Хизер Террелл - Тайна Девы Марии
Лилиан немного смягчилась и стала перечислять категории документов, в которых можно отыскать историю владения предметами искусства: описи домашнего имущества, списки приданого, аукционные каталоги, закладные, музейные архивы, алфавитные указатели живописи государственных собраний, правительственные реестры, перечни частных коллекций. Время от времени Мара замечала Майкла боковым зрением, хотя не отрываясь слушала урок Лилиан, отчасти благодаря усилию воли, отчасти из страха перед лектором.
Эксперт умолкла и дала понять, что готова ответить на вопросы Мары.
— Мисс Джойс, — начала Мара, — ошибусь ли я, если предположу, что у вас имеется некий компьютерный каталог, избавляющий от необходимости знакомиться с абсолютно каждым документом той или иной категории?
Лилиан кивнула.
— Ваше предположение верно. Каждая категория документов снабжена собственной поисковой системой, позволяющей находить документы по типу произведения, владельцу, стране, временному периоду, художнику, названию, сюжету, даже по размеру картины или цвету краски.
— Многие ли из этих документов, составляющих каталог, загружены в базу данных?
— Да, мы называем ее ПРОВИД, то есть провенансная индексная база данных. Она сейчас находится на стадии завершения.
Лилиан заговорила об историческом периоде, связанном с Баумами.
— Если мы имеем дело с произведением искусства нацистских времен, то процесс документирования провенанса во много раз усложняется, так как нацисты, по некоторым данным, конфисковали около двадцати процентов произведений западноевропейского искусства. Но я, вероятно, забежала вперед. Вы знаете, что я подразумеваю, говоря о произведениях искусства нацистских времен?
— Нет.
— Это те произведения, которые были приобретены после тысяча девятьсот тридцать второго года, созданы до тысяча девятьсот сорок шестого года и поменяли владельца за этот период, находясь в Европе. Но прежде чем мы углубимся в составление провенанса для предметов искусства нацистских времен, вам необходимо знать исторический контекст.
Голос Лилиан слегка дрожал, когда она рассказывала об одержимости Гитлера искусством, результатом которой стала охота нацистов за шедеврами. Гитлер, сам неудавшийся художник, считал, что он, как верховный лидер арийской суперрасы, должен вникать в мельчайшие детали, если речь идет об эстетике рейха. Он мечтал о немецкой империи, где будет главенствовать только арийская догма и где не будет места «дегенеративному» искусству — то есть импрессионизму или работам «неправильных» с точки зрения религии, политики или расы художников, таких как евреев или католиков. Для Гитлера существовало только одно искусство — коричневое, отлакированное немецкое искусство или искусство, прославляющее «правильные» идеалы: домашний покой или героическое немецкое прошлое.
Лилиан продолжала, от волнения вздрагивая уже всем телом:
— Когда нацистская военная машина охватила всю Европу, их главное подразделение по конфискации произведений искусства, Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга, или ERR, никогда не отставало — мародерствовало, где бы ни появилось. Поначалу ERR с нацистским партийным лидером во главе, Альфредом Розенбергом, в честь которого он и был назван, ограничивался тем, что изымал произведения искусства у библиотек и музеев в побежденных городах. Но со временем полномочия штаба ERR и его местных пособников расширились, поэтому он начал откровенно грабить, особенно евреев. Интересно, однако, что ERR не мог просто войти в какой-то еврейский дом и сорвать со стен картины. Нет, нацисты подвели под грабеж целую юридическую базу, назвав его «конфискацией». Согласно правилам, немного отличавшимся в каждой стране, ERR и его местные филиалы могли взять еврейское добро, только если его владельцы добровольно отказывались от него, или «бросали» нажитое при бегстве, отправке в лагеря или гетто, или умирали. Итак, хотя ERR и создавал описи выдающихся коллекций у евреев, готовясь к конфискации, если он не мог заставить владельцев подписать письменный отказ, то вносил их в списки для отправки в гетто или в лагеря.
Лилиан поднялась и прошла к стеклянным дверям, откуда принялась рассматривать подстриженные растения на террасе и даже разглядела кусочек Центрального парка с начавшей опадать по-осеннему желтой листвой.
