Кен Макклюр - Мутация
— Со своими эпидемиями средних веков? — недоверчиво переспросил Мотрэм.
— Ну, фонд больше интересует несколько иная область ваших профессиональных интересов, — улыбнулся Харвей, — а именно ваши знания в области механизмов передачи вирусных инфекций. Но ведь никто не мешает убить двух зайцев одним выстрелом, а, доктор? Деньги можете тратить на свое усмотрение.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — задумчиво произнес Мотрэм. — Кто стоит за этим фондом?
— Неизвестно, — пожал плечами Харвей, — но это обычное дело в таких случаях. Может быть, одинокий миллионер, искупающий прошлые грехи, которые позволили ему разбогатеть… не хотел бы я о них знать. Пытается перед смертью купить себе билет в рай, простите мой цинизм.
Мотрэм улыбнулся.
— А что конкретно эти люди ждут от меня в ответ?
— Единственное условие — в течение нескольких следующих месяцев в любой момент могут понадобиться ваши профессиональные навыки, и вы должны быть к этому готовы. Подробностей не сообщается.
— Довольно туманно, — пробормотал Мотрэм. — Что ж, если этот фонд позволяет мне продолжить работу и дает возможность раскрыть секреты Шотландских границ — я полностью в его распоряжении.
— Значит, я предлагаю вашу кандидатуру?
— Будьте так добры… — Мотрэм запнулся. — Рискуя показаться невежливым и, возможно, даже неблагодарным, я все же хотел бы узнать, какая от всего этого польза вам и вашим коллегам?
Харвей улыбнулся.
— Престиж, доктор — то, что мы ценим более всего. Кроме того, если вы добьетесь успеха, получится, что мы поспособствовали разрешению важного научного спора, так ведь?
— Абсолютно, — кивнул Мотрэм.
— Вот и отлично! — воскликнул Харвей. — Тогда, думаю, нужно оформить наше соглашение как полагается. Я отправлю руководству вашего университета письмо с предложением назначить вас почетным научным сотрудником нашего колледжа на время исследования, и озвучу ваши права на получение финансирования от фонда Хотспера. А сейчас, может быть, вы найдете время пообедать вместе со мной?
Обед, предложенный Мотрэму, заставил его порадоваться тому, что он поехал в Оксфорд не на своем автомобиле, а на поезде. Он с недоумением размышлял, как люди, которые регулярно обедают так плотно, умудряются работать во второй половине дня, однако, надо признать, Харвей выглядел совершенно бодрым. Мотрэма интересовало еще кое-что, и он спросил:
— А почему вы решили обратиться именно ко мне?
Харвей улыбнулся.
— Мы не выбирали ваше имя наугад, если вы об этом, — сказал он. — Когда в нашем распоряжении оказались документы, добытые в Шотландских границах, мы принялись искать человека, который больше всех выиграл бы от этой находки. Ваша репутация и профессионализм — не говоря уже об известности научного спора, о котором мы говорили — подняли ваше имя в начало списка. Должен признаться, мы не предвидели появление на сцене фонда Хотспера, но зачем докапываться до истины, рискуя спугнуть счастливый случай? Сведение всех этих факторов вместе для обоюдной выгоды — в этом и заключается моя роль.
— И вы очень хорошо с ней справляетесь, — заметил Мотрэм. — Хотя, честно говоря, этот фонд Хотспера порядком меня заинтриговал.
— Как я уже сказал, благотворители-одиночки вполне обычное явление, хотя мне сообщили, что в данном случае размеры фонда более чем солидные.
— Ну, может быть, такие благотворители вполне обычное явление для Оксфордского университета, — отозвался Мотрэм, нарочно утрируя свой акцент. — Однако для нас, живущих на севере, все по-другому. Как это работает? В смысле — кто принимает решения, кто распоряжается расходами?
— В данном случае, мы имеем дело с известной лондонской адвокатской конторой, хотя было бы наивно предполагать, что именно они принимают решения. На самом деле контора отвечает за обеспечение анонимности своего клиента, выполняя роль передатчика их инструкций и пожеланий.
— Я припоминаю, что вы сказали, будто финансирование поддерживает исследования в «определенных областях», — сказал Мотрэм. — Не могли бы вы рассказать подробнее?
— Ну, если говорить в общих чертах, то сфера их интересов ограничивается вирусными инфекциями, иммунными реакциями, трансплантационными технологиями и послеоперационным уходом.
