Катя Чудакова - Белоснежка и семь клонов
Алина заглянула в детскую и улыбнулась: «Оказывается, Михаэль уже не спит, а просто тихонечко сидит в своей кроватке и играется. Какой золотой ребенок!»
Ее сердце наполнилось гордостью – это она произвела на свет такое чудо и верх совершенства, необыкновенного красавца и умника! Где-то в глубине сознания Алина отдавала себе отчет, что в этих размышлениях она далеко не оригинальна – такие мысли приходят на ум практически любой нормальной мамаше, когда она смотрит на своего малыша. Но запретить себе думать об этом она не могла, перерождаясь при этом из современной эмансипированной женщины в самую банальную квочку-наседку.
Михаэль увидел маму и улыбнулся. Алина подошла к кроватке, поцеловала малыша в макушку и взяла его на руки:
– Сейчас переоденемся и пойдем кушать!
– Кушать! Кушать! – радостно повторил Михаэль.
Алина сразу же после рождения Михаэля объявила своему мужу, что с ребенком будет разговаривать исключительно по-русски. Прочитав массу литературы на тему «Какой язык выбрать в двуязычной семье», она пришла к выводу, что самое разумное, когда каждый родитель разговаривает с малышом на своем родном языке. Сначала, конечно, ребенок путает слова, но награда за маленькие неудобства ждет его в будущем – овладев в совершенстве двумя языками, юноша или девушка добавляет очки к своей карьере.
Среди знакомых Алины и Маркуса Вальд немало «смешанных» семей.
«Дурной пример заразителен», – пошутил как-то на эту тему Маркус. Эти слова отразили любопытную тенденцию – неженатые друзья и знакомые Маркуса все чаще стали обращать свои взоры в сторону Восточной Европы, а подруги Алины из Москвы зачастили с визитами, целенаправленно обозначенными как «поиск мужа».
Из этих встречных потоков потенциальных женихов и невест сложились по счастливой случайности несколько семейных пар. Делать долгосрочные прогнозы не в правилах Алины, но она надеялась, что созданные с ее легкой руки семьи имеют шанс на долгое совместное будущее.
Не все попытки завершались успешно, но по количеству соединенных сердец она вполне могла конкурировать с небольшим брачным агентством. Одно время Алина даже начала подумывать: а не заняться ли этим всерьез? Но потом поняла, что за деньги сватовством она заниматься не будет, а по просьбам знакомых и так это регулярно делает. Хотя такая деятельность сопряжена с определенным расходами, Алина для себя решила, что это будет ее маленьким благотворительным фондом.
Жертвовать деньги – один из красивых жестов цивилизованного мира, покупающего себе таким образом буллу о прощении за покупку сороковой пары туфель, двадцать пятой сумочки, стоимость которой могла бы покрыть годовой расход на питание голодающего ребенка в какой-нибудь Уганде. Добрые тети, отказывая себе в столь необходимой сорок первой паре обуви, переводят денежки бедным и страждущим. Правда, и тут практичные немцы пытаются не прогадать – пожертвованные официально деньги в конце года просто-напросто списываются с доходов при уплате налогов.
Из принципиальных соображений Алина никогда не занималась «слепой» благотворительностью и не подавала милостыню – ни живя в Москве, ни переехав в Дюссельдорф. С московской нищенской мафией ей пришлось очень близко соприкоснуться во время одного из журналистских расследований. С тех пор при виде кормящих матерей с сонными младенцами и чумазых хромоножек у Алины возникало совершенно не то чувство, на которое рассчитывали постановщики и гримеры, выпуская этих артистов на улицы Москвы.
Что касается попрошаек в Германии, то все эти молодые бездельники, проводящие большую часть своей жизни в вокзальных переходах, не оставляют и капли сомнений по поводу того, на что именно будут потрачены опрометчиво пожертвованные им деньги. На них будет приобретена прямо здесь же, на вокзале, очередная доза наркоты. С едой, одеждой и ночлегом любому страждущему поможет «Красный крест» или другая благотворительная организация, а человек, не имеющий работы, может существовать на содержании социального ведомства хоть всю жизнь. Самые высокие налоги в Европе, которые приходится платить законопослушным немцам, к счастью, не полностью идут на зарплату чиновникам и бюрократам, что-то остается и для оплаты жилья и прожиточного минимума нуждающимся.
…Михаэль продолжал рассуждать на тему завтрака, путая русские и немецкие слова:
– Дай йогурт! Дай зафт!
– Сейчас будем кушать! Имей терпение! Будет тебе йогурт и сок, и все что хочешь, только умоемся сначала и поменяем памперс!
