Светлана Алешина - Секс, ложь и фото (сборник)
— Через пару часиков, — дружелюбно произнес Кряжимский, — я думаю, буду располагать чем-нибудь новеньким.
— Звучит оптимистично, а я пока предприму кое-что сама.
— Так ты говоришь, его чуть не сбила машина? — глаза Кряжимского засверкали.
Вот он, инстинкт журналиста. Жажда новизны и сенсаций сидит в крови каждого, кто связан с нашей работой.
— Представляете, — решила я его раззадорить, — статью с заголовком: «Кто хочет смерти Александра Шилкина?»
— А ты уверена, что это было покушение, может, тебе показалось? — засомневался Кряжимский.
— Нет, не показалось. Жаль, что сам Шилкин не верит в покушение. Или он что-то скрывает, или слишком смелый, или…
— Кому-то не угодил, и ты хочешь это выяснить?
— Поживем — увидим, — отделалась я от дальнейших расспросов этой банальной поговоркой.
Я встала с кресла и направилась к двери.
— А кофе? — показал Кряжимский глазами на недопитую мной чашку.
— Рассчитываю попить в другом месте, — загадочно произнесла я, давая лишний повод Кряжимскому заподозрить во всей этой истории с Шилкиным мой личный интерес.
Сев за рабочий стол, первое, что я сделала — набрала домашний номер Оксаны. Мне ответил недовольный заспанный голос, принадлежавший, очевидно, той самой Рите, о которой она мне говорила.
— Кто ее спрашивает? Она спит. А, подождите, идет.
— Привет, — поздоровалась я с Оксаной, — как дела?
— Как сажа бела, — услышала я в ответ, — сама понимаешь, после общения с ментами радости не прибавляется.
— Как насчет жилища Шилкина? У тебя, как я понимаю, сейчас досуг? — коряво от волнения выразилась я.
— Все в силе, — услышала я флегматичный голос Оксаны, — только как добираться будем?
— С этим нет проблем.
— У тебя тачка? — в голосе Оксаны послышалась уважительная нота.
— Говори, когда будешь готова. Я за тобой заеду, — вместо ответа сказала я.
— Через час.
— О'кей.
* * *Заехав по дороге в магазин, где продавалось все для наших братьев меньших, начиная с корма и кончая цивилизованным собачьим и кошачьим туалетом, я купила то, что сочла необходимым для Матильды. Продавец с доброй, как у Дроздова, улыбкой объяснил мне, что сухой корм котенку лучше размачивать в молоке. Я поблагодарила, взяла покупки и села за руль. Минут через десять я уже сигналила у ветхого деревянного строения с покосившимися ступенями и кривыми оконными рамами. Несмотря на шаткость и затрапезный вид, домик хранил какое-то неуловимое очарование. Очарование старины, как определила я для себя.
После первого же сигнала клаксона дверь отворилась, и одетая в нутриевую шубу Оксана вышла на крыльцо. Она приветливо улыбнулась мне и поспешила к машине.
— Молодец, — похвалила я ее, — оперативно.
Ее лицо хранило следы вчерашнего переутомления: она не выспалась.
— Так, едем прямо, — устраиваясь в кресле, сказала она, — дальше — покажу.
Оксана откинулась на спинку и, достав пачку «LМ», вопросительно посмотрела на меня.
— Вагон для курящих, не волнуйся, — кивнула я, трогаясь с места.
— Неплохая тачка, — похвалила она. — Сама заработала или предки подарили? А может…
— Нет, — прервала я ее, — всему, что я имею, я обязана только себе и «Никону».
— Это твой парень, что ли? — не поняла она.
— Да какой парень, — усмехнулась я, — «Никон» — это фотоаппарат.
— Ты че, тоже фотохудожник, — она уважительно посмотрела на меня, — как Александр?
— Вроде того, — кивнула я. — А вообще-то таких, как я, называют папарацци. Мне это больше нравится.
— Это которые Диану убили? — Оксана сделала презрительную гримасу.
— Никого они не убивали. В истории гибели Дианы еще много неясного.
— Здесь направо, — подсказала Оксана.
Я чуть не проскочила поворот.
— Может, ты мне скажешь дорогу, а то, не ровен час, врежемся куда-нибудь? — занервничала я.
— Не знаю, как называется это место, — эмоционально произнесла Оксана, — въедем на гору, там покажу, куда дальше.
В конце концов оказалось, что едем мы в направлении поселка «Новый», что на Соколовой горе. Мы выехали к КП ГИБДД, свернули направо, попетляли по серпантину загородной дороги и, обогнув деревянные одноэтажные домишки, попали в современный даже по западным меркам поселок.
