Виктор Дан - Хутор Дикий
Заведомо зная, что собаки здесь нет, Михаил вошел во двор. Калитку открывать не пришлось – она висела на одной петле. Другая была вырвана, что называется, “с мясом”. Дверь в погреб в конце двора была открыта. Из погреба слышалось позвякивание ведра.
– Хозяин здесь? – громко позвал Михаил. Звяканье прекратилось и в двери показалось серое плоское лицо дачника. Его глаза щурились, привыкая к свету.
– Николай Ефимович? – уточнил Михаил только для того, чтобы дать тому освоиться.
– Да, это я. Чем обязан, как говорится…?
– Следователь прокуратуры Гречка. Расследую обстоятельства смерти Алевтины Корецкой.
– Да. Печальный случай…
– Говорят, вы здесь были в тот день, когда она погибла.
– Да. Приехал кое-что сделать, но снегопад помешал. Набрал картошки, яблок и рано ушел.
– Рано, это когда? Можете точно вспомнить время?
– Это не трудно. Я всегда ориентируюсь на расписание автобуса. В тот день я надеялся успеть на 14.30, но не успел. Значит, вышел из дому около двух часов. Очевидно, шел из-за погоды медленнее обычного… Может, зайдем в дом, если у вас много вопросов? Боюсь замерзнуть, – он направился в дом. Михаил последовал за ним.
– Простуда, знаете ли, профессиональная болезнь дачника, – продолжил Вовк. – Приезжаешь на два дня в неделю. Работать нужно в любом случае.
Они вошли во вторую из двух комнат дома. Здесь стоял видавший виды диван, журнальный столик с черно-белым телевизором, ламповый приемник на ящике в другом углу и платяной шкаф, явно ровесник дивану. Первая комната была занята картофелем, рассыпанным прямо на полу. Вовк сел на диван и пригласил Михаила сесть рядом. Но Михаил предпочел табурет, который предусмотрительно захватил в первой комнате. Он хотел сидеть напротив собеседника.
Усаживаясь, он как обычно при беседе незаметно включил диктофон, спрятанный в кожаной папке. Папку он держал на коленях.
– Вы были знакомы с Алевтиной Петровной?
– Как же! Она сама с нами познакомилась на второй или третий приезд. Помню, что был с женой… Подошла, назвала себя. Долго расспрашивала, кто мы и чем занимаемся в городе. Пришлось назвать не только завод, но также цех и должность. Потом вдруг сказала строгим голосом, чтобы на огороде было чисто от сорняков, так как ветер разносит семена по хутору. Я ей говорю, что вокруг луга, мой огород капля в океане. А в океане, кстати, ветер заносит сорняки даже на далекие острова. Но она гордо удалилась. Своеобразная женщина…
– Что вы знаете о ее отношениях с другими жителями хутора?
– Я стараюсь быть от этого подальше. Мне хватает моих взаимоотношений с жителями хутора.
– Что вы имеете в виду?
– То, что дом, сад, огород большую часть времени без хозяина. В свое время я искал именно такой “медвежий угол”. Думал, раз здесь нет случайных людей, далеко от дорог, то усадьба будет в безопасности. Ничего подобного. У них машины, мотоциклы, наконец, трактора! Видели, дом разобрали до фундамента? (Михаил кивнул). А у него есть хозяин. Где-то служит. Приезжал на похороны. Положим, кому-то понадобилось оконное стекло. Зачем ехать в райцентр?! Проще “раскулачить” дачника… Быстро и бесплатно. Появился здесь один из города. Сынок бабки Елизаветы. Теперь ничего ценного в доме держать не могу. Украл дрель, насос, даже ножовку. Лазит и по погребам… Сначала замки взламывал ломом. Я его предупредил. Теперь, похоже, работает отмычками, повысил, так сказать, квалификацию. Видели мою калитку. Думаю, его работа. Понадобилась, видать, петля… Только недавно починил забор. Зимой Гонтарь по пьянке выбил трактором секцию. Без забора нельзя, иначе козы Гавриленко ничего от огорода не оставят. Еще один местный феномен. Живет один и держит более пятидесяти коз…
– Вы могли бы через сельсовет заставить Гонтаря починить забор.
– Сомневаюсь. Попробуй найти еще свидетелей, хоть это случилось на глазах у многих. Его заботливая мамочка здесь и в райцентре свой человек. Могущественная женщина, причем любит показать всем свои возможности. Дешевле себе будет потратить полдня и починить, иначе завтра в мое отсутствие уже без свидетелей он разнесет не одну секцию, а весь забор.
– Неужели нет на него управы?!