— После конфискации все вещи отправлялись в главное хранилище, зачастую в известный парижский музей «Же де Пом», когда была оккупирована Франция. Там произведения классифицировались как «соответствующие» или «дегенеративные». В последнем случае нацисты использовали такие вещи в качестве валюты. Они привлекали готовых к сотрудничеству арт-дилеров, те в свою очередь либо приобретали полотна по низкой цене, с тем чтобы перепродать их на свободном рынке, либо совершали обмен: одно «дегенеративное» полотно за несколько полотен, отвечавших нацистским требованиям. Если же часть произведений искусства находили «соответствующими», то нацистские лидеры слетались, как стервятники, со всех сторон и решали, какие из награбленных трофеев они хотели бы повесить у себя в домах.
Она перевела взгляд на Мару.
— Нацисты со свойственным им педантизмом вели скрупулезный учет награбленного добра. Они верили в свое божественное право присваивать отнятую собственность, а потому без стыда записывали все трофеи. Это означает, что, работая с провенансами нацистских времен, мои эксперты рассчитывают на отрицательный результат, то есть что произведение искусства не будет упомянуто ни в одном из нацистских списков награбленного, таких как реестры ERR, или в рассекреченных донесениях американских разведчиков, действовавших в Европе сразу после окончания Второй мировой войны. В отчетах искусствоведов, работавших на подразделение поиска украденных культурных ценностей при Управлении стратегических служб США, содержатся стенограммы допросов, а также перечни пропавших произведений. Почему мои эксперты надеются не найти в этих документах искомое произведение? Потому что, если оно оказывается в нацистских списках или отчетах разведки, это означает, что нацисты незаконно завладели им, что, в свою очередь, ведет к тому, что «Бизли» никак не может гарантировать чистый провенанс.
Тут Майкл резко поднялся с места, чем перепугал Мару.
— Лилиан, очень не хочется прерывать тебя, ты ведь еще даже не приступила к провенансу «Куколки», но мы с Марой должны спешить на аукцион. Нельзя ли назначить ей еще одну встречу? — Майкл одарил Лилиан обезоруживающей улыбкой.
Главный эксперт не смогла подавить ответную улыбку, хотя пыталась.
— Ох, Майкл, ты ведь знаешь, я никогда не смогу сказать тебе «нет».
Маре стало любопытно, каким образом Майклу удалось завязать такие теплые отношения с колючей бюрократкой Лилиан.
Повернувшись к Маре, Джойс вновь перешла на ледяной тон.
— Мисс Койн, позвоните моему секретарю и договоритесь о времени. Всю следующую неделю я пробуду в Европе. — И, гордо держа голову, словно неся корону, Лилиан удалилась из зала.
5
Нью-Йорк, наши дни
Мимо проплыл поднос с хрустальными бокалами шампанского, его держал на ладони одетый в смокинг официант. Майкл подхватил два бокала и чуть ли не насильно сунул один Маре в руку, потом поднял свой бокал.
— Будем здоровы. За новую встречу.
Она чокнулась с ним.
— Будем здоровы.
Мара сделала большой глоток, чтобы успокоить нервы, хотя понимала: голова должна быть ясной. Майкл вновь отсалютовал ей бокалом.
— И за совместную работу.
Их бокалы снова зазвенели, слегка коснувшись друг друга.
Мара окинула взглядом блестящую толпу — здесь собралась одна элита. В воздухе витал аромат свежесрезанных алых роз, наполнивших бело-голубые фарфоровые вазы вдоль всей лестничной площадки. Зал сверкал хрустальными люстрами, а гости — драгоценностями. Казалось, потоку шампанского и закусок не будет конца, но тощие, как жерди, дамы не обращали никакого внимания на деликатесы. Мара подумала, как София, раскрыв рот, будет жадно ловить любую подробность вечера.
Майкл дотронулся до ее руки.
— Прости, что так вышло с Лилиан. На этот раз она разглагольствовала дольше обычного. Никогда не слышал от нее такой длинной речи. Должно быть, ей захотелось произвести на тебя впечатление. Я рассчитывал отделаться от нее пораньше и присоединиться к веселью.
— Прошу тебя, Майкл, не извиняйся. Ты даже не представляешь, насколько это дело интереснее моей обычной рутины. До сих пор я занималась только мошенничеством с ценными бумагами.
Он хмыкнул.
— Прекрасно себе это представляю. Тем не менее не хотелось бы, чтобы обескураживающая манера Лилиан создала у тебя неправильное представление о процессе составления провенанса, когда речь идет о нацистских временах. На самом деле не все так страшно, как она толкует. В ее подчинении большая команда людей, перед которыми стоит всего одна задача: не выпустить из дверей «Бизли» экспонат с подмоченной репутацией.
