Лин Гамильтон - Оркнейский свиток
— Может, обоих, — сказал он. — А может, нет.
Он был подавлен.
— Меня зовут Лара, — представилась я. — Мне действительно очень жаль вашу бабушку, и я сожалею обо всем случившемся.
«Вы даже не представляете, как я сожалею», — подумала я.
— Перси, — сказал он после минутного колебания. — Вы откроете конверт? — спросил он.
Внутри была нацарапанная на линованной бумаге записка, которая начиналась словами «Курочка моя…». Мне все меньше и меньше нравилось это его «курочка». «…Я знаю, что ты готова меня убить. Недавно у меня произошли неприятности, но неожиданно мне подвернулся выход из положения. Я не собираюсь терять эту возможность. Не ищи меня. У меня слишком большое преимущество. Пока, Трев».
— Что он пишет? — спросил Перси.
— Не могу понять, — сказала я. — Но это действует мне на нервы. Нужно его найти. Вы внимательно посмотрели наверху?
— Его там нет. Здесь никого нет. Можно мне прочесть? — спросил он, указывая на записку.
— Пожалуйста.
— Это все? — спросил он, когда прочитал. — В конверте больше ничего нет?
— Ничего, — ответила я. — Он где-то здесь. Вы действительно все наверху осмотрели?
— Наверху никого нет, — повторил он. — Но если судить по письму, то он отбыл в неизвестном направлении.
— Он здесь, — повторила я. — Если только вы не взломали дверь.
— Я не взламывал дверь! — возмутился Перси. — Дверь была не заперта.
— Значит, он здесь, — сказала я. — Поверьте мне, торговцы антиквариатом не оставят свои магазины без присмотра и на пару минут. Товар крадут даже в нашем присутствии.
— Возможно, он хотел, чтобы все выглядело так, словно он вот-вот вернется, — предположила Перси.
— Он никуда не уходил, — предположила я, указывая на конверт с моими именем. — Смотрите, без штемпеля. Сначала он бы отправил конверт.
— Но вы, кажется, сказали, что должны были забрать конверт сами? — сказал Перси.
Терпеть не могу, когда натыкаюсь на собственную ложь.
— Мы все не без греха. Идемте, — сказала я. Разочарованный Перси покорно поплелся за мной по лестнице. Наверху мы или, по крайне, мере — я, открыли все сундуки и коробки с покрывалами, искусно украшенные буфеты и серванты. Я заглядывала за шкафы и под кровати. Тревора нигде не было.
Следом за мной Перси принялся открывать и закрывать ящики, что ужасно раздражало, и перепроверять те места, где я уже искала.
— Он не будет прятаться в ящиках, Перси, — сказала я.
— Я знаю, — сказал он. — Я ищу улики.
— Идемте вниз, — вздохнула я. Мы проделали то же самое на первом этаже. Тревора мы там также не нашли.
— Я же говорил вам, — сказал Перси. — Его нет здесь.
— Я осмотрю подвал, — уперлась я.
— Ладно, — вздохнул он. — Я не против.
Дверь, ведущая в подвал, была закрыта, но мне не составило труда отыскать в столе Тревора ключ. Лестница без перил вела вниз в довольно темное и грязное помещение. Вниз я решила спускаться в сопровождении Перси, который и так следовал за мной по пятам. Место было на редкость неприятным, сырым и отдаленно напоминало канализацию. В подвале стоял лишь стол, на котором лежал сломанный стул, по углам было расставлено несколько мышеловок, и все было в паутине. Я уже пожалела о том, что спустилась сюда, но не была готова признать это. В первом помещении не было ничего интересного, во втором — тоже, даже за камином. В третьей комнате не работал выключатель.
— Я дальше не пойду, — заныл Перси. — Не думаю, что он прячется здесь. И вообще, здесь отвратительный запах. Давайте вернемся.
— Ради бога, Перси, это всего лишь подвал. В первом помещении на полке лежал фонарь. Принесите его.
Он принес фонарь, который оказался мало полезен, но я все равно шагнула в комнату и посветила фонариком.
Как и предполагала, я нашла там Тревора, но удовлетворения от собственной правоты не получила. Пусть я и не поняла, о чем говорилось в письме Тревора, но уверена, он не имел в виду под словом «преимущество» топор, которым ему снесли полголовы.