– Играть! Хочу играть! Инес! Инес!
Алина испуганно посмотрела на сына: с чего бы он вдруг вспоминал несчастную малышку, оказавшуюся заложницей странной гувернантки из Бразилии? Хотя, ничего удивительного, Михаэль и Инес так хорошо вместе играли вчера… Понятно, что мальчику запала в душу эта симпатичная улыбчивая малышка.
Алина постоянно возвращалась мыслями ко вчерашнему дню, разговору с Лучаной. Надо вспомнить весь диалог дословно! Вдруг среди слов, которым вчера она не придала никакого значения, прячется разгадка событий, случившихся прошлой ночью в доме семейства Хольц.
«Хорошо бы разузнать об этой семье побольше. Придется подключить мужа – он живет в Дюссельдорфе с рождения, многих знает, даже если не знаком с кем-то лично, то, наверняка, среди знакомых или знакомых его знакомых найдется кто-то, кто общается с этой семьей. А я, со своей стороны, могу таким же образом разузнать о погибшем Дмитрии Коновалове. Полицейским уже многое известно – но все это сухие факты: где родился, где учился, где работал, кто жена… А мне интереснее побывать, скажем, в распределительном лагере, куда направляются вновь пребывающие в Германию переселенцы и эмигранты. Случайные знакомые выдают порой самые неожиданные свидетельства… Или соседские старушки… Вот неиссякаемый кладезь бесценных сведений! Само собой, что настороженное отношение к иностранцам, живущим по соседству – кто знает, чего ждать от этих русских? – стимулирует их наблюдательский пыл. Возможно, накладывает след и внушаемая им в детстве мысль – следи за соседом и докладывай на него куда следует. Тем самым ты покажешь себя истинным патриотом… Идеи, внушенные в детстве, даже заглушаемые в зрелом возрасте голосом рассудка и совести, в десятикратном масштабе начинают всплывать в искореженных склеротическими бляшками и затуманенных старческим маразмом мозгах. Конечно, здравомыслящий полицейский доносы восьмидесятилетней старушки на своего соседа всерьез не принимает. Но иногда все-таки после фильтровки в этих сведениях можно выловить и золотую рыбешку…»
Размышляя, Алина автоматически занималась привычным делом – гигиеническими процедурами Михаэля и подогреванием для него завтрака. Усевшись в свой высокий деревянный стул с прикрепленным к нему столиком, Михаэль принялся за поглощение йогурта, не переставая уворачиваться от полной ложки, которую подносила к его рту мама Алина.
– Сам! Сам! – настойчиво лепетал он и зачерпывал из баночки йогурт своей ложечкой. При этом почти все содержимое вываливалось на столик или на штанишки, а до рта ему удавалось донести только жалкие остатки.
– Так останешься совсем голодным! – пыталась уговорить его Алина. – Давай по очереди, одну ложку – ты, другую – я!
За спиной Алины послышалось шарканье шагов и сонный голос, сдерживая зевок, поинтересовался:
– И давно вы боретесь за каждую съеденную ложку?
– Ой, Викуля, это ты? Когда ты успела вернуться? Я не спала до трех ночи, но не слышала, когда ты пришла! Или ты в окно на метле? – не удержалась от ехидного замечания Алина.
Школьная подруга Алины Вика Кабанова гостила у нее уже три недели. Но, гостила – слишком громко сказано. На самом деле за это время они виделись в общей сложности дня два, а общались больше в ночное время или по телефону.
Целью приезда Вики в Германию, как уже можно было догадаться, был поиск кандидата на соискание поста очередного супруга. Кажется, четвертого… А, может быть, пятого? Алине, во всяком случае, удалось познакомиться только с двумя. Причем, если самого первого она знала чуть ли не с пеленок – Андрюша учился с ними в одном классе, то во время второго Викиного замужества они потеряли друг друга из виду. А на прощальную вечернику для друзей, которую Алина устраивала перед отъездом в Германию, Викуля пришла уже с мужем номер три, с которым… В общем, не важно. За последние годы, когда Алина жила уже в Дюссельдорфе, Вика сходила замуж в четвертый раз… Ага! Значит, теперь попытка номер пять!
Уже в аэропорту города Дюссельдорфа, едва успев перекинуться парой фраз с Алиной, Вика объявила, что через пятнадцать минут за ней приедет некий Клаус, первый из претендентов на ее руку и сердце. Алина удивленно захлопала глазами:
– Я думала мы посидим, поболтаем… Ведь не виделись давно. На Михаэля моего посмотришь…
