Чингиз Абдуллаев - Очевидная метаморфоза
— Работаю, — попытался улыбнуться Денис Иванович, но улыбка получилась жалкая.
— Надя, — позвал кого-то из машины Орехов, — посмотри, это Денис Булочкин, я тебе про него рассказывал. У тебя есть его картина.
Из машины выглянула женщина лет тридцати пяти, с короткими светлыми волосами. Она сидела на заднем сиденье. На ней была короткая замшевая куртка фиолетового цвета, темные брюки, полусапожки. Она взглянула на Дениса Ивановича. В отличие от его друга она все сразу поняла. Женщины могут видеть гораздо лучше мужчин. Они обладают более объемным зрением, обращая внимание на различные детали. Знакомая Орехова заметила многое. И помятую, стертую обувь, и грязную старую дубленку, на которой были видны закрашенные пятна, и его мятые брюки.
— Здравствуйте, — вежливо сказала она.
— Доброе утро, — кивнул Денис Иванович. Он видел, с каким пренебрежением она на него смотрит.
— Надя, ты помнишь, я тебе про него рассказывал.
Орехов хлопал по плечу своего друга, а Булочкин думал, что нужно быстрее уходить, чтобы не стоять так долго под дождем.
— А я только что прилетел из Лос-Анджелеса, — рассмеялся Орехов, — там у Шуры Муселевича была такая выставка. Мы у него сидели, тебя вспоминали. Шура говорит, что без твоей поддержки он бы никогда не стал художником. Очень по тебе скучал, говорит, что не может найти тебя уже несколько лет.
— Да, — кивнул Денис Иванович, — мы давно не виделись с Шурой. Как он там живет?
— Неплохо устроился. Женился. У него прекрасный сын. Такой маленький Муселевич. А как у тебя дела? У вас, наверно, с Ритой уже двое или трое?
Денис Иванович пробормотал нечто невразумительное. Впрочем, Орехов был слишком занят собой и взволнован неожиданной встречей, чтобы обратить внимание на такие детали.
— Ты меня извини, Славик, я должен идти работать, — пробормотал Денис Иванович.
— Конечно, конечно, — кивнул Орехов, — как тебя найти? У тебя есть телефон?
— Есть, — промямлил Булочкин, — мы только переехали… Вот здесь… — Он начал шарить в карманах дубленки. Ему не хотелось давать номер своего телефона Орехову. Зачем ему знать, что нет больше художника Булочкина, остался лишь халтурщик Денис Иванович, который уже ни на что не годится. Дождь усиливался, и он занервничал.
— Я тебе позвоню, — сказал он. — Дай твой телефон.
— Вот моя визитная карточка, — протянул ему карточку Орехов, — позвони обязательно. Если сможешь оторваться от работы, приходи сегодня в семь часов вечера к Саше Фельдману. Там будет выставка моих картин. Я тебя прошу, приходи обязательно.
Лос-Анджелес, выставка картин, такая роскошная женщина, новый «Ниссан» с водителем… Булочкину стало грустно. Орехов жил в другом мире и не знал его проблем. «Может, попросить у него сто долларов?» — вдруг подумал Денис Иванович. Ведь наверняка даст. Они столько вместе выпили. Он уже хотел попросить денег, но внезапно увидел, с каким презрением смотрит на него сидевшая в автомобиле женщина. Он проследил ее взгляд. Она наверняка заметила самую большую дыру на спине. Черт возьми, нужно уходить.
— Ты меня извини, — еще раз сказал он, — я из мастерской выбежал, старую дубленку набросил, за хлебом побежал. В общем, ты меня прости, я должен идти.
— Будь здоров. Хотя подожди, подожди одну минуту. Надя, дай мне оттуда бутылку. Да нет, другую, вот эту, высокую.
Женщина явно нехотя протянула ему бутылку из пластикового пакета. Очевидно, Орехов делал свои покупки в магазинах беспошлинной торговли. Он схватил бутылку и протянул ее Денису Ивановичу.
— Держи, — сказал он, улыбаясь, — сувенир из Америки. Настоящее американское виски.
Он сел в машину, на заднее сиденье рядом с женщиной, которая обиженно отвернулась. Орехов помахал рукой, и машина тронулась. Денис Иванович остался стоять с бутылкой в руках. Потом посмотрел на бутылку. Он уже давно не пил. В отличие от всех остальных он, во-первых, очень боялся язвенной болезни и никогда не злоупотреблял спиртным, да к тому же у него просто не было денег на подобные шалости. Иногда он покупал пиво, но в последние месяцы и это случалось все реже и реже.
Денис Иванович положил бутылку в пакет и медленно пошел к дому. Дождь шел все сильнее, и его дубленка потекла окончательно. «Придется красить ее еще раз», — отрешенно подумал Булочкин. А в это время Орехов восторженно говорил своей спутнице:
— Ты даже не представляешь, какой это человек. Он был самым талантливым на нашем курсе.
— Ты видел его лицо? — спросила женщина. — И его нечищеные туфли? И его рваную старую дубленку? Он, по-моему, бомж. А ты, как обычно, ничего не замечаешь.
