Гунар Цирулис - Гастроль в Вентспилсе
Полковник пожал плечами.
— Я не стал читать сценарий, больно уж толстый. Но мне обещали за счет киностудии обновить колонны, потолочную роспись, настелить паркет. Как-никак — Растрелли. Вот я и согласился.
— Сегодня утром они привезли этот знаменитый паркет. В рулонах! Красивый, конечно, но он нарисован на бумаге! Наклеят на наш старый пол и устроят шикарный бал.
— Тогда я их заставлю обуть актеров в туфли без подошв, — вскипел полковник. — Пусть шаркают пятками, если им жаль добра.
Яункалн встал. Он еще не чувствовал себя полноправным членом коллектива и не мог участвовать в разговоре.
* * *Здание, в котором находилась детская комната милиции, Яункалн отыскал без труда по описанию майора, а нужную дверь — по громкому плачу, сотрясавшему второй этаж. У Тедиса замерло сердце — сразу стало ясно, что разговор в кабинете полковника был лишь прелюдией, этакой нежной увертюрой перед грозными аккордами, в сопровождении которых солисту предстояло теперь сделать первые самостоятельные шаги. Но ребенок орал во всю глотку, и Яункалн из этого уразумел лишь одно — что бы там ни происходило, но пытку надо немедленно прекратить!
Без стука он распахнул дверь.
— Инспектор Яункалн. Попрошу сейчас же прекратить это безобразие!
— Слава тебе, господи, хоть, кто-то пришел! — На него в упор смотрели крупные синие глаза, на бронзе лица казавшиеся особенно чистыми. — Я сама уже была готова завыть, — и инспектор детской комнаты с этими словами вручила Яункалну отчаянно вопящую девчушку. На вид ей было годика два. — Не пугайтесь, это она от слез мокрая.
Ребенок прижался к Яункалновой груди, даже было попробовал обнять его за шею и — надо же случиться чуду! — замолк. Хотя маленькое тельце еще продолжало вздрагивать от всхлипов.
— Лига в отпуске, а я с такой крохой никак не могу справиться. Стоит взяться за телефонную трубку или потянуться к сейфу — голосит, как милицейская сирена. За стеной еще подумают, что мы тут пытаем детей.
— Разрешите, я вам помогу, — предложил Тедис, видя, как инспектор силится открыть тяжелую стальную дверь.
Он только подумал посадить ребенка на стул, как вновь раздался рвущий барабанные перепонки рев. В точности как говорящая кукла, девочка молчала только в вертикальном положении. Тем временем инспектор достала из сейфа потрепанного плюшевого медведя и лилового резинового зайчика.
— Последняя реформа вашего предшественника: игрушки надо держать под замком, чтобы задержанные тут не чувствовали себя как в детском саду... Было бы лучше всего снять с нас заботу о найденных грудных младенцах. Эта барышня, например, притопала на рынок и не знает откуда она — из деревни или городская.
— Вы сами еще не сказали, как вас называть.
Инспектор не успела ответить, так как открылась дверь и сержант милиции ввел в комнату заплаканную женщину. Вырвав дочку из рук Яункална, она быстренько надавала ей шлепков. Девочка даже не пискнула. Зато мать, обретя душевный покой, дала волю накопившемуся волнению.
— Вы только подумайте, я ей покупаю малину, ну, пока поторговалась, рыбаки, они ведь деньги из моря не черпают, ну, заговорилась, конечно, а эта уж и минутки спокойно постоять не может. Я там по радио лью слезы на весь базар, а она преспокойно с чужими дядями тары-бары... Под машину попала бы, тогда бы узнала...
Дальше Яункалн не слушал. Его занимал вопрос, является ли дежурный инспектор начальницей детской комнаты. И если она — младший сотрудник, следовательно старшая по возрасту, то сколько же может быть лет убывшему в отпуск старшему инспектору по имени Лига? Тедис чувствовал, что ему не под силу разрешить этот ребус из возрастов и служебных положений.
Внезапно в комнате воцарилась тишина. Простыл след матери и дочки, успел шмыгнуть за дверь и сержант. И лишь в углу забытый плюшевый медвежонок поблескивал глазами, радуясь воссоединению семейства и вновь обретенной свободе.
Инспектор заперла в ящике стола журнал регистрации происшествий.
— Хорошо, что ничего не успела записать.
— Мать-то вроде бы даже спасибо не сказала!
— Я тут работаю четвертый год, а благодарности еще ни разу ни от кого не слыхала. Материнские слезы, отцовские чертыхания, упрямое молчание самого виновника. Из такого даже клещами другого слова не вытянуть, кроме «да» или «нет»... Да что я вам рассказываю, скоро и сами вдоволь отведаете этого счастья. — Она бросила на Тедиса короткий взгляд. — Вы ведь пришли вместо Печака, да, инспектор? Извините, я не расслышала вашу фамилию...
— Яункалн, — сказал Тедис и резко протянул руку.