Глава 2
Корни нашей оркнейской семьи уходят в глубь веков почти на тысячу лет к Бьярни, сыну Харальда, также известному под именем Бьярни Скиталец. Родом Бьярни был из Норвегии и прибыл в Оркни во времена эрла Сигурда Храброго, который дал ему землю в Танкернесс. Бьярни служил эрлу Сигурду, он был и воином, и земледельцем. В Оркни в те времена существовало разделение на три социальных класса: богатые и влиятельные эрлы, которым титул передавался по наследству, свободные земледельцы и воины, одним из которых был Бьярни, а также невольники или рабы, работавшие на земле. Бьярни проводил зимы в Оркни, участвовал в устраиваемых Сигурдом набегах на Кейтнесс, Гибриды и даже на Ирландию. Кроме добычи им были нужны еще и земли, чтобы распространить власть оркнейских эрлов на все Британские острова. О Сигурде рассказывают, что его мать-ирландка, колдунья, подарила ему магическое черное знамя: тот, кто несет это знамя — умрет, но победа будет принадлежать человеку, перед которым это знамя развевается. Сигурд умер в Ирландии, говорят, он сам нес то знамя.
Правда это или нет, но именно тогда произошли перемены в судьбе Бьярни. У Сигурда было четыре сына, один, который позже станет эрлом Торфинном Могущественным, одним из величайших эрлов Оркни, в ту пору был еще мальчиком. Остальные, Сумарлиди, Бруси и Эйнар вступили во владение Оркни после смерти Сигурда. Братья отличались горячим нравом, особенно Эйнар, известный под именем Криворотый, и им не хотелось делить владение поровну. Как часто случалось в те дни соперничество обернулось кровавой войной.
Подобное соперничество в ту пору как в семье, так и за ее пределами, было лютым, власть часто переходила из рук в руки, и можно было легко оказаться на противоположной стороне политической борьбы. Так и случилось с Бьярни. Он поддерживал эрла Бруси в споре о владении Оркни и убил в бою Торвальда Упрямца одного из людей Эйнара. Бьярни предлагал заключить мирное соглашение по поводу убийства Торвальда, а также устроить большой пир в честь эрла, но Эйнар, человек жесткий, отверг это предложение. Люди выступили в защиту Бьярни, но все напрасно. Воины Эйнара пришли за ним и сожгли его дом, но самого Бьярни предупредили о предстоящем нападении, и ему удалось сбежать с помощью тех, кто придерживался одних с Бьярни, взглядов.
Был созван семейный совет, на котором горячо обсуждались дальнейшие действия. Наконец заговорил Одди, брат Бьярни.
— Бьярни, я не виню тебя за то, что ты сделал. Тровальд Упрямец получил по заслугам. Но если ты останешься здесь, твоя голова очень скоро слетит с плеч. Сейчас тебе нужно отправиться в долгое и далекое путешествие. Мы на двух ладьях направимся в Шотландию. Может, те, кто опекает младшего сына Сигурда, Торфинна, заступятся за нас перед Эйнаром и убедят его сменить гнев на милость. А мы тем временем будем вне опасности. Мы не первые и не последние, кто покидает Оркни из-за Эйнара.
Все согласились, что решение верное. Итак, Бьярни, Одди и несколько их родичей, включая скальда или поэта, Жилистого Свена отправились в двух ладьях в путешествие, которое некоторых из них заведет в такие далекие края, о которых они и не мечтали.
Полагаете, все это сказки? Я могу понять вас, но вы сами сможете найти рассказы о Сигурде Отважном и его сыне Бруси и Эйнаре, Сумарлиди и Торфинне. Их жизнь описана на страницах Оркнейской саги. Как я уже говорил, наша история не противоречит фактам. Но, по правде сказать, в саге нет упоминаний о Бьярни Скитальце или о его брате Одди.
Не нужно иметь докторскую степень по криминологии, чтобы догадаться, кто стал подозреваемым номер один в убийстве Тревора Уайли. В конце концов, Блэр Мультимиллиардер размахивал топором в присутствии примерно семидесяти пяти человек, одним из которых был начальником полиции. Но официального заявления о том, кто может являться убийцей, не было, этот факт полиция не разглашала. И мне настоятельно посоветовали держать язык за зубами.
Однако я проводила в полицейском участке не меньше времени, чем Блэр. И у меня, и у Блэра сняли отпечатки пальцев. Полиция сказала, что это делается для того, чтобы отделить мои отпечатки от всех прочих, которые обнаружат на месте преступления, что имело смысл, поскольку мои отпечатки были повсюду, даже на полупустой чашке с кофе, которую я передвинула, чтобы просмотреть папки Тревора. Отпечатки Блэра также были повсюду и на тех же вещах, что и мои, плюс еще одно прискорбное дополнение: на топоре. Ни Блэр, ни его прислуга не смогли предъявить следствию топор, которым он при всех разрубил секретер, и хотя этого нельзя было утверждать наверняка, но топор, которым Тревору раскроили череп, очень походил на тот, которым был уничтожен секретер.
В полиции говорили, что в деле все предельно ясно и обстоятельства складываются далеко не в пользу Блэра, а все, что я рассказала детективу Иену Сингу, только подлило масла в огонь.
