Сергей Рокотов - Кто последний за смертью
... Разбудил Николаева телефонный звонок. Звонил Горелов. Павел Николаевич, этот Воропаев с утра куда-то исчез. Ничего нам не сказал и смылся. Какой Воропаев? Который час? - продирал глаза Николаев, не понимая, о чем вообще идет речь. Сейчас уже двенадцатый час. А Воропаев молодой, Кирилл. Ушел, говоришь? А остальные где? Полещук, я говорил, ушел почти сразу за вами. А родители Кирилла здесь так и сидят. А почему ты не спросил, куда он ушел? Да мы... мы его не видели... Он как-то незаметно, квартира большая... Вы спали, короче говоря. А вам поручили его охранять, между прочим. Виноват, товарищ майор. Вот с вами хочет поговорить Владислав Николаевич. Алло, Павел Николаевич. Кирюша с утра куда-то ушел. Мы боимся, чтобы он не натворил каких-нибудь глупостей. Ладно. Сейчас я позвоню в Институт Склифосовского, а потом приеду к вам. Будьте дома. Николаев позвонил в СКЛИФ, справился о состоянии здоровья Максимова. В реанимации, без сознания, - ответили ему.
Николаев позавтракал и поехал на Тверскую к Воропаевым.
Несчастные родители Кирилла сидели на диване и глядели в одну точку. Заспанный Горелов ходил туда-сюда по комнате. Второй оперативник с мрачным видом сидел за столом. В комнате было накурено до какого-то кошмара. Николаев почувствовал, что его начинает тошнить.
"Знали, когда свое черное дело затевать", подумал он с досадой. "В такую ночь у всех мозги на другое направлены, праздновать хочется в кругу семьи, а не искать черную кошку в темной комнате".
"... Тем более, если ее там нет", - вспомнились ему слова Тамары про Полещука. А Николаев знал по опыту, что Тамара ошибалась крайне редко. И порой обращался к ней за советом. А тут впридачу она еще и знала главных действующих лиц этой драмы. Либо фарса с трагическими последствиями. Николаев всегда действовал в рамках закона, а Тамара смотрела на вещи свежим, остраненным взглядом... Так что же нам делать, Павел Николаевич? буквально простонала мать Кирилла. Ждать, Нина Владимировна, только ждать. Во сколько же, интересно, ушел Кирилл? Я думаю, часов в семь, - сказал отец. - Тут в это время все не то, чтобы заснули, сном это не назовешь, а как-то забылись. Ну некоторые как раз не забылись, а именно заснули, мрачно поглядел на Горелова Николаев.Летаргическим сном. Да ладно. В общем, Кирилл ушел очень рано. Видимо, он что-то решил предпринять сам.
Раздался телефонный звонок. Звонили из Склифосовского. Срочно просили приехать.
День был праздничный, машин на улицах мало, и уже через семь минут оперативная машина домчала Николаева до Сухаревской.
У самых ворот СКЛИФа их "Волга" едва не столкнулась с черным "Фордом-Скорпио".
Водитель "Волги" обматерил "Форда" последними словами, не взирая на присутствие майора. Номер запомнил, я его выловлю, падлу крутую..., пообещал водитель. Давай, давай, Ваня, времени нет..., - торопил Николаев.
А когда он уже бежал по лестнице, вдруг неожиданно для себя самого побежал обратно. Выскочил к машине и резко открыл дверцу. Ваня, Ванюшка, родной! - закричал Николаев изумленному водителю. - Лови его, этого "фордика". Быстро за ним! С меня бутылка, две, ящик! Лови его! И по телефону всем постам! Срочно! Давай, давай, потом все объясню...А сейчас покажи, на что ты способен! Покажи, что ты водитель оперативки, а не какой-нибудь крутой чайник...
И быстро побежал по ступенькам в здание СКЛИФа. Он очнулся, сказал Николаеву дежурный врач. - Но очень плох. Много осколочных ранений. Только что к нему товарищ приходил, интересовался, как он. Я сказал, что без сознания, шансов нет, как мне велели... Высокий, усатый, красивый? спросил Николаев. Точно так. И очень возбужденный. Я уже звонил вам по тому телефону... Поймают..., - уверенно произнес Николаев. - Его теперь с разных сторон будут ловить... А теперь пошли к больному... Только поаккуратней. Он очень плох. Николаев прошел в реаниматорскую. На кровати весь перебинтованный лежал человек. Забинтована была и голова, но глаза были открыты, губы беззвучно шевелились. Здравствуйте, Максимов. Я майор Николаев из Управления Внутренних дел, - тихо произнес Павел, боясь даже дышать в сторону Максимова. - Только два вопроса. От ответа на них зависит ваша дальнейшая судьба.
Сказав последнюю фразу, Николаев тут же пожалел о ней. Дальнейшая судьба Максимова была слишком очевидна, чтобы грозить ему.
В глазах Максимова Николаев увидел ужас. Губы скривились в какой-то страшной гримасе. Говорите, говорите, Максимов... Речь идет о жизни и смерти женщины и ребенка. Помогите нам и себе... Где они?!