Конечно, было бы куда эффектней щелкнуть каблуками, но в гражданском, когда на ногах сандалии... Инспектор встала и так же торжественно ответила на его повторное приветствие.
— Меня зовут Майга Андере... К вашему сведению, если не знаете.
— Мне надо бы познакомиться с вашим хозяйством. С порядком учета, мероприятиями по профилактике и прочими вещами.
— Это в пятницу-то? — Андере не скрывала своего неудовольствия. — Вы даже свои пожитки никуда не определили. Неужели намерены дотемна ходить по городу, как турист, с рюкзаком на плечах? Приходите в понедельник, как раз и начальница вернется.
Тедису Яункалну не хотелось терять время понапрасну, но было бы совсем глупо в первый день прослыть бюрократом.
— Вот так мы тут и живем. — Инспектор открыла дверь во вторую комнату, такую же неуютную, как и кабинет. — Могло бы быть и пошикарней, а?
— А что тут рядом? — Яункалн показал на дверь, наполовину загороженную старомодной этажеркой.
— Наш резерв, а точнее: детская комната домоуправления. — Андере горько усмехнулась. — Идея неплохая, но где взять охотников возиться с чужими детьми, если даже родители не могут или не желают уделять им хотя бы по несколько часов в день?
— Извините, а у вас есть дети? — поинтересовался Яункалн.
— Тогда бы я тут не торчала. Нет, «демографический взрыв» у меня еще впереди. Как только получим отдельную квартиру... Да, а где же вы будете жить?
Яункалн протянул ей вчетверо сложенную записку.
— Даже если б я не знала почерка майора Блумберга... — усмехнулась она. — Самое красноречивое свидетельство бедности. Эти же самые адреса четыре года назад он вручил мне. Первый можете смело вычеркивать — там мы с мужем проживаем по сей день. Знаете, если вы ценитель романтики, берите курс прямиком на Капитанскую. Старый дом с садом возле самой гавани, и хозяйка тоже — тетка старого закала. Не без фокусов, но человек золотой, одна из наиболее самоотверженных наших активисток. На крайний же случай позвоните мне — поставим здесь раскладушку. По части удобств не взыщите, зато после полуночи тишина гарантирована полная.
* * *Тедис учился в вентспилсской средней школе и потому хорошо знал дорогу на Капитанскую улицу. У дверей кинотеатра, в точности как в былые времена, без видимого смысла околачивались подростки и оценивающими взглядами окидывали каждого прохожего, изучали выражение его лица. Один из этих «подпирателей стен» неспешной походочкой направлялся к Яункалну. Подошел и, даже не вынув рук из кармана, спросил:
— Билет надо?
В большом зале уже которую неделю крутили «Генералов песчаных карьеров», но печальная судьба героев картины, кажется, не производила положительного влияния на умы местных «полководцев». Скорее наоборот — наглая ухмылочка и угрожающе выдвинутое вперед левое плечо казались позаимствованными у главаря бразильских бродяг.
— И сколько же тебе за него сверху? — поинтересовался Яункалн.
— Сколько не жаль, — последовал традиционный ответ. Подбодренный молчанием, юный спекулянт добавил; — Если желаете ложу, придется отслюнявить рублишко.
— А в милицию не хочешь?
Парень презрительно пожал плечами — подобные пустые угрозы он за день слышал по крайней мере раз пять.
— Никто не заставляет. Можешь вести свою кадру в кусты на пляж. — Эти слова донеслись уже с приличного расстояния.
Яункалн не обернулся. Надо сделать все, чтобы удержать ребят от первого шага по скользкой дорожке, которая чревата для них куда более серьезными преступлениями. Но было бы и совершенно неправильно сразу же представить себе в мрачном свете все подрастающее поколение, от которого он сам ушел недалеко. Нельзя спешить приобщиться к предрассудкам взрослых людей и, словно возвращенный в лоно церкви грешник, с удвоенной яростью обрушиться на еретиков! Таким способом он не снискает себе лавров на новой работе. Если не удастся влезть в шкуру подростков, то ему никогда в жизни не найти общего языка с малолетними нарушителями. Если не поймет мотивов их поступков, он не раскроет ни одного преступления.
Да, из всех лотерейных билетов ему достался самый несчастливый. Разумеется, было бы неверно полагать, что большой город, каким стал Вентспилс, все эти голы жил в ожидании латвийского супердетектива и сейчас готов приветствовать его в лице Теодора Яункална. И все-таки назначение следователем по уголовным делам в «детский сад» было болезненным ударом по самолюбию. Его юридические познания пригодились бы где угодно — в следствии, на оперативной работе, даже в автоинспекции. А здесь, казалось бы, требовался образованный педагог с неисчерпаемым запасом терпения и чуткости, а не только хороший знаток законов. Первый же пустяковый случай со спекулянтом кинобилетами показал, что одними законами успех не обеспечить.
