Виктор Дан - Когда плачет скрипка. Часть 1
В сгустившихся сумерках Михаил направился к общежитию. Путь пролегал мимо спортивного манежа института. Стены из стеклоблоков пропускали довольно яркий свет. Явственный шум: топот, крики, характерные звуки от ударов по мячу – все говорило о том, что там кипит бурная жизнь. Михаил решил размяться перед сном – он привык к поздним тренировкам. Забежал к себе в комнату переодеться. Анатолия еще не было.
Оказалось, что будущие учителя далеко не все инвалиды. На разных площадках длинного манежа тренировалось несколько групп одновременно. Для разминки Михаил пробежал два круга по беговой дорожке между площадками и трибунами. Потом пристал к группе волейболистов. Игра шла “на высадку”. Команды были смешанного состава: парни и девушки, что придавало особый колорит игре. Спортсмены и спортсменки из разных секций и неорганизованные занимались «общефизической подготовкой», проще говоря, сбрасывали избыток энергии. В команде, ожидающей встречи с победителем, не хватало шестого игрока. Им стал Михаил.
До кровати он добрался в двенадцатом часу. Анатолий уже спал. Слегка расстроенный, что нет возможности поделиться впечатлениями и информацией, полученной из газеты, Михаил пошел на кухню и заварил себе чай сразу в двух стаканах.
Вопреки обещаниям Алены, в девять часов удостоверения еще не были оформлены. Заполнение, наклейка фотографий, сбор подписей и регистрация – все это заняло больше часа. Когда практиканты прибыли в отдел, утренняя оперативка уже закончилась. В кабинете Манюни оставалось еще несколько человек, однако он поманил их рукой, как только они заглянули в дверь.
– Вы напрасно теряете время!
– Долго оформляли удостоверения.
– Тамара уже все подготовила. Есть одна проблема. В бухгалтерии нет командировочных. Ехать придется за свои. Получите, когда оформите отчет.
– Далеко ехать?
– Примерно сто километров автобусом с центрального автовокзала. Билеты заказаны на утро.
– Мы готовы! – ответил Михаил за двоих.
– А теперь в архив! В шестнадцать часов жду с докладом.
Когда они оказались в коридоре, Анатолия прорвало:
– Миша! Впредь давай договоримся: каждый отвечает только за себя. Я не хочу трястись три часа туда и три часа обратно, да еще за свои деньги! Какой смысл ехать вдвоем, терять время? Найдется работа и здесь… Я тебя предупредил!
– Разговор с Ярмаком – самый важный момент нашего расследования. Я думал ты это понимаешь. Вдвоем больше шансов получить от него какую-либо новую информацию… Без этого никто не разрешит возобновить следствие.
– Ты мне утром рассказал все, что узнал из газеты. Теперь я должен поделиться информацией, которую получил из своих источников…
– Известный источник!
– Да! Алена… Я прогулялся с ней по городу вчера вечером. Так вот, следователь, который вел дело, сейчас прокурор города. За три года он сделал головокружительную карьеру. Вероятно, не без протекции, но толчком послужило именно это дело.
– Что это меняет? У нас есть официальное указание городской прокуратуры разобраться.
– Как что?! Это делает твои разборки безнадежными! Мой принцип – избегать безнадежных дел.
– Я не собираюсь мешать тебе следовать своим принципам. Только реши этот вопрос с Манюней.
– Решу, но не сразу. Я готов тебе помочь, например, поработаю в архиве, пока ты будешь в ИТК. Мне полезно посмотреть на материалы глазами адвоката – защитника подсудимого.
– Так мы идем в архив?
– Конечно, конечно…
Они провели в читальном зале архива, тесном, холодном и сумрачном помещении весь день с небольшим перерывом на обед.
Опять случайно (ох уж этот нарочитый случай!) третьей за обеденным столом оказалась Алена.
– Не ожидал, что дело будет таким объемным, – поделился впечатлениями Михаил.
– Скорее его можно назвать пухлым! Четыре тома занимают только показания одиннадцати свидетелей, которые видели в трамвае, как подозреваемые разговаривали с Ларисой и как вышли вслед за ней.
– Хватило бы и трех свидетелей. А вот по следующему эпизоду, что они приставали к ней на улице недалеко от места убийства, как раз на повороте в переулок, где ее дом, – один листочек с рапортом дежурного УВД.
Звонила женщина, которая себя не назвала и описала подозреваемых очень точно. Все попытки найти эту женщину были безрезультатны.
– Я помню, как целую неделю через газеты, радио и телевидение просили ее явиться в прокуратуру для дачи показаний, гарантировали анонимность и безопасность.