— Эх, мода, мода, — вздохнул Мотрэм. — Никто не стремится финансировать научные исследования артритов, глухоты и прочих болезней, которые превращают поздние годы жизни многих людей в сплошное страдание. К сожалению, на качество жизни пожилых людей не принято обращать внимание, все списывается на старость.
— Грустная правда, — сочувственно покивал Харвей. — Главным врагом человека считается смерть…
— …И мы будем жить вечно, если нам удастся справиться со смертельными болезнями, — с сарказмом докончил Мотрэм. — Своеобразное мышление…
— Порожденное страхом, — философски заметил Харвей. — Страхом великой неизвестности, так всегда было и будет. «Могилы — недурной приют, но нам обняться не дают».[6]
— Лучше и не скажешь, — невесело улыбнулся Мотрэм.
Харвей вновь наполнил бокалы из хрустального кувшина с надписью на латинском, которую Мотрэм все пытался прочесть целиком, но судьба никак не давала ему такого шанса.
— Расскажите мне подробней, почему вы так уверены в том, что чума была вызвана вирусом, а не бактерией, — попросил Харвей. — Уверен, вы знаете больше, чем кто бы то ни было, о том, как вирусы поражают человеческий организм. Изучая вашу кандидатуру по заданию фонда, я прочитал одну из ваших статей, и она произвела на меня очень большое впечатление. Я не ученый, но узнал из статьи много интересного. У вас потрясающие преподавательские способности. Вы больше стремитесь делиться знаниями, чем завоевывать авторитет с помощью сложности текста, что является бедой очень многих научных трудов.
— Ну что вы…
— Однако меня беспокоит один момент…
— Какой же?
— В разговоре вы упомянули о возможности того, что «черная смерть» была вызвана неизвестным нам сегодня вирусом?
— Всего лишь о возможности, — откликнулся Мотрэм.
— Все равно — если предположение окажется верным, не станет ли склеп в Шотландских границах чем-то вроде ящика Пандоры, открыв который мы выпустим на свободу безжалостного убийцу? Мне бы очень не хотелось, чтобы колледж призвали к ответу за то, что он «подарил» миру новую пандемию…
— Ну, если вас интересует мое мнение — я не считаю, что такое возможно, — успокоил его Мотрэм. — Вирусы не могут существовать вне живой ткани, а эти трупы пролежали в усыпальнице семь столетий.
— Однако мы надеемся, что они неплохо сохранились, — напомнил Харвей.
— Большинство методов консервации включает в себя прекращение жизни макроорганизма, — объяснил Мотрэм. — Когда хозяин перестает существовать, то же происходит и с вирусом. Конечно, есть метод консервации, который подразумевает поддержание процессов жизнедеятельности хозяина, но он основан на глубокой заморозке. Если этому семейству Ле Клерков, жившему в четырнадцатом веке, в самом деле удалось сконструировать морозильную камеру, которая беспрерывно в течение семисот лет поддерживала бы температуру в семьдесят градусов ниже нуля, тогда, конечно, перед нам встает большая проблема.
— Звучит вполне логично, — Харвей взял хрустальный графин, чтобы в очередной раз наполнить бокал Мотрэма. — Однако имейте в виду, что мы можем столкнуться с вирусом, о котором абсолютно ничего неизвестно.
— Согласен, — усмехнулся Мотрэм. — Если он прилетел к нам из космоса, тогда я, разумеется, ни за что не ручаюсь.
Шесть
— Оно пришло! — объявил Джон Мотрэм, взмахнув только что распечатанным конвертом.
— Замечательно, дорогой… что пришло? — рассеянно переспросила Кэсси, не отрываясь от утренней газеты.
— Принципиальное разрешение от «Исторической Шотландии» на раскопки… при условии, что они сами оценят место предполагаемых работ и с нами постоянно будет находиться их инспектор, мнение которого определит все дальнейшие решения по этому вопросу.
— Господи, как быстро, — вздохнула Кэсси, глядя на мужа поверх очков. — Я думала, подобных разрешений ждут годами.
— Это означает, что мы можем начать, как только определим точное местоположение могилы — возможно, уже на следующей неделе! — Джон явно пребывал в приподнятом настроении.
Кэсси задумчиво посмотрела на него.
— А ты точно уверен, что это нужно? — спросила она.
— Конечно, уверен! — изумленно воскликнул Джон. — О чем ты?
— Я имею в виду… Ты хорошо подумал об опасности, которую представляет собой вскрытие подобной могилы?
— Милая, я уже обсуждал этот вопрос с тем парнем из Оксфорда. Прошло семьсот лет! Ни бактерии, ни вирусы столько не живут. Ты же врач, и должна это понимать.
