Александр Щелоков - Последний солдат Империи
Дико закричала женщина. Охранник в униформе универмага бросился на крик…
***«Около ударного вертолета на палубе авианосца выстроился экипаж. Быстрым шагом в сопровождении небольшой свиты к летчикам подошел командир авианосца контр-адмирал Старк.
Старший пилот капитан Майкл Фримен вскинул руку к шлему и доложил:
— Сэр, экипаж к полету готов!
— Майкл, — сказал адмирал. — Только откровенно. Вы хорошо представляете свою задачу?
— Да, сэр. Мне приказано разведать обстановку на Кулатане.
— А почему я не послал туда группу морской разведки с катером?
— Не представляю, сэр. Мне приказано, значит у вас был свой резон.
Адмирал улыбнулся.
— Я вам расскажу, в чем дело, Майкл. В сорок третьем на остров высадили отряд японских солдат. Война окончилась, а о них забыли. И эти япошки там продолжают сражаться. Они просто не знают, что войны больше нет.
— Сколь велик отряд, сэр?
— Это и предстоит разведать. Остров удобен для размещения радиотехнического поста флота. Он нам нужен. Но пока там сражающиеся японцы, мы не можем взяться за дело.
— В таком случае, сэр, десант морской пехоты выполнит задачу лучше нас.
— В сорок пятом, за несколько месяцев до конца войны, с крейсера «Айова» на Кулатан высадили десант. Их было тридцать семь. Ни следов их, ни трупов найти не удалось. Еще пятнадцать солдат, посланных выяснить судьбу товарищей, японцы открыто посекли пулеметами. Это позорная страница войны, Майкл, и о ней вспоминать не любят. Я вспомнил, чтобы вы знали — терять своих летчиков не хочу.
— Я понял, сэр. Только один вопрос. Если потребуется, могу ли я использовать всю мощь оружия?
— Можете делать все. Разрешаю. Главное — будьте осторожны и не подставляйтесь. Нам нельзя увеличивать список потерь флота на этом прыще.
— Я понял, сэр.
— Удачи, ребята!
Две минуты спустя боевой вертолет, начиненный современным оружием и боезапасами, поднялся с палубы и взмыл в голубое небо.
Адмирал проводил его взглядом до тех пор, пока винтокрыл не превратился в точку».
***Начальник управления контрразведки генерал-полковник Сырцов сердился. Расхаживая короткими нервными шагами по кабинету, он выговаривал одному из ведущих аналитиков управления:
— Мне на тебя, Русаков, только что жаловался генерал Лисин. Он недоволен тем, что ты его буквально взял за горло со своей бредовой идеей. Мне было бы проще всего не принимать тебя, но видишь, я поступил иначе. Ты здесь. Больше того, я готов тебя выслушать. Лисин считает, что ты приготовил бомбу и готов подсунуть ее под наше управление. В чем дело? Садись и докладывай.
— Я думаю, товарищ генерал, Лисин вам уже доложил обо всем достаточно ясно.
— Меня в данный момент мало интересует, что ты думаешь о докладе Лисина. Мне нужна твоя версия. Излагай. И короче.
Генерал сел за стол, вынул из ящика сигареты, зажигалку.
— Я слушаю.
— В Нью-Йорке три недели назад убит резидент военной разведки полковник Дымов. Обстоятельства убийства крайне загадочные и тревожные. Убийца заколол Дымова ударом в спину. Острый тонкий стержень попал прямо в сердце. Удар нанесен профессионально. Кроме того, конструкция оружия такова, что преступник унес с собой его рукоятку. Лезвие осталось в теле. Его сперва даже и не заметили. Происшествие произошло в большом торговом центре, свидетелей не нашли. Вы сами понимаете — в подобных случаях обыватели не жаждут иметь дел с полицией. Особенно если им намекнуть, что лучше держаться в стороне.
— Дымов шел на встречу?
— Нет. У него был свободный день. И вообще полковник уже сдал дела и ждал вылета домой.
— Почему вы считаете, что он не мог назначить встречу с кем-либо из своих информаторов?
— Прежде всего потому, что о подобных встречах для страховки ставятся в известность коллеги. Во-вторых, Дымов уже передал дела новому резиденту. Все, кто входил в его сеть, предупреждены — вступать в контакт только с новым шефом.
— Сделал ли Дымов покупки в универмаге? Или просто бродил там?
— Он купил две катушки японской капроновой лески и чистые видеокассеты.
— Почему Дымова отзывали?
— Планировалось назначение на новую должность. С повышением.
— Ясно, что дальше?
— Дальше ни причин убийства, ни самого убийцы найти не удалось. В то же время я, анализируя поступившие за последнее время донесения и документы, пришел к выводу и не очень радостному.
