Сергей Зверев - Святой - Русский йогурт
Степаныч тряхнул бутылку.
- Навезли в Россию иностранного говна. Пьют люди что попало. Юрчик, а ты успел приложиться?
Ответа он ждать не стал. Привычным движением скрутил пробку. Принюхался. Потом достал из кармана моток медной проволоки, отломал кусок сантиметров восемь и принялся разогревать его конец на огне зажигалки.
- Ты чего делаешь? - завороженно спросил Егор, наблюдая за манипуляциями товарища.
- Глухомань безграмотная, - отозвался кочегар. - Верный способ проверить, не отрава ли.
Сторож обиделся, но виду не подал. Жажда была сильнее гордости.
Соприкоснувшись с напитком, разогретый металл зашипел. Из горлышка вырвалось облачко пара. Степаныч принюхался, широко раздувая ноздри.
- Кажись, моргом не пахнет! - удовлетворенно произнес он. - Нюхни ты, Егорка.
У сторожа нос шевелился, как хоботок навозной мухи, ползающей по сахару.
- Чуешь? - устав ждать, спросил Степаныч.
- Водочкой пахнет! - восторженно прошептал старый алкоголик.
- Трупняком не воняет? - еще раз переспросил кочегар.
- Озверел! - взвился сторож, роняя шапку на грязный пол кочегарки. Натуральная водка, хоть и импортная. Угорел ты в своей берлоге.
Степаныч осторожно обхватил бутылку пятерней, поднес к губам и сделал большой глоток. Крякнув, он махнул свободной рукой, чтобы Егор сел.
- Дурила! - отдышавшись, объяснил кочегар. - Если пахнет моргом, значит, в бутылке метиловый спирт. Формалин. Давай придвигайся к столу поближе. У них свой праздник, у нас свой!
Обстановка кочегарки была спартанской: наспех сколоченный стол из плохо обструганных досок, три табуретки, тумбочка с болтающейся дверцей, шкаф, похожий на гроб, покрашенный ядовито-зеленой краской. Стену украшали осколок зеркала, покрытый сизой угольной пылью, и календарь с глумливо улыбающейся девицей, на которой, кроме ковбойской шляпы, ничего не было.
Из тумбочки Степаныч достал нехитрую закусь: четыре мелкие луковички величиной с грецкий орех каждая, два раздавленных яйца, сваренных вкрутую, кусок колбасы подозрительного синюшного цвета.
Рюмок у Степаныча не было. Для застолья он использовал алюминиевые кружки солдатско-лагерного образца. Разлив водку, кочегар приподнял кружку:
- Ну, понеслась душа в рай! - Бывший майор залпом проглотил отмеренную дозу.
Собутыльник произносить тостов не стал, последовал примеру хозяина.
...Светало. Робкие серые утренние сумерки сменяли черноту ночи. Серп полумесяца желтым пятном светился на небе грязно-молочного цвета. Под порывами ветра скрипели сосны. К этим звукам добавился вой, смертельно-тоскливый, леденящий душу.
Юрчик проснулся, потер глаза ладонями, покрытыми засохшей коркой фруктового сока, смешавшегося с золой. В висках у него стучали молоточки, внутренности сжигала жажда. Неугомонный Степаныч и его заставил выпить полкружки водки.
Сам хозяин кочегарки спал, забравшись на стол, скрючившись, как эмбрион в чреве матери. Его приятель, постанывающий в пьяном забытьи, примостился у шкафа.
Спотыкаясь о валявшиеся на полу бутылки, Юрчик прошелся по помещению, подбросил угля в топку, пошевелил кочергой, наблюдая за сполохами пламени. Вой повторился. К голосу, тянувшему высокие ноты, добавился еще один низкий и надрывный.
Никаких диких животных в лесу, окружавшем профилакторий, не водилось. Бродячих собак, крутившихся возле мусорных бачков, истребили по приказу Хрунцалова.
Юрчик вышел из кочегарки. Пелена тумана окутывала дремлющий лес. Темный куб здания гостиницы размытыми контурами выделялся на фоне частокола деревьев. Поколебавшись, Юрчик шагнул вперед, и туман поглотил его...
Он брел по пустынным коридорам гостиницы, где не было ни одной живой души. Его шаги гулким эхом отдавались под сводами.
Мозг слабоумного сохранил способность делать элементарные выводы. Обследовав стоянку, на которой оставался лишь один автомобиль, Юрчик решился войти внутрь здания. Его влекло непреодолимое желание увидеть лазурную воду бассейна, опустить в нее свои руки, лицо, потрогать зеленые листья экзотических растений и посидеть в кресле с высокой спинкой.
Прокравшись по крытому переходу, удивляясь собственной смелости, Юрчик открыл дверь...
