Фредерик Дар - Любовник на двоих
— Ну что ж, посмотрим. Где ее комната?
— Первая дверь налево от подъемника.
Я бросился вверх по лестнице, твердо решив сразу же начать разрушительную работу «разочарователя». Сейчас я быстро выбью из дурехи всю эту любовь с первого взгляда!
Я с силой постучал в дверь.
Ева не ответила. Тогда я сам попытался открыть, но чудачка закрыла дверь на задвижку.
— Ева, откройте сейчас же! Молчание.
— Предупреждаю, что я сразу покину ваш дом, если вы сию же минуту не откроете. Можете тогда посылать вдогонку!
Ева решила открыть. Оказывается, она была прямо за дверью, держала руку на задвижке, потому что дверь открылась мгновенно.
Я вошел в эту девичью обитель. Нежный запах духов. Нежно-розовые обои. Гармонию завершали пурпурные ковры. Мебель из светлого дерева в стиле Карла X. Опаловые безделушки — розовые или белые.
— Объясниться с вами…
Я испугался, не больна ли она: лицо у нее было почти белое, губы обескровились, в отсутствующем взгляде таился какой-то мистический страх.
Я закрыл дверь. Ева отъехала к самой стене.
— Я пришел поговорить о ваших манерах, голубка!
— Вам не стыдно? Что за манеры у вас?!
— И вы еще смеете считать себя воспитанным человеком? Вы знаете, я, пожалуй, большего грубияна в жизни не встречала.
— Извините, но коль вы назвали меня своим другом, я буду вести себя с вами как друг и постараюсь помочь вам.
Мне показалось, Ева хотела сказать мне в ответ что-нибудь грубое, но почему-то смолчала: может, не нашла слова, а может, из-за того, что едва сдержала икоту — от волнения она, что ли, у нее возникла?
— Ева, — начал я, — вы считаете, ваша инвалидность дает вам многие права, в то время как на самом деле она дает тем, кто заботится о вас, многие обязанности! Вместо того, чтобы жить в вашем положении, пусть и не очень легком, мужественно, вы избираете самый легкий путь: горечь.
— А что я по-вашему, должна делать? Просить милостыню? Сидеть где-нибудь на перекрестке с протянутой рукой? Вы этого от меня хотите?
— Замолчите! И попробуйте понять: забыть о том, что вы не можете ходить, ненависть к ходящим вам не поможет! Если вы не изживете в себе эту ненависть, то ни вы сами, ни они не забудут о вашем положении ни на минуту!
— Это проповедь?
Она была просто отвратительна в своем стремлении показаться наглой. Я ударил ее по щеке. Впервые в жизни я поднял руку на женщину. Никогда бы не мог поверить, что способен на это.
Я ударил ее, как можно ударить грязную шлюху, которая вяжется к вам так, что выводит из себя. Уже только потом я понял, что рука-то моя была как свинцовая. Я был очень огорчен своей несдержанностью. Мне стыдно было посмотреть Еве в глаза. Я нервно схватился за ручку двери. Глаза будто туманом застлало.
— Виктор! — крикнула она.
Я повернулся к ней. Ее правая щека пылала. И все же на лице у нее сияла улыбка, а глаза были снова зеленее воды в бассейне.
— Подойдите! — позвала она меня рукой.
Я повиновался. Мне показалось, что она может сейчас расцарапать мне все лицо. Я уже предчувствовал, как больно могут впиться в него ее ногти. А она обхватила мою голову руками и, притянув к ее к себе, с силой впилась в мой рот своим. У нас даже зубы заскрежетали, и я сразу же почувствовал во рту горький вкус крови — Ева прокусила мне верхнюю губу. Я попробовал отступить, но она так сильно прижала меня к себе, что я не мог высвободиться — я ведь был наклонен. Я почувствовал, как ее горячее дыхание буквально входит в меня. Теперь она уже целовала меня совсем исступленно… Сначала я противился этому слиянию, еще недавно показавшемуся бы мне просто чудовищным, но вскоре забыл о том, что представляла из себя эта женщина… И уже сам стал целовать ее с не меньшей страстью.
Когда я в конце концов высвободился, голова у меня шла кругом. Я приложил к губе платок.
Полузакрыв глаза, она наблюдала за каждым моим движением.
— Когда вы ударили меня, Виктор, — заговорила она, — вы обошлись со мной, как с нормальным человеком, согласно вашим обычным принципам… И, поэтому, простите меня, если какое-то время я вела себя как совсем нормальный человек…
Когда губы перестали кровоточить, я повернул ручку.
— Я пойду.
Она не возражала.
