Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года
Сергей Георгиевич помнил тот день, когда неожиданно возникла проблема. 31 августа в актовом зале состоялось праздничное мероприятие посвящения абитуриентов в студенты. Во второй половине дня в кабинете ректора был организован небольшой фуршет в связи с началом нового учебного года. Присутствовало все руководство университета, кроме Светланы Игоревны и Елены Васильевны.
— Они на совещании в Рособразовании, что-то там срочное. Думаю, что скоро подъедут, — объяснил их отсутствие Сергей Георгиевич и предложил: — Начнем, а когда они придут — продолжим.
У всех было праздничное настроение, было, что сказать и рассказать. На таком фоне мрачные лица вошедших в кабинет Елены Васильевны и Светланы Игоревны резко контрастировали. Они пытались поддержать праздничное настроение, но удавалось это с большим трудом. Чувствовалось, что что-то случилось.
Оставив их в кабинете после завершения мероприятия, Сергей Георгиевич спросил:
— Что, меня снимают с должности?
— Тоже скажете, — смутилась Светлана Игоревна.
— До 1 декабря должны перейти на новую систему оплаты труда.
— За три месяца, думаю, успеем, — с облегчением сказал Сергей Георгиевич, предполагая, что проблема не такая сложная, а сотрудницы расстроились из-за дополнительного объема работы.
— Проблема в том, что всю работу надо закончить в конце октября, — раздраженно сообщила Елена Васильевна. — За два месяца до введения новой системы мы должны предупредить всех сотрудников и согласовать новые трудовые договора и…
— …предварительно разработав новую систему, согласовать с профсоюзами, трудовым коллективом, составить и согласовать новые должностные обязанности…
— Не продолжай, — прервал Светлану Игоревну Сергей Георгиевич. — Я понимаю, что значит — почти тысячу двести договоров прервать, получить согласие каждого и согласовать с каждым новый договор.
— И это при изменении штатного расписания и сокращении некоторых должностей, — продолжила Светлана Игоревна.
— А что говорят ваши коллеги?
— Ничего, они спокойны. Сделают столько, сколько успеют. Отпишутся, что все сделали, а кое-что и у нас возьмут. У нас-то положение особое. Рособразование не упустит возможности нас проверить по полной программе, — ответила Елена Васильевна и не стала напоминать об угрозе, которая нависла над ректором.
Сергей Георгиевич ничего не сказал, только кивнул в знак согласия. Отношения с Булаевым, руководителем Рособразования, не сложились. Требование Булаева — сперва личная преданность и исполнение любых приказов, а потом справедливость и всякая другая мелочь, включая мнение коллектива, — не соответствовало жизненным принципам Сергея Георгиевича. Свою лепту вносили и замы Булаева, которые не простили новому ректору того, что он прекратил отмывание бюджетных средств по проведению исследований инноваций в образовании. Сколько десятков миллионов рублей, иногда думал Сергей Георгиевич, оказались в карманах чиновников, а образование продолжало нищенствовать.
Один выговор уже имелся, правда, сам Сергей Георгиевич не понял, за что, но проверяющий исполнил поручение руководителя. Второго выговора следовало избежать. Вызвав Наташу, секретаря, Сергей Георгиевич предложил:
— Завтра в девять часов собери у меня всех деканов, ректорат и профсоюзы, а вы приходите в половине девятого с предложениями. Продумайте все, что нужно, кому что поручить, кого подключить. Я тоже подумаю. Перед уходом занесите материалы, которые у вас имеются. Вечером поработаю с ними.
Разговор закончился, но Светлана Игоревна и Елена Васильевна не уходили. Сергей Георгиевич вопросительно посмотрел на них.
— Сергей Георгиевич, наши сотрудницы собрались у меня в кабинете, не поздравите с новым учебным годом? — спросила Светлана Игоревна.
Сергей Георгиевич улыбнулся, лукаво посмотрел на сотрудниц:
— А я думал, что вы нарушили нашу традицию из-за предстоящих трудностей. Надеюсь, что прорвемся. Когда мне прийти?
— Минут через пять, — почти синхронно предложили они.
Через десять дней общая картина стала вырисовываться. Основные трудности преодолевались, хотя возникали локальные напряженности. Еще через неделю работа стала рутинной, и напрягал лишь объем. По всем сложным вопросам они собирались втроем, чтобы оперативно их решать.
В тот день все обговорили, приняли решения, но возникла проблема Анны Васильевны, которой Сергей Георгиевич хотел помочь.