— Говори.
— К убийству Дымова так или иначе может быть причастен полковник ГРУ Лялин. Юрий Михайлович.
— Как это можно доказать?
— Во-первых, и Лялин и Дымов были в одном списке на выдвижение. Оба предлагались на одну и ту же должность…
— В списке, наверняка, были еще два-три человека. Так?
— Так.
— Выходит, список кандидатов на одну должность не доказательство.
— Согласен. Но есть и во-вторых и в-третьих. После посещения Лялиным своего шефа генерала Ковшова из городского автомата от метро «Полежаевская» на телефон совместного русско-американского предприятия «Русам» прошли два странных звонка.
— Что следует поднимать под словом «странный»? И почему это может быть связано с полковником?
— У фирмы «Русам» есть три канала, которые никогда не работают. И вдруг один из них подключился к делу. Можно предположить, что канал резервировался для новичков. Совпадение то или нет, но звонок прошел именно в день, когда Лялин представился начальству.
— С таким же успехом в тот день в город к своим друзьям или к своему начальству могли приехать Рабинович из Бердычева или Ковач из Ужгорода…
— Согласен. Но есть нюанс. Час спустя после звонка, миссис Гаррисон, жена известного вам Денни Гаррисона, села в машину и проехала в центр. Она объявилась в палисаднике на углу улицы Воровского и Большого Ржевского переулка. На миг присела на металлическую ограду скверика, поправила подследник в туфле. Ограда из угольников, и она что-то изъяла из под одного из них. Тут же вернулась к машине на улице Палиашвили и укатила в посольство.
— Ее поведение вполне ложится в схему с Рабиновичем и Ковачем. Что дало основание тебе связать ее приезд в сквер с Лялиным?
— А вот.
Русаков выложил на стол крупно отпечатанный снимок.
— Сделано в момент, когда миссис Гаррисон появилась в Ржевском переулке. Вот у жилого дома рассматривает мемориальную доску мужчина…
— И что?
— Ничего. Просто его фамилия Лялин.
Не очень убедительно, но примем на заметку. Хотя единственное совпадение — чаще всего только случай.
— Второй звонок по той же схеме в «Русам» прошел двумя днями позже. Миссис Гаррисон на этот раз посетила улицу Петровку. Вошла в подъезд жилого дома, поправила колготки и вышла.
— Что дало основание связать звонок с Лялиным?
— А вот. Обзорная панорама сделана на Петровке. Мадам выходит из подъезда. В телефонной будке напротив — Лялин собственной персоной. Есть увеличенный фрагмент.
— Все?
— Пока все.
— Ну хорошо. Выговорился, теперь успокойся. Все, что произошло с Дымовым — это проблемы ГРУ. Нам лезть туда в нынешней обстановке нет резона. У них дело разрабатывали три работника. И у каждого, насколько мне известно, была своя обоснованная версия.
— Чему удивляться? Где собираются два юриста, там всегда бывает три обоснованных законом мнения.
— Твоя версия четвертая и, между прочим, самая дурацкая. Ты чего хочешь? Взрыва? Мы обвиняем полковника, так? А что можем доказать? Кстати, ты знаешь, кем был тесть Лялина? Каковы у него связи?
— Нет, не знаю. И не интересуюсь. Просто хочу найти говнюка и добиться наказания по заслугам. Чтобы другим неповадно было.
— Браво, Русаков! Одного не пойму, ты ходишь по земле или паришь в воздухе? Я понимаю, тебя взволновала гибель Дымова. Да, дело не ординарное. Особенно, если его продал кто-то из своих. Но ты оглянись — нас всех сегодня продают свои. Гибнет на глазах держава. Какой-нибудь сраный вождь племени Мумбо-юмбо, какой-нибудь Чомбе или Савимби понимают, что такое разведка и не позволяют посторонним трогать ее рычаги. А вот наш очередной мудрый и прозорливый бросил службу безопасности на растоптание. Ты думаешь об одной погибшей душе. Я беру масштаб чуть побольше. Наш главный говнюк Вадим Бакатин распродает все, чем держалась контора столько лет. Ты что, не видишь этой распродажи?
— Вижу.
Генерал резко бросил снимки на стол. Глянцевые отпечатки, скользнув друг по другу, разлетелись в стороны. Русаков не шелохнулся. Он всем видом показывал, что бумажки, разбросанные генералом, собирать не намерен.
— Тогда хорошенько подумай, к чему может привести твое разбирательство.
Глубокое уныние охватило Русакова. Ему стало безразлично, что о нем подумает начальство, к чему может привести упрямство. В конце-концов на конторе свет клином не сошелся. При желании он найдет дело на стороне.
