Сэм Льювеллин - Расчет вслепую
Джек Арчер организовал для меня участие в телевизионной программе «Век паруса», посвященной классическим яхтам. Все, что от меня требовалось, — это собрать команду, благородно смотреться у штурвала и наслаждаться даровой рекламой, хотя я не слишком представлял, что могла она дать проектировщику лодок, если у него нет заказов.
Группа телевизионщиков ожидала на набережной. Я показал им «Наутилус» — ее длинный, бутылочно-зеленый, острый, как клинок, корпус выглядел элегантно среди более плебейских лодок у причала. Режиссер начал снимать дальний план, а я прислонился к стене офиса в ожидании гостей.
Первым прибыл Джонни Форсайт, высокий и тощий, его жесткие щеки носили следы старых угрей. Он не вполне принадлежал Старому Пултни, но также не вполне относился и к Новому. Джонни служил в морских частях особого назначения, откуда вышел с твердым намерением провести остаток жизни в качестве мариниста. Ради этого он с женой приехал в Пултни примерно за пять лет до вторжения Миллстоуна.
Скоро стало очевидным, что Форсайт лучше строит лодки и управляет ими, чем пишет картины. Он был блестящим тактиком в гонках, хотя и несколько агрессивным. Во время сезона он зарабатывал в качестве консультанта по организации береговых гонок. Остальную часть года перебивался случайными доходами: то в качестве посредника при продаже, то спроектировав какую-нибудь лодку, то на подсобных работах на верфи Спирмена. Его жена заведовала кухней в закусочной под названием «Лобстер-Пот», расположенной недалеко от верфи Спирмена на Коуст-роуд. Откровенно говоря, готовила она неважно. Но зато ладила со всеми, и Джонни тоже ладил со всеми, оба они были славные люди. Правда, меня он всегда немного озадачивал. Он многое умел и мог бы весьма преуспеть, если бы полностью сосредоточился на каком-то деле. Но это ему не удавалось, и он так и остался посредственностью, если не считать редких блестящих вспышек.
Джонни подошел ко мне:
— Сожалею о Хьюго.
— Можешь прийти на похороны? — спросил я.
— Конечно. — Он похлопал меня по плечу. — А что сегодня?
— Скотто на борту. И Джорджия.
— А! — сказал Форсайт, тонкие губы раздвинулись в усмешке. — Прелестная Джорджия, шоколадная чаровница. Я заскочу и помогу им.
Я поглядел ему вслед, подумав, что Джорджии, которая приехала из Тринидада, могло не понравиться его определение. Джонни были свойственны небольшие бестактности.
Не успел Форсайт удалиться, как из-за швартовой тумбы[21] возник новый человек. Строен, слишком нарядно одет в блейзер и фланелевые брюки, загар чересчур темен и ровен, чтобы быть естественным.
— Привет, — сказал он с тем, что, возможно, считал мальчишеской улыбкой. — Гектор Поллит из «Яхтсмена», а вы — Чарли Эгаттер. Есть у вас свободная минутка?
Я взглянул на набережную. К стоянке подкатил «мерседес», и плотная фигура направилась по просмоленному булыжнику в нашу сторону.
— Нет, — сказал я.
Поллит проследил за моим взглядом, и глаза его загорелись.
— Это Джек Арчер! — сказал он. — Вы для него строите лодку?
— Не лично для него.
— Ага, — сказал Поллит. — Контракт, не так ли? Для «П. и Б.»? Послушайте, не скажете ли вы нам что-нибудь о трагедии с «Эстетом»?
— Хьюго был моим братом, — сказал я. — Я очень расстроен и не собираюсь обсуждать личные дела с прессой.
— Ах да... Конечно, мы все очень опечалены. Вы проектировали «Эстета», не так ли? — Он прекрасно это знал. — Ходят слухи, что там возникли трудности с управлением?
— Кто вам сказал?
— О, знаете, слухи. Но читатели хотели бы знать.
— Когда спасательная баржа поднимет «Эстета», я смогу, разобравшись в случившемся, сделать заявление.
— Конечно, — сказал Поллит, бодро кивая. Но не закрыл блокнот. — Доброе утро, мистер Арчер.
Арчер был солидным, ловким и бережливым. Когда-то он выиграл одну из одиночных гонок через Атлантический океан, быстро завоевал репутацию стойкого парня и великолепного рулевого, и на него долго держался большой спрос в международных кругах. Но теперь он сочетал участие в соревнованиях с работой у «Пэдмора и Бейлиса». Он утверждал, что выступает против коммерциализации гонок. Когда он не откладывал подписание контрактов, он мне нравился.
Он выдал Поллиту стандартную улыбку и подал мне руку. Его пожатие было теплым, сухим и сильным.
— Не пойти ли нам прямо к яхте? — предложил я.
