Марина Серова - Дважды убитый
Я убрала осколки выбитого «глазка» и принялась осторожно выковыривать пулю из стены при помощи отвертки, так же тщательно и не форсируя события, как археолог производит раскопки уникального скифского захоронения. Положив пулю в целлофановый пакетик, на случай экспертизы, и залепив отверстие в двери скотчем, я натянула джинсы с топом и, прихватив легкий пиджак, покинула свое жилище, соблюдая все меры предосторожности.
В пиджаке было жарковато, но он скрывал от посторонних глаз мой пистолет в наплечной кобуре. В сумке покоился обычный реквизит частного сыщика.
Я благополучно добралась до Светки и, забрав у нее ключи, села в машину и направилась к Грачевой.
Взглянула на часы, черт, времени в обрез, Грачева, наверное, уже заждалась, непредвиденный визит горюновских хлопцев выбил меня из графика. С обстоятельствами приходится считаться.
Грачева жила на набережной в одной из «сталинок», которые в совдеповские времена представлялись массовому сознанию образцом фешенебельности и лоска. После укатанных солнцем мостовых приятно было оказаться в тихом, прохладном дворике, где вечный запах плесени и жареной картошки вызывал ностальгию по тому времени, когда я, еще подростком, играла с приятелями в казаки-разбойники. Хлопнув дверцей, я поднялась на третий этаж. Дверь квартиры Грачевой имела внушительный вид и своей надежностью выгодно отличалась от дверей соседей. Я позвонила.
— Кто там?
— Иванова.
Лязгнула, по крайней мере, пара замков, прежде чем в проеме я увидела стройный силуэт Грачевой, она была в атласном домашнем кимоно, пояс подчеркивал ее талию.
— Я уж думала, вы не придете, — слегка взволнованным голосом сказала Грачева, однако я сразу же заметила, что она далеко не в тех растрепанных чувствах, в каких я увидела ее в первый раз. Или горе стало утихать, или первый ее визит грешил излишней аффектацией.
Пройдя широким длинным коридором, стены которого были украшены картинами известных тарасовских художников и декоративными керамическими тарелками, я попала в большую комнату с высоким потолком, с которого свисала массивная люстра. Хрустальные подвески, подхваченные воздушной струей из форточки, тонко звеня, напевали почти что «Ах, мой милый Августин…».
Эта люстра вызвала во мне некоторое недоумение, так как соседствовала с мебелью, выдержанной в стиле авангардистских новшеств. Решительные, прямые контуры стола со стеклянной столешницей на тонких металлических ножках в окружении ярко-красного дивана и таких же кресел, винтообразный настольный светильник с галогенной лампой, белые стеллажи с книгами в пестрых обложках — весь этот интерьер с претензией на поп-артовскую асимметричность добавлял к облику хозяйки черты сухой угловатости. Эта комната, отлакированная «евроремонтом», представляла собой странную смесь борделя и медицинского кабинета. Грачева вошла с пластиковым подносом в руках, на котором красовались кофейник, сахарница и пара чашек из цветного французского стекла. Поставив поднос на столик и устроившись в кресле напротив, она вопросительно взглянула на меня.
— Что вы знаете об агентстве Венедиктова? — Я положила сахар в чашку и в упор посмотрела на Грачеву, почти физически ощущая ее внутреннее напряжение.
— «Дартур» начинался как туристическое агентство около пяти лет назад. — Анна достала из пачки тонкую коричневую сигарету и прикурила от дорогой зажигалки, ее длинные пальцы немного дрожали. — Затем прибавился еще модельный бизнес.
— А как модельный бизнес состыковывается с туризмом?
— Девушкам, прошедшим конкурсный отбор, предоставляется работа за границей.
— Вам известно, в каких странах работают девушки?
— Я что-то слышала про Париж, Гамбург, Варшаву, Будапешт.
— А насчет Турции вы ничего не слышали?
— Агентство сотрудничает со многими подобными агентствами в различных странах, может быть, среди них есть и Турция. — Пепел упал на стол, Анна смахнула его рукой в пепельницу и затушила сигарету.
— Венедиктов работает там с самого начала?
— По-моему, да, но точно я не знаю.
— А сколько времени там работал Зайцев?
При упоминании Зайцева Грачева побледнела и, слегка вздрогнув, упавшим голосом произнесла:
— Два года.
Она нервно поежилась, и я откровенно испугалась за ее душевное равновесие, но у меня было еще несколько вопросов. И я продолжала:
— Помните, вы мне говорили, что конфликт Зайцева с Венедиктовым не был вызван профессиональными трениями?
