшего сомнения, что эта гостиница пользуется дурной славой. Войдя в номер, Вивьен в изнеможении опустилась на кровать и сбросила туфли. Я молча изучал помещение. Помимо единственной двухспальной кровати, в комнате находился стул с прямой спинкой и облезший письменный стол, на котором стояла пустая цветочная ваза и валялся сломанный карандаш. Окно закрывали коричневые занавески, никак не вязавшиеся с голубыми обоями. Около кровати стоял простенький красный торшер. Заглянув в ванную, я обнаружил, что она такая же неухоженная, как и весь этот так называемый отель.
Вивьен сидела на кровати, я расположился на стуле возле двери. В номере было довольно холодно. Потом Вивьен встала, подошла к окну, раздвинула занавески, выглянула зачемто на улицу, снова возвратилась к кровати и, сжав руки, встала в умоляющей позе.
— Здесь им меня не найти. Мы только переночуем... — прошептала она.
Потом, взглянув на меня, сняла кожаную куртку и повесила в шкаф. После чего порылась в сумке и извлекла оттуда бутылку виски:
— Смотрика. Не разбилась. Ноэль всего возил с собой много выпивки.
— Не говори больше о нем.
— Может, в твоей сумке найдется еще одна.
Во мне словно чтото взорвалось. Как это бывает от сильного удара. А удар был направлен так точно, что мне показалось — сейчас я брошусь на Вивьен с кулаками. Мне никак не удавалось восстановить душевное равновесие. Но вдруг — словно луч света озарил темную пещеру — ко мне вернулся рассудок, я успокоился и медленно произнес:
— К черту все это. С меня довольно!
Хлопнув дверью, я вышел в коридор и тут услышал, как по мозаичному полу позади меня застучали каблучки.
— Николс!
Она схватила мою руку. Я сделал пару шагов и остановился.
— Это мои деньги! — чуть не кричала она. — Я боюсь!
— Ты нагло врешь! Ты что, думаешь, можно поверить такому дешевому обману?!
— Тогда представь, что это просто сделка, давай договоримся... Плачу тебе за работу.
— Я хочу уехать.
Мы стояли возле двери какогото номера, из которого высунулась чьято голова и недовольный мужской голос проворчал:
— Не будете ли вы так любезны не шуметь?
Мы вернулись в свой номер. Я встал у двери, внимательно глядя на чемодан, лежащий на ночном столике. Она взяла бутылку. Я снова бросил взгляд на чемодан — шарф, которым он был перевязан, ярко краснел в полумраке. Он был цвета крови.
«Девушка, похоже, на грани истерики, — подумал я. — Наверно, сейчас в ее прелестной головке теснятся мысли, с которыми она никак не может совладать». Вивьен поставила бутылку на письменный стол. Потом подошла к кровати, на которой лежала стопка чистого белья, сняла покрывало, постелила простыню и сказала:
— Я замерзла, Николс.
Я сел на стул и посмотрел на бутылку. Затем отпил из нее добрый глоток и закрыл глаза. Посидев так с минуту, открыл глаза и взглянул на девушку. Теперь она неподвижно стояла посреди комнаты, сложив руки на груди. Вивьен явно находилась в замешательстве. Ее весьма соблазнительное платье из тафты плотно облегало стройное тело. На прелестном лице с правильно очерченным подбородком, большим мягким ртом и темными глазами застыло испуганное выражение.
— Сейчас ты мне все расскажешь, — приказал я резко. — Кто преследовал твою машину? Что в конце концов случилось?
— Будет лучше, если я немного выпью.
Она отпила из бутылки глоток, я тем временем запер дверь и снял пиджак. Потом присел на край кровати и уставился в пол. «Сейчас она снова начнет врать», — подумал я. Девушка взяла меня за локоть:
— Итак, Ноэль был моим другом. Если хочешь, можешь называть это так. Я знаю его около трех лет. Каждые два месяца, вплоть до этой поездки, он развозил деньги.
— Кому?
— Людям... Тем, на кого работал.
— Как понятно ты все объяснила! И что же это за люди?
— Я говорю серьезно, — она сжала пальцы, затем снова потянулась за бутылкой и жадно глотнула виски.
Она не смотрела в мою сторону, лицо ее помрачнело, похоже, ей не давала покоя какаято навязчивая мысль. Казалось, она размышляла: «Пройдет ли на сей раз моя ложь?» Внезапно глаза ее прояснились, Вивьен както вся подобралась, и я подумал, что сейчас она скажет правду. Она даже побледнела. Или мне это почудилось? Она снова заговорила:
— Значит так... Ноэль работал на синдикат. Он был кемто вроде агента. — Вивьен сделала паузу. — Боже мой! — воскликнула вдруг она. — Что же теперь будет!
— Продолжай.
— Я ездила вместе с ним. Нам поручали частые поездки на Юг, где синдикату принадлежат игорные дома, понимаешь? Это дело контролировалось с особой тщательностью. Например, один игорный дом находится в Балтиморе, а другой — в Атланте. Работа Ноэля заключалась в том, чтобы каждые два месяца совершать поездку за причитающимися синдикату деньгами. Кроме того, он возил чеки, документы, всевозможные счета и прочее в том же духе. Иногда он вез только часть выручки, другой раз все деньги. Так продолжалось до тех пор, пока он не решил испытать судьбу.
Она подробно рассказала мне об этих поездках, и я постепенно разобрался, что к чему. Я понял, что зря впутался в это дело. Оно мне нисколько не нравилось. Вивьен между тем продолжала:
— Мы с Ноэлем начали подумывать, как бы присвоить эти деньги. Можно было бы, конечно, скрыться с ними во время одной из поездок, но за Ноэлем всякий раз бдительно следили. Причем абсолютно незаметно... Послушай, Николс, я еще ни разу в жизни не попадала в подобный переплет. Единственное, что мне остается, — скрыться от них.
— Понимаю.
— Это же ничьи деньги, пойми, их пропажа не нанесет вреда какомуто определенному человеку. Даже не знаю, как тебе объяснить... Это не воровство. Это... — она замолчала.
Вивьен сделала еще глоток. Выглядела она скверно. Нельзя сказать, чтоб она была пьяна, но лицо ее исказилось от страха, а руки тряслись от холода и нервного озноба. Она пила глоток за глотком. Я тоже отхлебнул виски, и оно приятно растеклось у меня в желудке. Несмотря на это, я с каждой минутой чувствовал себя все более угнетенном и подавленным. Из головы никак не выходила Бесс, которая, должно быть, воображает уже невесть что. Куда я запропастился так надолго? Ведь мы уже пять суток с ней не виделись, утром пойдет шестой день. А все этот мерзавец Альберт!