— Это рабочий визит, мистер Арчер? — спросил Поллит. Арчер улыбнулся ему. Он должен был продать в год восемьсот яхт, так что он улыбался многим журналистам.
— Что именно вы имеете в виду? — спросил он.
— В Каусе[22] говорят, будто вы ведете переговоры с Чарли о постройке серии яхт.
— В самом деле? — сказал я. Меня сейчас волновало другое. Единственным способом спасти контракт с «П. и Б.» было помалкивать о нем, пока я не смогу доказать, что «Эстет» затонул по причинам, не связанным с его конструкцией.
— Я восхищаюсь работой Чарли, — сказал Арчер.
— А как насчет слухов об «Эстете»? — Поллит подмигнул, будто он вместе со мной забавляется, а не пытается лишить меня средств к существованию благодаря статье, которую он мог настрочить.
— Болтают кое-что, — отозвался Арчер. — Но взрослые люди не питаются сплетнями, не так ли? Рад был встретить вас, Гектор. Поллит упорствовал:
— Но эти слухи достаточны для того, чтобы не подписывать контракта. — Он глуповато улыбнулся с извиняющимся видом и затем выдал: — Есть ли у вас на примете другой проектировщик, в случае... если здесь случится неудача?
У меня зачесались руки от желания наподдать ему. Арчер улыбнулся, покачал головой и сказал:
— Нам надо идти.
— Конечно, — согласился Поллит и слинял.
— Погляди, — сказал Арчер, — вон и другой объявился. На этот раз это был корреспондент по парусному спорту из «Морнинг пост». Мы побежали к «Наутилусу».
— Уф! — выдохнул Арчер и усмехнулся. Его усмешка выглядела мальчишеской, симпатичной и обеспечивала продажу по крайней мере сотни яхт в год для «Пэдмора и Бейлиса».
«Наутилус» был переоборудованной двенадцатиметровой яхтой и светом моих очей. Хьюго и я нашли ее пятнадцать лет назад на илистом берегу около Бернхэма. Совместная работа с Хьюго научила меня большему, чем любые курсы кораблестроения. Вместе с краской, обшивкой и винтами мы вложили в эту лодку наши души. Теперь эта темно-зеленая с золотой полосой поэма вызвала у меня почти такие же чувства, как встреча с братом. Почти.
Мы отдали швартовы и пошли мимо причала под парусом. Я чувствовал знакомый напор воды на штурвал и украдкой посмотрел на верхушку грота. Каждый раз, когда я оказывался на борту «Наутилуса», это походило на возвращение домой.
* * *— Ладно, — командовал режиссер. — Теперь, мистер Эгаттер... Чарли, не могли бы вы сказать, кто есть кто?
Я представил ему Форсайта, а также Скотто и Джорджию. Скотто был симпатичным гориллой-блондином[23] из Крайстчерча, Новая Зеландия, он трудился как вол на яхтах в Пултни, и в частности проводил много времени на борту «Наутилуса». Джорджия, его подружка, своим трудом проложила путь по Атлантике из Тринидада и так же ловко управлялась с яхтой, как и Скотто.
— Хорошо, — сказал режиссер. — Давайте начнем. Он обстрелял меня вопросами, и я отвечал не думая, потому что все время, оглядывая яхту, вспоминал: вот эту часть палубы брат собирался заменить на следующей неделе, а это деревянная голова турка, ее Хьюго привязал, когда мы последний раз ходили на Скагеррак.
Когда телевизионщик иссяк, он перекинулся на команду; я слышал, как он выпытывал, что для них значит ходить на двенадцатиметровой яхте; очень мудрый вопрос. Подошел Арчер и встал около штурвала.
— Чарли, тебе не понравится то, что я собираюсь сказать тебе сейчас. — Голубые глаза на его смуглом, обычно бесстрастном лице выражали беспокойство, но подбородок решительно выдался вперед, будто именно он принял решение и не допустит, чтобы его остановили.
— Что? — спросил я.
— Мы решили пересмотреть свое отношение к контракту, — сказал он.
— То есть аннулировать его. — Большое белое крыло паруса «Наутилуса» наполнилось, и я мягко повернул яхту к ветру, пока передняя шкаторина[24] не задрожала.
— Не надо усложнять ситуацию, — сказал Арчер. — Мы приостанавливаем действие контракта до выяснения всех причин крушения «Эстета». — Он выдал это, как бы говоря: ну вот так-то, и оставим это.
Но я не хотел отмолчаться.
— Ты прислушиваешься к слухам, — сказал я. — Арчер, ты ведь мне друг. Что ты слышал?
— Говорят, что отвалился руль, — сообщил он. — Говорят, что у тебя не будет лодки для отборочных гонок на Кубок Капитана в этом году.
— Я думал, серьезные люди не столь жадны до слухов, — усмехнулся я. «Наутилус» с уютным всплеском нырнул в волну.