— Да при чем тут его дубленка или обувь?! — засмеялся Орехов. Он хорошо выспался в самолете, и у него было прекрасное настроение. — Надя, как ты не понимаешь! Он очень талантливый человек, а такие люди не обращают внимания на быт. Неужели тебе это непонятно?
— Я только видела, что он нищий и ничтожный человек! — в сердцах сказала Надя. — Впрочем, тебе лучше знать. А почему он не дал тебе своего телефона?
— Он же объяснил, что только недавно переехал, — ответил Орехов.
— Ну да. И не помнит номера своего телефона. Наивный ты человек, Орехов. Хочешь поспорим, что сегодня он не придет к Саше на твою выставку?
— Придет обязательно, — не очень уверенно сказал Орехов.
— Давай поспорим, — предложила она, — на американку. На одно желание. Согласен?
— Я и так выполняю все твои желания, — рассмеялся Орехов, — поэтому я в любом случае не проиграю. Конечно, согласен.
Денис Иванович подошел к своему дому. Он еще раз достал бутылку и посмотрел. «Может быть, сдать ее куда-нибудь в магазин? — подумал он. — Зачем мне эта дорогая бутылка виски? Чтобы напиться? У меня и так в последние месяцы желудок болит все сильнее и сильнее. Не хочу я этого виски. А куда мне его деть? В магазин не возьмут. Алкаши дадут рублей десять. Нет, так дело не пойдет. Вот здесь этикетка. Ого. Эта бутылка стоит тридцать два доллара. Это сколько же рублей? Около тысячи. Ну да, если будет еще одна тысяча, могу сразу уехать в Нижний Новгород. Нужно оставить хотя бы тысячу Рите».
Он вдруг вспомнил, что в третьем подъезде живет инженер, который часто выезжает за границу. Однажды он купил у Дениса Ивановича бутылку старого коньяка, которая у него оставалась. Лучше продать эту бутылку тому инженеру. Дубленка, конечно, намокла, и ее придется снова красить. Или выбросить. Ну и черт с ней! Он прошел мимо автомобиля с двумя дремавшими сотрудниками милиции и вошел в подъезд. Сверху уже спускались ребята, спешившие в школу. Он пропустил молодую женщину с девочкой, поднимаясь наверх. И услышал чей-то крик.
Денис Иванович поднял голову. Сверху кричал молодой человек, с которым он был лично знаком. Это был оператор, работавший в театре, где Булочкин иногда помогал главному художнику.
— Что случилось, Виталий? — спросил Денис Иванович, обращаясь к молодому человеку, кричавшему на своего сына, сбегавшего вниз.
— Стервец! — еще раз крикнул отец.
Мальчишка пробежал мимо Булочкина, испуганно оглядываясь.
— Только вернись домой, — погрозил ему отец.
— Что он натворил? — улыбнулся Денис Иванович.
— Ключи выронил, мерзавец такой. Игрался со створками лифта на нашем этаже и выронил ключи. Послушайте, Денис Иванович, вы не поможете мне? Я подниму кабину наверх и буду ее держать на тросе. А вы на первом этаже створки лифта откройте и ключи заберите. Там нетрудно, только спрыгнуть и ключи забрать. Я электричество отключу, вы не беспокойтесь.
Денис Иванович посмотрел на часы. Было уже половина восьмого. Но Рита все равно спит, и ему торопиться некуда. И вообще он не привык отказывать людям.
— Хорошо, — согласился он. — Подними кабину лифта, а я достану ключи. Давай быстрее, а то сейчас все в школу торопятся, чтобы ребятишек не задерживать.
— За минуту управимся, — пообещал оператор. — У меня и ключ есть от чердака.
Он побежал наверх, а Денис Иванович начал спускаться. Только на первом этаже он вспомнил про бутылку. «Нужно было спросить про соседа», — подумал он. Но оператор уже поднимал кабину лифта. Денис Иванович открыл створки на первом этаже, заглядывая вниз. Отсюда ничего не было видно. Он снял дубленку, положил рядом пакет с хлебом, булочками и бутылкой виски. После чего спрыгнул вниз и наклонился. Здесь было много всякого мусора. «Удивительно, как люди не думают об этом», — раздраженно подумал Денис Иванович. Столько вещей набросали. В углу темнел какой-то крупный предмет. «Неужели бросили труп кошки или собаки? — поморщился Булочкин, заранее готовя себя к неприятному запаху. — Какая гадость! Хотя на труп не похоже, иначе здесь стояла бы вонь». Он присмотрелся, пытаясь увидеть блеск металла. А вот и ключи. Он наклонился, забирая ключи. Скорее выбраться отсюда. Но что это за сумка там лежит? Откуда она взялась?
Он обернулся и присмотрелся к темному предмету. Ничего не видно. В дальнем углу было слишком темно. Он протянул руку, опасаясь наткнуться на нечто липкое или слизкое и нащупал сумку. «Странно, — подумал Денис Иванович, — откуда здесь сумка?» Он совсем забыл о Екатерине Васильевне, которая рассказала ему о выброшенной сумке.