Максимов закрыл глаза. Рот дернулся в судороге. Максимов... Володя... Ради Бога, го вори, ну...
Максимов с огромным трудом открыл глаза.
П-поселок Жучки... Двадцать второй километр Можайского шоссе, налево... Улица Красноармейская, дом два..., - прошептал Максимов. - Они... т-там. - И закрыл глаза.
Николаев бросился в коридор к телефону. Срочно группу в поселок Жучки по Можайскому шоссе, Красноармейская два. Немедленно! Там жена и дочь Воропаева!
Он вернулся в реаниматорскую. Врач взял его под локоть. Все. С ним нельзя больше разговаривать. Но я не узнал, кто организовал похищение. Это тоже очень важно, доктор. Он не сможет вам больше ничего ответить, он умирает. Но, может быть... Николаев поглядел на Максимова. Он еще раз открыл глаза, посмотрел на присутствовавших с предсмертным ужасом и опять закрыл глаза. Кажется, все..., - вздохнул врач. - У него не было ни малейших шансов выжить, весь в осколках.
Николаев заскрипел зубами от досады. Но... делать нечего. С того света человека не вернешь. Пришлось уходить восвояси. Ладно. Главное, что он успел узнать адрес. Только бы женщина и ребенок были живы...А преступник, кажется, известен... И скоро его возьмут...
Он вышел на улицу. Погода была чисто новогодняя. Легкий морозец, солнечно, маленький, еле заметный снежок... И на душе стало легко, хоть он только что видел смерть человека. Но зато скоро найдут и преступника, и женщину с ребенком. И он сделал главное... А потом он же, видимо, будет и расследовать это дело, то есть, возьмется за свои прямые обязанности, а не будет заниматься за других оперативной работой.Каждый должен делать свое дело...
Если бы знал в тот момент майор Николаев, что дело это не закончено и не близко к окончанию, знал бы он, что в с е только н а ч и н а е т с я... Тогда бы он не думал, где чья работа, и кому в дальнейшем что придется выполнять...
К СКЛИФу уже подъехала дежурная машина. Здорово, Петруха, приветствовал молоденького водителя Николаев. - Поехали с ветерком. Можайское шоссе, двадцать второй километр.
Настроение ему, однако, испортили быстрро. В машину по очереди позвонили водитель Иван и лейтенант Горелов. Догнал я машину, - мрачно сообщил Иван. Нетрудно оказалось. Да и гаишники там уже были... Ну что? почувствовал что-то не то в его голосе Николаев. - Где о н?
- Во всяком случае, в машине его нет, сообщил Иван. - Припарковал на Мясницкой чуть ли не у самой Лубянки, волчуга, и... ту-ту... Ах ты, мать его...., - обозлился Николаев не столько на хитроумного Полещука, а прежде всего на себя самого. Это чувство досады не оставляло его на протяжении всего пути. Знаю, все знаю, - буркнул он на сообщение Горелова о том, что найдена машина Полещука
3 только без самого Полещука. Сообщил это Горелов почему-то победоносным тоном, что еще больше обозлило Николаева. "Мудаки мы все...Неповоротливые мудаки..."
...Поселок Жучки нашли довольно быстро. Около дома номер два по Красноармейской уже стояла оперативная машина.
Навстречу Николаеву шел инспектор Константин Гусев, коренастый, румяный от морозца, в короткой дубленке и ондатровой шапке. Ну что?! крикнул Николаев. - Что там? Они были здесь, - сказал Гусев. - И со всем недавно. Но сейчас в доме никого нет. А кому принадлежит дом? Дом принадлежит некому Юркову. Но он здесь не живет, ему за восемьдесят, он проживает у сына в Москве. Им уже позвонили. Сын сказал, что они не были здесь с лета. А сей час тут протоплена печка, недавно здесь пили чай, что-то ели. Пойдем в дом, Павел. Сам по глядишь.
Прошли в дом. В доме было очень те пло. Убогая, почти нищенская обстановка - ста рый стол, кривые стулья, продавленный диван. На диване несколько детских игрушек - мишка, кукла, зайчик. Игрушки старые, грязные. На сто ле женская помада, заколка. Пахло керосином, видимо, на керосинке кипятили чай. На столе куски порезанного хлеба, несколько конфетных оберток. Соседей опрашивали? Живут только в доме пять, вон там...
4 Бабка сказала, что вчера вечером в доме горел свет. Но она заходить не стала, сказала, что не любит Юркова и его сына, вредные, мол они. Видела, как от дома отъезжала черная "Волга". Решила - разбогател Юрков, машину купил. Не установили личности погибших в машине? Пока нет. Документов при них не было. Мужчины лет тридцати - тридцати пяти, плохо одетые, небритые, неухоженные какие-то, хотя и крепкого сложения. Типа бомжей, что ли? - подивился Николаев. Именно так. Странно все это... Как знать, как знать, - задумался Николаев. - Все это может очень легко объясниться. Сейчас главное найти Полещука, к нему на дом уже выехала группа. Так, а мы звоним Воропаевым. Может быть, появился Кирилл. Что же мы все в хвосте плетемся? - с досадой произнес он. - Только приезжаем, из-под носа все, кто нам нужен, исчезает...