Мужская раздевалка - комната прямоугольной формы - была наполнена паром. Он клубами выходил из сауны, примыкавшей к раздевалке. В помещении, куда забрался Юрчик, было три двери. Одна, через которую он вошел, открывала вход в коридор, вторая, в левой стене, была дверью сауны, третья - напротив входной двери - закрывала душевую комнату, соединенную напрямую с бассейном.
Юрчик замахал руками, стараясь разогнать липкий горячий пар. Он напрягся, пытаясь понять, откуда вытекает эта влажная белая жара, оседающая на лице капельками пота. Привалившись к дверному косяку плечом, убогий немного постоял и затем направился к сауне, рассмотрев в горячем тумане чернеющий проем.
У людей, обделенных интеллектом, чрезвычайно развит инстинкт, сходный с чутьем животного. Таким образом природа жалеет своего пасынка, даруя взамен отнятого обостренное ощущение опасности.
Войдя в сауну, Юрчик почувствовал внутренний леденящий холод, сковывающий сердце. Холод был сильнее страха, испытанного накануне, когда здоровяк схватил Юрчика за шиворот и приготовился бить.
Здесь, в этом горячем тумане, таилось нечто гораздо более жуткое.
Он повернул к выходу. Внезапно его правая рука задела что-то мягкое. Поднеся ладонь к глазам, Юрчик увидел: она красная от крови. Сдавленно крикнув, он пошатнулся. Деревяшка протеза скользнула по мокрому полу сауны. Теряя равновесие, Юрчик взмахнул руками, упал...
...Степаныча мучили видения. Такое часто случалось с ним. Шляпа ядерного взрыва набухала в мозгу, грозя разорвать голову. Силуэты солдат черными призраками обступали своего командира, протягивали покрытые язвами руки. Младший лейтенант Сергей Степанович Родичкин пробовал кричать, но песок забивал ему горло...
Вот и сейчас бывшему майору ракетных войск мерещилась чертовщина. Будто бежит он по полигону в теснющей одежде, а из земли высовываются руки заживо погребенных солдат и хватают его, чтобы уволочь под землю.
- ..Пойдем! Топи... - Юрчик тормошил кочегара.
Он размахивал растопыренной пятерней перед лицом Степаныча, облепленным луковичной шелухой и хлебными крошками.
Перекошенная страхом физиономия убогого была для Степаныча частью его пьяного кошмара.
- Скройся, падла! - с ненавистью прошипел Степаныч.
Перевернувшись на спину, он схватил полоумного за край фуфайки, размахнулся и ударил наугад кулаком. Он слышал, как коротко всхлипнул Юрчик, отлетая от стола.
"Зачем юродивого бью? Оскотинился совсем", - мелькнула мысль у кочегара, тут же теряясь в алкогольных парах. Тяжело вздохнув, Степаныч вернулся в прежнее положение, на бок.
Монотонно гудел огонь в топке, дрожали стрелки манометров, указывая на падение давления в котлах; оранжевым мандарином сияла лампочка под прокопченным до черноты потолком кочегарки.
Забившись в угол, натянув на себя ворох тряпья, Юрчик рыдал. Он прижимал ладони ко рту, впиваясь в них зубами, чтобы не закричать.
Временами Юрчик умолкал, прислушиваясь к вою, доносившемуся с улицы. Теперь он понимал, к чему эти звуки! Дрожь сотрясала его худое, немощное тело, когда в просветлевшем сознании юродивого всплывала картина окутанной паром сауны.
Глава 2
Утром подморозило. Снег схватился коркой наста, на сосновых иглах серебрился иней.
Две уборщицы профилактория, работавшие тут не один год, ковыляли по тропе, вьющейся между деревьями.
- Раньше начнем, раньше кончим! - Баба Вера, толстая старуха, страдающая одышкой, подбодрила свою напарницу, которую мучила зевота.
Обе женщины жили в близлежащей деревне, отделенной от "Шпулек" неширокой полосой леса. Вчера они договорились не дожидаться прихода автобуса с городскими работниками профилактория, резонно рассудив, что после грандиозной пьянки убирать придется весь день. Лучше приступить к делу спозаранку, чтобы потом не идти домой ночью. Дубликаты ключей от входных дверей они собирались взять у сторожа.
- Зря, Верка, мы подскочили в такую рань! - бурчала вечно недовольная напарница. - Они, поди, гуляют еще. Выдуть столько винища! Видела, сколько ящиков выгружали?
- Страсть как много... - вздохнула баба Вера.
- Дрыхнут по номерам со своими б... - говорящая ожесточенно сплюнула. А тут мы заваливаемся с тряпками да ведрами помойными. Схлопочем по мордахам.
- Господь с тобой, Клава! - притворно испугалась старуха и даже перекрестилась.
- Сама знаешь, какие у Петра Васильевича приятели! - продолжала спутница бабы Веры. - Оторви да выбрось. Форменные бандиты!
Они подошли к центральному входу. Дверь была закрыта.
- Егора в кочегарке искать надо, - высказала предположение баба Вера. Пирует наверняка со Степанычем.
