Джеймс Чейз - Том 22. В мертвом безмолвии. Тайна сокровищ Магараджи. Расскажи это птичкам
Гастингс послушно наполнил два бокала и выпил. Спиртное явно помогло ему.
— Я рад, что вы не выстрелили. Вы, наверное, сообщите об этом происшествии в полицию?
— Уже сообщил.
— Уже? — Гастингс побледнел. — Но как вы узнали…
— Я имею в виду предыдущий случай. Приходили двое патрульных, а сегодня утром — офицер полиции.
— Значит, о том, что случилось сейчас, они еще не знают! — с облегчением сказал Гастингс. — Но откуда вы обо всем узнали? Похоже, этой ночью вы ожидали именно меня?
— Вас подвел перстень с монограммой. Я хорошо рассмотрел его прошлой ночью. А сегодня в банке увидел на вашем пальце. Чистая случайность. А теперь рассказывайте, что в конверте, — он похлопал себя по карману.
— Не знаю.
— Понятно. Тогда пусть с вами беседует полиция. Возможно, вы будете словоохотливей.
— Не надо! Умоляю вас! — Гастингс с мольбой вскинул руки.
— Тогда говорите, что в конверте.
— Квитанционная расписка, — он заерзал на месте. — Мистер Калверт, если вы донесете на меня, это убьет мою мать. Она умрет, если все раскроется. Не делайте этого.
— Перестаньте выть. Объясните, что это за расписка и как она попала в конверт с оплаченными мною чеками?
— Ее положил туда я. Для лучшей сохранности.
— Ничего не понимаю.
— Мне было известно, что вы не просматриваете погашенные чеки, многие так делают, — с заискивающими нотками в голосе сказал Гастингс. — Наш банк просит клиентов ежемесячно заполнять форму на погашенные чеки и отсылать ее обратно в банк. Вы ни разу не сделали этого. Я понял, что вы даже не видели ее, хотя мы вместе с погашенными чеками кладем ее в каждый конверт. Значит, вы просто не вскрываете наши конверты. И я решай воспользоваться этим обстоятельством. Дабы расписка была в полной безопасности и я всегда мог ею воспользоваться, я вложил ее в конверт с погашенными чеками, который выслал вам три дня назад. Для меня этот конверт был просто сейфом.
— Неплохо придумано, — сказал Калверт. — А если бы я просто выбрасывал конверты в мусорную корзину? Или иногда все же просматривал?
— Банк неоднократно обращался к вам с просьбой вернуть заполненную форму, и вы всегда обещали, что когда-нибудь этим займетесь. Я был уверен, что все конверты на месте, — Гастингс был явно доволен своей выдумкой.
— Ну, а если я все же добрался бы до этой расписки?
— Риск, безусловно, присутствовал, но и соблазн был велик. Я считал, что если вы станете просматривать чеки, то начнете с более ранних и к ноябрьским доберетесь нескоро.
Да, хитрец Гастингс все рассчитал четко. Он сыграл на лени и безалаберности своего соседа и не ошибся. Видимо, он немало времени изучал все сильные и слабые стороны Калверта.
— Почему прошлой ночью вы вломились сюда только в четыре утра?
— Всю ночь я провел в мучительных раздумьях и только к утру принял решение. Я не привык… Поймите, я не вор и не взломщик.
— Конечно, вы честный и добропорядочный человек.
— Постарайтесь понять и простить меня. Я не хотел вмешивать вас в это дело.
— Ладно, помолчите пока.
Калверт положил револьвер справа от себя и раскрыл конверт.
— Вы не будете возражать, если я ознакомлюсь с этими бумагами?
Гастингс только пожал плечами.
Калверт стал перебирать пачку старых погашенных чеков, пока не обнаружил среди них зеленый листок небольшого размера. Четыре месяца назад он был отправлен из Амстердама в адрес некоего Мартина ван дер Богля. Несколько строчек машинописи сообщали, что человек, подписавший расписку, получил две картины фламандского художника Иоганна Гроота «Пиета» и «Святой Матфей», уплатив при этом задаток в двенадцать тысяч долларов. Полная стоимость картин оценивалась в двести семьдесят тысяч. Оставшаяся сумма должна быть выплачена в Нью-Йорке в трехмесячный срок. Подписал расписку Лорэми Бостон. Под датой уплаты в Нью-Йорке имелось подтверждение в получении расписки и баланс в двести пятьдесят восемь тысяч долларов, завершавший сделку. Тут же имелась и подпись Мартина ван дер Богля.
— Что это все значит? — спросил Калверт.
— Не знаю, — Гастингс покачал головой.
— Начинаете все сначала?
— Поверьте, я в самом деле не знаю. Но это весьма ценный документ.
В это время дверной звонок ожил. Калверт встал и сунул зеленый листок в карман. Затем поднял «люгер» и предупредил Гастингса:
— Не двигаться!