За ужином Ева была очень весела и разговорчива. Она вела себя так, будто выпила: вскрикивала, бурно жестикулировала, начинала смеяться без всякой причины. По-прежнему, видно, была не в себе от нашего поцелуя. Теперь я уже точно не мог никуда выйти. Я боялся, что она все расскажет Элен, и готов был что угодно сделать, лишь бы только Элен не узнала о том, что произошло у нас с Евой. Бывают в жизни минуты, которые хочется безжалостно из нее вычеркнуть. Боже, как я ненавидел теперь те мгновения!
После ужина мы присели подышать воздухом в патио. Ева внезапно замолчала и застыла. Похоже, у нее опять начинался кризис. Элен предложила пойти спать. И мы ухватились за эту возможность спрятаться от надвигавшегося наваждения.
* * *Конечно же, мне не спалось.
Я пробовал читать полицейский роман, который дала мне Ева, но все время замечал, что ничего в нем не понимаю. Подошел к окну, выкурил сигарету… В комнате было невероятно душно, и я решил выйти во двор подышать воздухом.
Я тихо спускался по лестнице. Прошло уже несколько часов, как мы разошлись по комнатам. Из патио я вышел за дом. Босые ноги приятно холодил песок. На мне только и были что пижамные брюки. Я всей грудью вдохнул воздух, с наслаждением потянулся — и вздрогнул: мне послышалось, в патио кто-то был.
Сразу я было подумал, что это кошка, но, присмотревшись, заметил, что кто-то крадется вдоль .стены, избегая лунного света. И крадется в сторону гаража!
Я затаился, спрятавшись за деревом. Вскоре из патио, держась стены, выскользнула Элен. У меня сердце замерло. Даже в глазах потемнело и едва не подкосились ноги.
— Элен, — вышел я ей навстречу. Она вздрогнула, потом перевела дыхание, вздохнула:
— Как вы меня напугали!
— Куда вы собрались?
В отличие от меня она была одета. На ней была широкая провансальская юбка и легкий пуловер.
— На прогулку, — ответила она.
— Вы ведь говорили, что никуда не выходите ночью?
— Да, не выхожу, но сегодня что-то не спится…
— Тогда, теперь вам только и остается сесть в машину и снять у пляжа какого-нибудь типа.
Клянусь вам, я даже в темноте увидел, как у нее выступила вперед челюсть и загорелись глаза.
— Вы что, Виктор, с ума сошли?
— Спрашиваете! Немудрено помешаться в уме, когда открываешь, что такая девушка, как вы, на самом деле всего лишь шлюха!
Элен отвесила мне пощечину не хуже той, которой я вознаградил ее сестру. Она сделала это так быстро, что я даже не успел увернуться. Левая щека моя сильно горела, и это сразу же меня успокоило.
— Кто вам дал право оскорблять меня? — задыхалась она, — Что у вас за слова — «снять»?! Как вам могла придти в голову подобная чушь?! Откуда такая наглость?!
Я перевел дух. Мысли путались у меня в голове.
— Послушайте, Элен, я солгал вам, что был сбит вашей машиной…
— Я подозревала об этом.
— Почему? — удивился я.
— Я аккуратная женщина, Виктор, всегда закрываю гараж на ключ и уверена, что никто не мог взять ночью мою машину!
Тут я и понял, что ошибался в своих подозрениях. Если бы Элен была той самой ночной авантюристкой, она бы не стала отвергать мое предложение о похитителе, а наоборот, изо всех сил поддержала бы его.
— Вы не дали мне закончить, Элен, — начал было я, но заметил, что на втором этаже в одном из окон зажегся свет.
— Это Ева, — прошептала Элен. — Только бы она не услышала нас…
Она увела меня за руку подальше от света, к деревьям. Там мы сели на песок, усыпанный еловыми иголками. Мы долго сидели молча и смотрели на светящееся окно. Наконец свет в нем погас, и мы снова заговорили.
— Вы сказали… — начала Элен.
— Да… Той самой ночью ваша машина все-таки вышла из гаража, несмотря на всю вашу аккуратность… Только.., только она не сбила меня, Элен… Другое произошло…
— Что — другое?
Боже, как трудно мне было сказать ей правду! Я терял под ее светлым взглядом дар речи.
— Что с вами случилось, Виктор?
— Я гулял. Машина остановилась возле меня… В ней, я уже вам сказал, была женщина, но лицо ее я не смог рассмотреть… Она предложила мне сесть к ней в машину… Вы.., вы понимаете?..
Я замолчал. Она опустила голову.
— И вы.., сели? — спросила она у меня каким-то странным голосом. Некоторое время я колебался.
— Да, — ответил я наконец.
Я боялся, что она будет настаивать, вынудить меня рассказывать подробности, но она обхватила голову руками, и я почувствовал, что она плачет.
Я погладил ее волосы.
— Элен…
— Так вы для этого пришли в наш дом? Надеялись отыскать эту девицу?
— Да, Элен, но я хотел отыскать ее лишь затем, чтобы посмотреть, какая она в обычной жизни. Я думал, что это душевнобольная. Впрочем, я и теперь так думаю…
