Светлана Алешина - Капля яда – море зла
В кармане пальто гремела какая-то мелочь. Ирина порадовалась и этому: и купила в ближайшем ларьке пачку сигарет, стараясь не думать о ногах, которые уже начало ломить от холода.
Глава 2
Лариса полулежала, откинувшись на спинку дивана и по-мужски сцепив пальцы на животе, и смотрела в одну точку. Ее взгляд упирался в то место, где стена стыкуется с потолком.
— Ты что, мать, медитируешь? — нарушил ее тягостные думы муж Евгений. — Смотри, заработаешь себе искривление позвоночника.
— Пусть, — безразлично отозвалась Лара.
— Что значит пусть? Будешь сутулая, горбатая и некрасивая. Как с тобой потом на людях показываться? Стыд и позор моим сединам! Да и твоим тоже.
«Умеет поднять настроение, ничего не скажешь», — подумала Лариса, а вслух сказала:
— Типун тебе на язык, — и запустила в супруга одну из маленьких подушечек, валявшихся на диване.
— Ай-ай-ай, не шали! — игриво предостерег Евгений. — Значит, стать горбатой не страшно, а поседеть боишься?
— Я и так сижу, — обиженно отшутилась Лариса.
— Чего дуешься? Обидел кто? — поинтересовался благоверный, плюхаясь рядом.
— Судьба.
— Ах она, злодейка! — иронически посочувствовал Евгений.
— Обделила, — добавила Лариса секунду спустя.
— Обделила, обсчитала?
Жена ничего не ответила, придя к выводу, что разговор с мужем, изначально неконструктивный, совсем потерял для нее интерес.
— А по-моему, тебе грех жаловаться, — как бы взвесив все в уме, продолжил тот. — Ты посмотри, какая у тебя дочка — умница, красавица!
— Угу. Вся в папу, — ехидно дополнила Лара. — Кстати, где она? — И посмотрела на часы, которые показывали половину одиннадцатого вечера.
— А муж у тебя какой? — не унимался тем временем Евгений, не обращая внимания на реплику жены относительно отсутствующей дочери. — Золото, а не муж. Сказка.
— Песня, — нехотя поправила Лара.
— Ты со мной согласна. По глазам вижу, что согласна. Не каждой так в жизни везет. А ресторан? А деньги? — начал перечислять Евгений. — А вот это все? — Он широким жестом руки окинул комнату. — Так что тебе просто повезло.
— Да уж, счастье привалило, — Лариса вдруг улыбнулась. — Болтун ты неисправимый. Болтун и трепло. Язык без костей, как у бабы.
— Главное у человека — душа, — возразил Евгений. — Согласна? Нет? По глазам вижу, что согласна.
— Надо же, какой наблюдательный, — отметила жена.
— У меня глаз-алмаз. Хватит дуться, плюнь на все, если что и не так. Образуется, перемелется, — он легким движением руки смахнул невидимую соринку с брюк, будто отметая всевозможные жизненные неприятности, возникшие сегодня на пути его посмурневшей супруги.
— Хорошо, уговорил, — Лариса поправила рукой волосы, ниспадающие на глаза.
— Может, перекусим? — предложил оптимистично настроенный Евгений.
Что в переводе, однако, означало: а не пойти ли тебе, любезная жена, на кухню и не приготовить что-нибудь для меня? Заодно и развеешься…
Лариса неторопливо встала и двинулась на кухню. И хотя мрачные мысли еще не улетучились, от беззаботной трепотни Евгения все же стало немножечко спокойнее и уютнее на душе.
«Какая же это все-таки странная штука — самокопание, — подумала Лара. — Удовольствия никакого. Сплошные душевные муки. К чему оно вообще? Ан нет же. Стоит появиться в голове хотя бы какому-нибудь самому крохотному сомнению, и нате вам, пожалуйста. Сразу тянет на самоанализ.
Вспоминается все плохое, что с тобой когда-либо произошло. Пусть даже это было сто лет назад. А потом начинаешь чувствовать, как все это начинает давить на тебя так, что в глазах темнеет».
Возможно, это правда, что пессимист — это помудревший оптимист. Но почему же тогда у столь мудрых людей не хватает ума не заниматься самоуничижением по всяким поводам, которые регулярно возникают на жизненном горизонте?
Продолжая размышлять за приготовлением еды, она вновь рисковала загрузить себя начавшими уже было расползаться прочь отрицательными эмоциями. Но на пороге кухни возник вездесущий законный супруг с сигаретой в одной руке и с пепельницей в другой.
— И чем это у нас так вкусно пахнет? — заискивающе произнес он.
— Свеженарезанным хлебом. Нравится? — снова заершилась мастерица кулинарных дел.
— Еще бы, — хмыкнув, согласился он. — Не забудь еще посолить для аромата.