— Конечно, помню.
— А чем, по-вашему, мог быть вызван подобный конфликт? — Сделав последний глоток, я поставила пустую чашку на стол.
— Я же вам говорила, что точно ничего не знаю, — произнесла она с плохо скрытым раздражением.
Я видела, что Грачева что-то утаивает. Мотивируется ли это ее страхом перед кем-то или перед чем-то или она имеет свой расчет, замалчивая важные подробности?
— А вы знаете, что меня дважды пытались убить с тех пор, как я взялась за это дело, последний раз не более двух часов назад, и если вам что-то известно, то вы тоже подвергаетесь опасности. — Я не теряла надежду вызвать ее на откровенность. Грачева приподняла свои красивые брови и приоткрыла рот, все лицо ее выражало неподдельное удивление и испуг.
— Боже мой. — Она поднесла ладонь к губам, а другой рукой снова потянулась за сигаретой.
— Вы что-то знаете и скрываете от меня. — Я была неумолима.
— Зачем мне скрывать, вы же работаете на меня? Ведь это я вас наняла для того, чтобы найти убийцу.
Она резко поднялась, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Широко раскрытые глаза, плотно сжатые губы были еще одной картиной, призванной проиллюстрировать таинственное содержание книги под названием «Анна Грачева». Может, она еще на дверь мне укажет? Как бы спохватившись, Анна повернулась ко мне и, переходя на более мягкий тон, сказала:
— Я бы хотела знать, что вам удалось выяснить?
Она меня что, за идиотку держит? Загоняет в какой-то порочный круг, на меня охотятся уже второй день, а она демонстрирует свое уязвленное самолюбие взбешенной богачки. Я могу понять: горе, отчаяние, просьба о помощи, но подобные заскоки сейчас неуместны.
Стараясь не сорваться на язвительный комментарий, я как можно более спокойным тоном ответила:
— Вы получите недельный отчет в пятницу, а теперь мне пора идти. До свидания. — Миновав коридор, я с чувством облегчения закрыла за собой дверь.
Глава 3
Нужно признаться, что визит к Грачевой немного выбил меня из колеи. Трудно иметь дело с такой взбалмошной заказчицей. Она к тому же тормозит расследование, явно скрывая от меня детали, связанные с убийством Зайцева. Действительно ли это убийство произошло в результате его излишней осведомленности? Я все меньше и меньше верила в официальную версию самоубийства.
Ладно, оставим пока Грачеву в покое, может быть, обстоятельства подтолкнут ее к откровенности, а если этого не произойдет, я найду способ вытащить из нее необходимую информацию. Несмотря на аналитический склад ума, я привыкла доверять своей интуиции, и она подсказывала мне, что сам ход расследования подведет Грачеву к необходимости открыться.
Если у тебя убивают возлюбленного и ты хочешь докопаться до истоков, ты должна пойти ва-банк и не бояться запачкать рук, а уж если поручаешь ведение дела, столь важного для тебя, профессионалу, нужно по крайней мере не чинить ему препятствий.
Я решила проверить ближайший адрес, повернула ключ в замке зажигания и плавно тронулась с места.
Не прошло и десяти минут, как я припарковала машину возле серой невзрачной «хрущобы». У подъезда мирно сплетничали старушки. Взобралась на пятый этаж. Обитая потертым дерматином дверь боязливо приоткрылась на мой звонок. В узком проеме — настороженное лицо пожилой женщины.
— Вам кого? — Маленькие глазки женщины испуганно забегали.
— Оля Кузнецова здесь живет? Мне нужно ей кое-что передать. — Я постаралась придать своему голосу мягкость пуховой перины.
— Ее нет, она в отъезде, а вы, собственно, кто?
— Я ее знакомая, можно мне войти?
Женщина за дверью засуетилась, лязгнула дверной цепочкой и посторонилась, пропуская меня внутрь. Я остановилась в маленьком коридорчике, не рискуя самостоятельно продвинуться в глубь квартиры. В так называемой прихожей было трудно повернуться. Обои «под кирпич», трюмо, полка для обуви, пара обувных ложек на крючке, деревянная вешалка. С милостивого разрешения хозяйки я прошла следом за ней в комнату и села на предложенный стул.
— Меня зовут Таня Иванова, а как мне к вам обращаться?
— Нина Михайловна.
— Нина Михайловна, а когда вернется Ольга?
— С тех пор как она уехала, я не получила от нее ни одного письма.
