Леонид Словин - Теннисные мячи для профессионалов
— Едут, — предупредил командир отделения.
Денисов обернулся. На лужах мелькнули отблески огней. Две машины — микроавтобус с прожектором впереди и «Волга» — пересекли перрон, приближаясь к платформе.
— Полковник Бахметьев. — Командир отделения узнал машину начальника отделения, неуловимо подтянулся.
Денисов зажег фонарик, снова провел по платформе; у самого края, на другой стороне, что-то темнело. Он подошел ближе: маленький тонкостенный металлический стакан.
— Гильза…
Начальник отдела выглядел хмурым, его покалеченный на фронте глаз слезился больше обычного; Бахметьев то и дело отворачивался, касался его чистым носовым платком.
Осмотр трупа не начинался. Ждали судебно-медицинского эксперта, который должен был появиться с минуты на минуту.
Пошел дождь. До приезда медика погибшего снова закрыли брезентом.
— При обнаружении гильзы измеряем расстояние между нею и двумя ближайшими постоянными ориентирами… -Эксперт-криминалист, неисправимый резонер, не мог не объяснить, чем в данный момент занимается. — Если гильз несколько, надо измерить расстояние и между ними… — Ему было безразлично, кто перед ним — асы розыска или вчерашние слушатели школы милиции.
Бахметьев нервничал. Его волнение передалось следователю транспортной прокуратуры Королевскому — щеголеватому, молодому, с шапкой темных волос.
Оперативная машина подъехала совсем близко. В лучах прожектора было заметно, как подергиваются поверхности луж.
Криминалист наконец перешел непосредственно к гильзе, достал лупу, поднес к глазам.
— Гильзы пистолетных патронов бывают латунные или стальные. Подразделяются в зависимости от их формы, устройства шляпки, наличия капелюры — кольцевой бороздки, крепления пуль и размеров… — Он отставил лупу, привычно произвел замер. — Данная гильза латунная, цилиндрическая, пистолетная… От 7,65-миллиметрового патрона браунинга образца 1900 года… Брать гильзу, — он снова не удержался от наставления, — следует двумя пальцами за край донышка и дульце…
— Пистолетная? — переспросил Антон Сабодаш, спорщик и любитель сразу все брать под сомнение. — Почему не револьверная? — При этом Антон допускал иногда удивительные просчеты. Так было и в этот раз.
Эксперт удивился:
— Элементарно! Гильза бы осталась в барабане!
— Конечно же! — Антон обозлился на себя.
— Револьвер чем хорош? — Эксперт воспользовался преимуществом. — Нужно, скажем, отразить внезапное нападение, захват… — Он не догадывался о своем резонерстве, и это всех неожиданно с ним мирило. Кроме того, он был эрудитом в своем ремесле. — В пистолете, чтобы загнать в патронник патрон, необходима вторая рука, а здесь… Вас держат, а вы все равно в состоянии защищаться! Почему многие полиции мира предпочитают револьверы.
— И преступники, — заметил Бахметьев.
— И преступники, — согласился криминалист, — те, kto стремится не оставлять на месте преступления доказательств в виде стреляных гильз…
Светать не начинало. Темнота перед рассветом словно сгустилась.
По другую сторону путей, у элеватора, шелестели невидимые верхушки деревьев — там, на высоте, было ветрено. С порывами ветра дождь то затихал, то вновь усиливался.
— Вот так… — Эксперт заговорил по существу. — 7,65-миллиметровый патрон браунинга практически подходит ко всему автоматическому оружию этого калибра. Германскому, бельгийскому, испанскому, «леонгардт», «мелиор», «астра»… «сэдвиж». Это уже, правда, американский. Всех не перечислишь… — Он снова взял лупу. — След выступа отражателя на гильзе отсутствует. Это упрощает дело. Остаются каких-нибудь три десятка пистолетов, браунинги модификаций после девятисотого года, германские «штенда», «харрингтон и ричардсон», «мента», «беретта»… Думаю, смогу точно назвать марку. — Он надел очки.
— Особенности эжекции гильзы в этих пистолетах? Помните? — спросил следователь.
Криминалист достал объемистый блокнот, листочки-таблицы в нем лежали не прикрепленные друг к другу, начал осторожно перелистывать:
— Почти во всех моделях гильзы выбрасываются вправо. — Он нашел нужную таблицу, показал Королевскому.
— На большие расстояния?
— По-разному. От браунинга образца 1900 года, например, самое меньшее на полтора метра.
— А наибольшее?
— Около четырех.
Денисов поймал брошенный на него тревожный взгляд Бахметьева, они могли обходиться без сленга — укороченного языка людей, работающих постоянно «локоть к локтю».