Когда в замочной скважине раздался царапающий звук, он резким движением распахнул дверь.
— Добрый вечер, мистер Род, — сказал он человеку, все еще сжимавшему в руках ключ от замка.
Род застыл, не сводя глаз с револьвера. Калверт стволом поманил его к себе.
— Заходите, мистер Род. Мы тут уже немного выпили. Присоединяйтесь.
Род отвел взгляд от «люгера» и заглянул в комнату.
— Разрешите представить вам Винсента Гастингса. А это Эдвард Род.
Револьвер вновь описал дугу, и глаза Рода, не отрываясь, последовали за ним.
— Ах, вас нервирует мое оружие? Не бойтесь, он не заряжен. Вот, смотрите, я прячу его.
Род дождался, когда револьвер исчезнет в кармане Калверта, и только тогда сказал:
— Мы знакомы. Привет, Гастингс!
Тот нервно кивнул в ответ. На Рода он глядел скорее со страхом, чем с симпатией.
— Попрошу вашу шляпу и пальто, — сказал Калверт.
— Спасибо.
Раздеваясь, Род внимательно оглядел письменный стол, на котором царил полный беспорядок.
— Да, — вдруг вспомнил он, — я забыл сигареты.
Он полез в карман своего пальто, уже висевшего на руке Калверта, и вдруг выхватил из него автоматический пистолет.
— Быстро сядьте на стул рядом с Гастингсом. Держите шляпу и пальто. Не шевелитесь. Мое оружие в отличие от вашего заряжено.
Калверт бросил его вещи на пол и, не обращая внимания на пистолет, подошел к письменному столу. Сунув пачку погашенных чеков в конверт, он швырнул его Роду.
— Держите!
Род попытался поймать летящий конверт, но тут же передумал и вновь направил ствол пистолета на Калверта. Тот сел рядом с Гастингсом. Род нагнулся и, продолжая держать соперников на мушке, стал перебирать чеки, бросая их по одному на пол. Закончив проверку, он кратко сказал:
— Где?
— Что вы ищете? — спросил Калверт. — Не напускайте таинственности.
— Где она? — вопрос был обращен к Гастингсу.
— Я не знаю. Когда я зашел, он уже поджидал меня, — в панике воскликнул Гастингс.
— Врешь! Где она?
— Сбавьте тон, Род, — сказал Калверт.
— Гастингс, я застрелю вас!
— Калверт, ради бога, — взмолился тот. — Если я не скажу ему правду, он убьет меня!
— Валяйте, говорите. Не хватало еще, чтобы вас убили в моей квартире.
— Она у него, — Гастингс указал на Калверта.
Род сделал шаг вперед и протянул левую руку вперед, ладонью вверх.
— Положите сюда расписку, Калверт.
— Конечно. Не хватало еще, чтобы меня пристрелили за кусочек зеленой бумаги, — спокойно сказал Калверт, беря со стола стакан с виски.
— Не шутите! Отдайте ее мне, Калверт!
— Но не без борьбы же!
Брошенный со всей силой стакан полетел в Рода. Тот попытался уклониться, но хрупкий стеклянный стакан угодил ему в правую руку. Револьвер упал на пол. Род с ужасом и растерянностью рассматривал свой окровавленный кулак, хотя рана на нем была совсем небольшой. Затем, отчаянно вскрикнув, он выскочил в коридор. Озадаченный, Калверт упустил несколько дорогих секунд и застал коридор уже пустым. Он метнулся было к пожарной лестнице, но передумал и вернулся в квартиру. И вовремя! Гастингс уже хватал оброненный пистолет, и Калверту пришлось стукнуть каблуком по холеной руке.
Глава 5
Гастингс, баюкая посиневшую правую руку, сидел на стуле в углу.
— Не пускайте слюни, — раздраженно сказал Калверт, наливая ему стакан виски.
— Спасибо, — Гастингс взял стакан левой рукой.
— Так-то лучше. Хорошая порция выпивки снимает любые стрессы. Такова моя философия. Помните об этом, приятель.
Калверт разрядил пистолет Рода и швырнул его на стол. Гастингс вздрогнул.
— Откуда у вас такой страх перед оружием? Попадали раньше в перестрелки?
— Терпеть его не могу, — вымолвил Гастингс.
— А мне только что показалось, что вы хотели поднять эту штуку с пола.
— Это произошло помимо моей воли. Я ничего не соображаю… Можете верить, можете не верить, но я никогда не смогу направить оружие на человека.
— Где Род взял ключи от моей двери?
— Не знаю, — Гастингс пожал плечами.
— Значит, вы сделали по восковому отпечатку всего один ключ?
— Совершенно верно. Всего один.
— Почему Род так интересуется этой распиской?
— Не имею понятия, — лицо Гастингса дрогнуло.