— На сегодня последний вопрос: что будем делать с Анной Васильевной?
— Ничего не получится, — высказала свое мнение Светлана Игоревна. — Еле достигли шаткого равновесия на кафедре. Стоит ей добавить, все придется начинать заново.
— Она или дочь согласны работать уборщицей, — продолжал настаивать Сергей Георгиевич.
— Не получится, и так вынуждены были сократить кафедральные площади, которые убирают. Может быть, Вы попросите арендаторов, они что-нибудь предложат, — посоветовала Елена Васильевна.
Пожалуй, это единственный вариант, подумал Сергей Георгиевич. Он не любил обращаться к арендаторам, которые всегда готовы были выполнить его просьбу. Но каждая просьба определяла маленькую зависимость, которой непременно когда-нибудь воспользуются арендаторы. Сергей Георгиевич понимал, что обращение — это способ решить проблему Анны Васильевны, и он знал, что это сделает.
— Слезы женщин на Вас сильно действуют. Берегите сердце, — посоветовала Елена Васильевна.
— Вот потому и хочу помочь, чтобы сберечь сердце. Понимаю, второй раз починке оно не подлежит.
Оставшись один, Сергей Георгиевич подумал о сотрудницах бухгалтерии, планово-финансового управления, отдела кадров, канцелярии и других служб, которые полностью выложились, чтобы выполнить постановление. Простые сотрудники, получающие небольшие зарплаты, стараются выполнять поручения. А те, кто поставил их в такое положение, не понесут наказания, выпишут себе премии, доложат начальству об исполнении и будут ждать повышения. Те, равнодушные, не думающие о простых работниках, своими штрихами незаметно создают пропасть между властью и народом. Когда власть, подумал Сергей Георгиевич, научится реально контролировать себя? Хотя ей это нужно?
* * *Мы всегда торопимся, мы всегда куда-то мчимся, думал Сергей Георгиевич, нам некогда остановиться и увидеть, что наша суета оборачивается безразличием к другим. И в этом сила коррупционной Системы. Мы разделены, разобщены — мы сами реализовали принцип «разделяй и властвуй».
Реальность вновь взяла свое. Красота и спокойствие дороги не сочетались с фактом равнодушного и преднамеренного убийства человека, который выступил против коррупционной Системы.
Сергей Георгиевич, по возможности, следил за делом Магнитского. Не всю информацию следователей или правозащитников он принимал или воспринимал однозначно. Он предполагал, что в действиях фонда Hermitage на определенном этапе имели место нарушения. В 1999–2000 годах Магнитский участвовал в покупке дополнительных двух процентов акций «Газпрома», в результате чего допустимая квота владения по действовавшему тогда законодательству иностранным инвесторам была превышена. Для этого Магнитский прибыл в 1999 году в Калмыкию, где договорился с руководителем местного Фонда ветеранов войны в Афганистане о том, чтобы трудоустроить нескольких инвалидов на должности финансовых аналитиков в основанных Браудером российских фирмах. Наличие ветеранов-инвалидов в фирмах давало налоговую льготу. Осуществив покупку акций российскими фирмами, затем они перепродавали Hermitage акции «Газпрома», уплатив при этом налог на прибыль по ставке пять с половиной процентов вместо тридцати пяти процентов. В результате этих действий был нанесен бюджету многомиллионный ущерб.
А дальше, как предполагал Сергей Георгиевич, сработала обычная жадность. В руках у силовиков оказались учредительные документы, печати — все, что позволяло переоформить компании на доверенных лиц, и осуществить финансовые махинации.
После короткой рекламы спонсора программы обозреватель продолжил: «Поступили вопросы от слушателей об участии общественных организаций в расследовании дела Магнитского. Прежде всего, надо сказать о «Новой газете», которая проводит собственное расследование. В номере от 28 апреля 2010 года газета сообщила, что преступная схема, которую пытался разоблачить Магнитский, применялась не только в отношении компаний, принадлежавших фонду Hermitage. Расследование газеты показало, что в течение нескольких лет подобным образом уводились из бюджета десятки миллиардов рублей, отнимался бизнес у российских предпринимателей, а сами они отправлялись в тюрьму по сфальсифицированным обвинениям. В этой схеме были задействованы многие офицеры МВД, сотрудники прокуратуры, налоговых органов, судьи, адвокаты. По данным газеты сумма похищенных средств составляет не менее одиннадцати миллиардов рублей.