«Включайся», — сказал Бахметьев.
— Какой выброс у «беретты»? — спросил Королевский.
— От полутора до двух с половиной. — Эксперт достал из оперативного чемодана мягкий метр, мел. — Подержите.
С помощью Сабодаша он прочертил две концентрические дуги с центром на краю платформы, рядом с погибшим. Мел не хотел ложиться на мокрый асфальт, но кое-что все-таки удалось.
— Местонахождение стрелявшего, — объяснил криминалист, — определяется обычно по следам ног, по местоположению выброшенных из оружия гильз и путем визирования. Мы можем рассчитывать лишь на гильзу, и то потоки дождя ее наверняка откатили…
Денисов посмотрел на часы. Два действия в милиции следовали всегда незамедлительно, одно за другим, как причина и следствие: поиск — после сообщения о совершенном преступлении — и задержание — сразу вслед за установлением преступника.
«Пора разворачиваться…»
— Намучился с вечера! «Тачка» еле двигалась…
Салькову было около сорока, но выглядел он моложе; на красноватом безбровом лице поблескивали белесые глаза; светлые ресницы казались выгоревшими.
— Наконец бросил все, пошел вдоль элеватора. Как-то видел там моток проволоки.
Речь его была непритязательна, смазана, и держался он простовато. Притом, Денисов знал, неплохо играл в футбол, одно время выступал в дублерах «Локомотива». В обслуге вокзала было немало бывших спортсменов.
Разговаривали в темноватом вытянутом помещении раздевалки. Раздевалка выглядела унылой, временной. Голый стол, пустой подоконник, списанные, из зала для транзитных пассажиров, фанерные скамьи.
— Кого-нибудь заметили на платформе? Или поблизости?
Сальков задумался, хотел сказать: «Нет», вдруг вспомнил:
— Мужчина с женщиной возле угла элеватора! Там, в кустах, что-то вроде приступка. Курили. Да! По-моему, ссорились.
— Обрисовать сможете?
— Нет, не обратил внимания.
— Без вещей?
— Вещей я не видел. — Сальков поднял выгоревшие белесые глаза, подбородок его тоже казался выгоревшим, светловатым, покрытым пушком. Сальков хотел понять, что именно Денисов от него добивается, старался объяснить полнее четче. — Сидели друг напротив друга…
— Это было до того, как обнаружили?
— Ну! Тамбовский ушел, отбой полный. До камышинского… — Первый утренний поезд — Камышин — Москва — прибывал в 4.07, с этого времени движение возобновлялось. — Думаю, посмотрю проволоку. Может, никто не подобрал…
Денисов окинул взглядом унылый ряд шкафчиков, на каждом висел замок, ни один не напоминал ни следующий, ни предыдущий. Ящик Салькова — сорок шестой — был открыт, перед самым приходом Денисова носильщик выгрузил на стол с килограмм помидоров, яйца, яблоки, хлеб — завтракал.
— У тамбовского поезда были?
Денисов продолжал расспрашивать.
— У 441-го? Был. После отправления тут как раз все обнаружилось…
— К какому вагону подъезжали?
— В голову состава. — Сальков украдкой взглянул на разложенную на столе снедь. — Двух женщин привез с мешками. От стоянки такси. До Тамбова едут. Еще семью в пятый вагон. Военный с двумя детишками, с женой.
— Все было тихо?
— Как всегда.
— При отправлении стояли на платформе?
— При мне и отправился. — Сальков попытался осмыслить порядок, в котором Денисов предлагает вопросы, не смог. Денисов и сам не мог бы точно его объяснить; верная мысль не приходила.
— Давно в футбол не стучали, — сказал он вдруг.
Белесые глаза Салькова посветлели еще больше:
— Играли! У вас, в Видном. В прошлое воскресенье.
— Не знал.
— Душевно так постучали…
Сальков не пытался продолжить разговор, терпеливо ждал. Денисов спросил:
— Бригадир носильщиков был у тамбовского?
— На посадке? А как же?
— Какой-то разговор состоялся?
— У меня с ним?! Вот ты о чем! В том-то и дело! «Тележку, — говорит, — к утру мне наладь! Кровь из носа!»
«С этого следовало начинать», — подумал Денисов.
— Заметил, видно, что я все стараюсь у вокзала держаться, чтоб колесо не потерять. Ну, и дал команду, чтоб все в норме… — Сальков снова посмотрел на помидоры, на хлеб, вздохнул.
— Выстрел слышал? — спросил Денисов, переходя на «ты».
— Нет.