— Не забуду, — отмахнулась Лариса. — А вот где у нас Настя все же, хотелось бы знать! Наверное, опять без разрешения к себе на квартиру поехала.
— Ты никак не можешь понять, что дочь уже взрослая, — поднял бровь Котов. — Наверное, где-то со своим этим… Костей прохлаждается.
— Прохлаждается ли? — покачала головой Лара.
— Она человек взрослый, разберется, как проводить свободное время, — отрезал Евгений. — Надеюсь, ты не упустила в свое время ее половое воспитание?
Лариса нахмурилась. Да нет, вроде не упустила. Но бойфренд по имени Костя не внушал особого доверия. Какая-то не совсем благополучная семья, отца вроде бы нет, а мать — так, недоразумение одно. Работает в какой-то фирме, получает тысяч пять, живут совсем не так, как Котовы. Впрочем, обычная семья. С другой стороны, разве это важно? Лишь бы люди хорошие были! Хотя Настя привыкла к тому, чтобы ее холили и лелеяли. Она единственная дочь, а мама с папой, то есть Лариса с Евгением, никогда ни на что не скупились, чтобы потрафить дочке. Как этот Костя будет справляться с ее запросами, непонятно.
Ладно, все! Лара решительно оборвала свои мысли. В конце концов, это их дело. Чего вмешиваться? Нина Андреевна, ее мама, тоже давала в свое время ей такие советы, с которыми она бы далеко по жизни не уехала. А Евгений по молодости так вообще казался будущей теще придурком. Собственно, наверное, так оно во многом и есть…
Она усмехнулась. Прожито уже почти двадцать лет, было и хорошее и плохое, а живут, однако, они вместе, несмотря ни на что. Но время позднее, а Насти нет. Ночные улицы отнюдь не безопасны…
Думать о плохом не хотелось. Но все же какое это неприятное дело, сидеть, ждать и волноваться. Лариса почувствовала себя в шкуре своей матери, на которую в свое время очень злилась, когда та сердито выговаривала ей за позднее возвращение. Время возвращало сейчас все шары назад. И, как бы ни успокаивала себя Лариса, что волноваться глупо, но все равно спокойно думать о чем-то другом она не могла. Например, о том, заняться ли делом о таинственном отравлении Дмитрия Садовникова, которое, можно сказать, подсуропил ей психолог Курочкин, или же послать его подальше.
Она не дала Анатолию Евгеньевичу твердого согласия, намереваясь продумать ответ сегодня вечером. Но уже одиннадцать вечера, а этой негодяйки нет дома. Она даже не удосужилась позвонить. Настя откровенно заставляла нервничать родителей, по крайней мере, мать. Отец выглядел более спокойным, но и он через час наверняка уже начнет метать икру.
Наконец раздался снизу электронный сигнал домофона, который возвестил — пришел кто-то свой.
Настя зашла, раскрасневшаяся, видимо, от холода. А может быть, и еще от чего-нибудь. Лариса нахмурила брови и строго зыркнула на дочь.
— Да я понимаю все, — беспечно отмахнулась Анастасия. — Понимаю. Я не позвонила. Потому что мне было некогда и… в общем, обстановка не та была.
— Какая же была обстановка? — вздохнула Лариса.
— Мама, ну давай не будем насчет этого, — дочь явно не была расположена к ссоре. — У меня для тебя есть важные новости, которые гораздо интереснее обсуждения того, что я не позвонила домой.
— А могла бы, между прочим, это и сделать! — тоном назидательного папаши, очень по-театральному, заявил Котов, зашедший в комнату.
Он был в очках, которые стал надевать с недавних пор, поскольку с возрастом начала прогрессировать дальнозоркость. Ему не хватало только старомодной жилетки, чтобы выглядеть подобно какому-нибудь мещанину, персонажу пьесы Чехова.
Настя только поглядела в сторону отца, а потом снова перевела взгляд на мать.
— Мама, у меня действительно серьезные новости.
— Какие же? — нахмурился Котов, которому, видимо, какие-то свои мысли пришли в голову.
— Нет, я пока еще не беременна, — парировала Настя. — Неужели вы думаете, что для моего возраста только эта проблема является серьезной? А у меня, между прочим, дело именно к маме.
— К маме? — Евгений нахмурился еще сильнее.
— Да, и очень важное. Поэтому пойдем посоветуемся.
Евгений махнул рукой и со злостью бросил газету на стол. Мать с дочерью удалились в другую комнату. Котов тяжело вздохнул и пошел к холодильнику, где у него была припрятана бутылка коньяка, к которой он время от времени прикладывался.
— Так что у тебя там произошло? — спросила Лариса, когда они с Настей остались вдвоем в комнате дочери. Слева мерцал звездами компьютер в ждущем режиме, справа стоял аквариум, который тоже давал подсветку. Все это создавало немного загадочную атмосферу.