– Самое слабое место, лично мое впечатление, – сказал Анатолий, – судебно-медицинская экспертиза. Смерть наступила «в результате удара по голове тупым предметом».
– Имеется по крайне мере две области поражения: та, от которой наступила смерть, и вторая на затылке, предположительно полученная при падении на землю. А если это был еще один удар?
– Тогда разваливается вся система выводов о «непреднамеренном убийстве».
– Не понятно, было ли вообще обследование половых органов. «Признаки изнасилования отсутствуют» – и это все для такого дела!
– Если учесть, что предполагаемые преступники уже были арестованы и признались, то такая небрежность вполне объяснима. Экспертиза проводилась на пятый день после убийства…
– Интересно, чем была вызвана такая задержка?
– Как всегда! Нашей безалаберщиной…
– Возможно… Уже на третий день дело передали другому следователю.
– Как бы там ни было, областной и республиканский суды, пусть не с первого захода, признали все правильным…
Эти соображения практиканты высказали Манюне в конце дня. Он был несколько рассеян, так как прямо во время совещания пришло сообщение о страшном происшествии.
Сын убил мать. Бригада уже выехала на место. Манюня должен был отправиться туда через несколько минут. Его машина была на заправке.
– Неплохо… Для первого дня. Пока не вижу оснований что-либо корректировать в нашем плане расследования. Завтра вы должны встретиться с Ярмаком.
– Я остаюсь здесь. Поработаю в архиве, – сообщил Анатолий.
– Смотрите сами…
Анатолий остался доволен – вопрос решился так легко.
В десять вечера Михаил был в постели, хотя не отказался от посещения манежа. На этот раз в «программе» его новых знакомых по спорту был минифутбол, «тыр-пыр», как его здесь называли. Михаил с удовольствием к ним присоединился. Знакомства он завязывал легко, но сближаться больше, чем того требовали обстоятельства, не торопился.
Он успел на первый автобус, но мест уже не было. Заявку ГорУВД не нашли. Пришлось предъявлять удостоверение диспетчеру, чтобы разрешил выдать билет без места.
Однако стоило автобусу выехать за пределы автовокзала, как таких пассажиров набилось больше десятка. Маршрут проходил вдоль моря через многочисленные населенные пункты и базы отдыха – люди входили и выходили на каждой обстановке.
Проход между креслами был занят постоянно, в том числе багажом, так как водитель ленился загружать его в багажники автобуса. В толчее и духоте Михаил простоял половину пути. При его росте это было не совсем удобно. «В переполненных автобусах раньше чувствуешь, что пришла весна» – подумал с иронией Михаил, когда апрельское солнце вышло из-за туч и создалось впечатление, что температура в салоне сразу подскочила на десяток градусов.
От дорожных тягот его отвлекал разговор с пожилой женщиной. Когда рядом с ним освободилось место, и он уже собирался его занять, вдруг увидел эту женщину. Она сделала попытку пройти к свободному месту, но шансов опередить в узком проходе еще двух пассажиров у нее не было.
На ее лице можно было прочесть столько усталости и разочарования, что Михаил жестом пригласил ее занять свободное кресло и не позволил это сделать другим претендентам.
Женщина горячо поблагодарила и, словно для оправдания своего нетерпения и усталости, поведала ему свою историю. Оказалось, что она направляется в ту же колонию с передачей для сына.
– Замаялась совсем! Считай каждую неделю езжу…
– Почему не шлете посылки по почте, ведь все-таки дешевле, а свидание вам не каждый раз позволяют?
– Так что дойдет неизвестно… Сегодня в охране как раз знакомая смена. Завтра у сына день рождения… И дата круглая – тридцать годков стукнуло… Думаю водочки ему передать.
– Водку? Разве это возможно?
– Э, милок, за деньги все можно… На все своя цена. Сколько денег отвезла: и пенсию, и зарплату… Я уж на пенсии по вредности, на коксохиме работаю. Так разве усидишь при таких тратах. Мне бы дома сидеть и внуков нянчить, а я сюда катаюсь… Да и внуков-то нет, и когда-то будут… Отсидел восемь годков и еще два осталось.
Михаил постеснялся спросить, за что сидит сын, но она без поощрения сама, как видно не в первый раз, поведала о своем горе.
![Картер Браун - Том 29. Пропавшая нимфа [Крадись,ведьма. Этот милый старый блюз. Ледяная обнаженная. Пропавшая нимфа]](/uploads/posts/books/148072/148072.jpg)