– Представьте, что нет. Никто такими пустяками ради дачника, простого городского инженеришки, пусть даже энергетика цеха на оборонном заводе, заниматься не станет. Здесь связи и деньги всемогущи. Искать защиты не у кого… А драться с ним не буду. Может плохо кончиться. Бубырь уже вразумлял его. Едва не сел в тюрьму… Надеюсь только, что скоро уйду на пенсию и поселюсь здесь. В городе сейчас не проживешь, а здесь можно. Земля, она была и есть кормилица…
– Советую вам следующий раз обращаться прямо к нам в прокуратуру. Обещаю помочь.
– Вы тоже не станете заниматься пустяками…
– Это не пустяки. Тем более что есть экономический ущерб. Личность и собственность должны быть неприкосновенны.
– Хм! Звучит так же многообещающе, как экономика должна быть экономной…
– Ваш скепсис понимаю, но преждевременную капитуляцию не одобряю.
– Это не капитуляция, а разумный способ выжить в наших правовых “джунглях”. “Худой мир, лучше любой ссоры”, – кажется, так говорили наши мудрые предки. Вы поймите, они тут скубутся, завидуют друг другу, но повязаны очень сильно. Тот друг или кум, тот сват или брат… Так же и местная милиция: городской для них чужой, а этот хоть прохвост, но свой…
– Вы заговорили почти стихами…
– Эти стихи сочиняю уже который год.
– Мы слишком удалились от основной темы. Вы видели Алевтину Петровну в тот день?
– Да, мимолетно. Когда я уже уходил домой, она вышла со своего двора с банкой в руках. Банка была пуста, и я подумал: “Идет за молоком”. Еще появилась мысль задержаться на час-полтора и самому купить молока. У Виктора как раз была дневная дойка. Но сразу передумал. Гавриленко берет дорого, на рынке дешевле. Да и терять время не хотелось.
– Это было в четырнадцать часов?
– Плюс-минус пять минут…
– Спасибо за помощь. На прощание прошу не забывать, что есть все-таки власть, прокуратура.
– Власть всегда была занята защитой государства, то есть себя. Мелких сошек, вроде меня, она просто не замечает.
– Но времена меняются!
– К сожалению, не так быстро и не в том направлении…, – последнее слово осталось за дачником, и Михаил смирился с этим. У него просто не было времени на дискуссии.
Что-то еще удерживало Михаила от посещения дома Пантелеймона Сирко. Возможно понимание сложности предстоящего разговора. Осталась еще одна одинокая женщина, Евгения Цурко, воспитательница детского сада села Рябошапки. По документам в райисполкоме Михаил установил, что она купила этот дом пять лет назад и переехала жить с двухлетним сыном. Это по документам. На самом деле, как рассказала Мария, сына она забрала от своей матери только через год. Естественно, нужно было обжить дом. Вероятно, потребовался ремонт и прочее. Михаил постоял у забора дома, где по всем признакам хозяйка отсутствовала. На каждую серию ударов по металлическим воротам, обшитым листовым железом, собака во дворе отвечала ленивым лаем, даже не покидая конуры. После третьей серии Михаил направился к дому Сирко. Евгению он посетит еще раз перед уходом из хутора.
Глава 4. Екатерина и Петр
Дом Пантелеймона с улицы обнесен таким высоким и непроницаемым для глаза забором, что даже рослый Михаил не мог заглянуть во двор. Он уже собрался стучать, как услышал громкую ругань и невольно задержался. Женский старческий голос, не иначе Фекла, вопил:
– Ледацюга! Бовдур! Полез на чердак набрать кукурузы и там спит. Послал Господь на мою голову мужа. Всю жизнь то спит, то гуляет. Свиньи не кормлены… Я уже в доме убрала, борща наварила…
– Пе-ре-тру-ди-ла-ся! Где я сплю?! – раздалось откуда-то сверху, – Ты тут была хоть раз?! Посмотри, что здесь творится. Просил Катерину убрать очистки в сарай… Сами вы ленивые суки!
– Вы там были двадцать раз. Ну забыла! Могли бы сказать еще раз, не переломились бы. И так на работе и дома, как проклятая. Ни радости, ни отдыха. Мама, не давайте ему обедать, чтобы не лаялся…
– А палкой не хотите! Я свое отработал и на хлеб получаю.
– Вот сейчас лестницу уберу и сидите там лайтесь сколько влезет, – это была Екатерина.
– Да я ему тот борщ вместе с казанком сейчас на голову одену, – угрожала Фекла.
– Пока ты его поднимешь, расколю твой глупый череп как орех. Только вздумайте убрать лестницу, я спущусь по веревке, а потом спущу с вас ваши змеиные шкуры…
Михаил понял, что пора вмешиваться и громко постучал в ворота. Ругань моментально утихла, и голос Екатерины спросил:
– Кто там?! Зараз!
Входная дверь в воротах широко распахнулась. Михаил увидел моложавую невысокую женщину в латаном халате, под которым была еще старая линялая шерстяная кофта. Екатерина ойкнула и убежала в дом.