Здесь не было ни деревянных домов, ни одноэтажек. Единственным недостатком поселка, как мне показалось, явилась большая плотность застройки: дома лепились один к другому. Я вспомнила, что закладывался поселок в самом начале перестройки, когда землю под строительство выделяли еще по старым нормам — четыре сотки на строение. Тем самым сводилось на нет стремление владельцев к обособленности.
Дюкова прервала мои размышления.
— Приехали, — сказала она.
Я огляделась. В десяти метрах от проезжей части начинался участок, а еще через такое же расстояние, за высоким ажурным забором, возвышалось краснокирпичное двухэтажное строение, напоминавшее узкими стрельчатыми окнами готический замок, но одновременно походившее своей тяжеловесностью и приземистостью на замок романский.
— Значит, здесь обитает знаменитый фотохудожник Александр Шилкин? — Я посмотрела на Дюкову.
— Здесь, — кивнула она. — Ну что, пошли?
— Куда?
— Разве ты не к Шилкину приехала? — удивилась она.
Я отрицательно покачала головой.
— Мне только хотелось узнать, где он живет.
Развернувшись, мы поехали в город. Дюкова казалась разочарованной. Она была настроена на приключение. Чтобы как-то развеять ее и отблагодарить, я предложила:
— Хочешь, пообедаем где-нибудь. Я угощаю.
Глаза Оксаны загорелись:
— Да я не против, тем более что еще и не завтракала. Только мне переодеться надо.
— Ты разве не одета? — удивилась я.
— Надо еще Ритку предупредить, чтобы не ждала меня, — пробормотала Оксана.
— Ладно, поехали переодеваться, — согласилась я.
Когда я затормозила у дома, где жила Дюкова, часы на приборном щитке показывали половину первого. Вся наша поездка в оба конца заняла немногим более тридцати минут. Не так уж далеко живет господин Шилкин.
— Пошли, посмотришь, как мы живем, — пригласила Оксана, выбираясь из машины. Я согласилась. Комната девушек была оклеена веселенькими обоями в цветочек. Полы поскрипывали под каждым нашим шагом, словно вздыхали.
Дюкова познакомила меня с Ритой и быстро шмыгнула в смежную комнату, оставив наедине со своей подружкой. Та села на продавленный диван, а мне предложила кресло, покрытое клетчатым пледом.
Я осмотрелась.
Потолки в комнате были низкими, но она казалась просторной и уютной. В углу на облезшей тумбочке стоял телевизор «Самсунг», на столе лежала стопка разноцветных журналов типа «Отдохни». Вскоре появилась Оксана. Вместо короткой юбочки на ней был темный брючный костюм и кремовая кофточка, на ногах — черные полусапожки на огромном каблуке.
— Заходила Галка, — Рита повернулась в ее сторону, — сказала, что Дени арестовали.
— Да ты че? — воскликнула Дюкова. — За что?
— Говорит, за убийство, — зевая сказала Рита.
— Какое убийство?
— Какое, какое, — Рита раздраженно покачала головой, — вчерашнее.
— Да ты че? Разве Дени может убить?
— Не знаю я, — огрызнулась Рита, — менты так говорят. Вроде бы вчера, когда Настька пришла в «Гриву», Дени ей что-то сказал, ну, мол, на работу надо ходить, и они поцапались. Вот менты и решили, что он ее сгоряча порешил.
— Блин, это Кирюша им наплел, точно. Он же Дени терпеть не может, злится, что у того деньги есть. Я же там тусовалась, когда Настька заявилась, слышала весь их базар. Дени ей говорит: ты че, подруга, работать-то собираешься? А Настька на взводе была, че-то ему ляпнула, вроде, отстань, не до тебя. Дени ей, конечно, высказал, что о ней думает. На повышенных тонах. Вот и все. Зачем ему ее убивать-то? Да это смешно просто.
— Дени сейчас, наверное, несмешно, — Рита поджала губы. — Ты, кстати, могла бы ментам объяснить, как дело было.
— Да ты че, подруга, — взвилась Оксана, — ни разу в ментовке не была? Они че, слушать тебя будут? Они же спрашивают то, что им нужно. А Кирюша на Бруска уже после настучал, Дени же не было в «Гриве», когда менты приехали.
— А Дени когда ушел? — вступила я в разговор, заинтересовавшись ситуацией, возникшей в момент гибели Насти.
— Сначала пришла Настя, — объясняла Оксана, — мы с Лелькой Уткиной в холле тусовались. Покурили, ля-ля тополя, потом она с Бруском начала разруливать, он куда-то выходил, может, выпить? И как раз в это время вернулся. — Она пожала плечами. — Потом Уткина умотала с клиентом, мы с Белкой на диванчик упали. Покурили еще, она подошла к Кирюше, о чем-то пошепталась с ним и снова рядом со мной села.
