Марина Серова - Визит черной вдовы
Эх, и захватило же, наверное, вчера дыхание у моей подружки, когда она ступила на порог этого роскошного дома!
Видимо, мадам Пальцева не знала о существовании Катьки. Или что-то заставило Пальцеву не говорить мне о ней? А главный вопрос: что там у них случилось? Даже если хозяйка и застукала в мансарде охранника, занимающегося любовью с девушкой в свободное от охраны время, это еще не повод к сиганию из окна третьего этажа. И этот разбитый видак, видимо, выброшенный оттуда же! А разбитые фонари?! Что послужило причиной этой пальбы?!
Терзаемая сотней вопросов, я поднялась по мраморной лестнице и позвонила в позолоченный стилизованный колокольчик у дубовых дверей пальцевского дома.
Глава 4
Открыть дверь мне никто не спешил, я нажала ручку, и, как в хорошей сказке, дверь открылась сама. По-моему, здесь определенно не уважали всякие там замки, запоры, заборы и сигнализацию. Охрану тут тоже не уважали. Можно сказать, обижали тут охрану. До чего довели — охрана тут буквально прыгает из окна!
Я оказалась в огромном зале неправильной формы с потолком высотой метров пять, откуда свисала венецианская люстра гораздо больших размеров, чем в городском театре оперы и балета.
Ослепительный паркет, музейная мебель и мраморные лестницы, ведущие наверх, произвели на меня немалое впечатление, поэтому я какое-то время не могла стронуться с места и сообразить, что же делать дальше. Еще меня потрясла полнейшая тишина и отсутствие намека на жизнедеятельность каких-либо живых существ. Создавалось ощущение, что я попала в заколдованный замок, в котором должна находиться спящая принцесса. Хотя что за чушь тебе лезет в голову, Таня, в рабочее-то время!
Я попыталась робко кашлянуть, чтобы как-то оповестить о своем присутствии невидимых обитателей дома. На мое жалкое «кхм» замок ответил лишь гробовой тишиной. Что ж, пусть так. Я смогу спокойно оглядеться и, главное, найти место, где вчера что-то прервало страстные лобзания искомой парочки.
Я поднялась по лестнице на третий этаж, попутно оглядывая закрытые двери таинственных комнат. В многочисленных зеркалах я видела и не узнавала собственное отражение — молодая девушка в джинсах, со скромным хвостиком рыжеватых волос и отчаянными зелеными глазами на фоне венецианского великолепия дворца нувориша.
На третьем этаже располагалось несколько пустующих комнат для гостей и какие-то замаскированные кладовки. Я долго бродила по запутанным коридорам и наконец, судя по изменившемуся пейзажу за окном, перебралась на другую сторону дома. Здесь я наткнулась на странную, довольно обшарпанную дверь, как-то не вязавшуюся с остальной отделкой дома. Дверь оказалась запертой. «Почему вздумалось запирать именно эту кладовку? — пронеслось у меня в голове. — Или это не кладовка, а тот самый Аркашкин траходром, скрывающий все альковные тайны?» Вот где мне пригодилась связка отмычек!
Повозившись минут пять, я справилась с дверью и с удивлением ступила на порог складского помещения, куда, видимо, сваливали все старые, ненужные вещи. Здесь были какие-то велосипеды, детские коляски, лыжи, телевизор «Витязь» и прочие свидетельства простой и честной жизни Пальцевых лет десять назад. На фига это запирать? У стены стояла старая тахта, которая навела меня на определенные мысли. Я подошла к маленькому пыльному окну, не запертому на шпингалет, и выглянула вниз. Все ясно: именно отсюда вчера прыгали эти парашютисты. Именно на этой тахте вчера кое-что происходило. Видимо, склад старья не помеха любви. Но на кой ляд швырять отсюда старый видеомагнитофон?! А может, тут еще спрятано кое-что поинтересней?
Я покопалась в вещах, но ничего интересного не обнаружила. На полу валялась подушка в белой наволочке. А где же тогда белая простыня? Простыни не было. В моей голове мелькнула молнией какая-то мысль, но я не успела ухватить ее за хвост и додумать. Чтобы провести осмотр места происшествия до конца, я решила заглянуть внутрь тахты. Старая, видавшая виды тахта, служившая, наверное, еще спальным ложем Пальцевых на заре их супружеской юности, открыла мне свои недра, и я обалдела: в тахте лежало Катькино серебристое платье! И туфли! И трусики! Там же лежали мужские джинсы, рубашка, ботинки, носки и трусы. Первой мыслью после трехминутного вакуума в голове пронеслось: «Их убили! Их трупы выбросили в окно!»
Хотя — нет. Не явилась бы Пальцева разыскивать человека, чей труп был депортирован из ее окна. Будем считать, что они сбежали. Исчезли. Голые? И кто спрятал их одежду в тахту? Я внимательно изучила одежду на предмет пятен крови, но пятен не нашла, что меня несколько утешило. Затем я запихала одежду в свой рюкзачок, имеющий особенность растягиваться и вмещать в себя немало вещей. Аркашкины ботинки, конечно, были чересчур велики для моего рюкзака, но, поскольку являлись ценным вещественным доказательством, я пожертвовала внешним видом своей сумки.
Боже мой, Катька, где-то ты сейчас?! И в чем?! Когда я выкладывала из рюкзачка свои вещи, чтобы поудобнее запихать туда их одежду, у меня опять мелькнула какая-то смутная мыслишка. Я снова стала рассматривать обрывок белой тряпки, найденной в лесу. Чтобы подтвердить свои подозрения, я сравнила структуру ткани наволочки и лоскута. Это был один материал, значит, обрывок от простыни! Простыни, которую вчера Аркашка любовно подстелил под мою подружку и которую им пришлось делить пополам в лесу. Ох, и смех, и слезы! Ну и вляпалась Катька Клюшкина! Рай в шалаше, происки богатого семейства, одна простыня на двоих! Если, конечно, будем надеяться, эта простыня не послужила им саваном.
Однако здесь больше нечего делать, пора спускаться вниз, пока кто-нибудь не застукал меня.
Я решила осмотреть зал. На ослепительно белом рояле я увидела несколько фотографий в рамочках: семейство Пальцевых, господин Пальцев, заключаемый в теплые объятия тарасовского губернатора, Пальцев в компании какого-то смутно знакомого лица — я никак не могла вспомнить, кто же это и где я его видела. Наверняка по телевизору или на фотографиях в газетах. Я обнаружила еще один портрет Пальцева и этого мужчины, висевший на стене, — видимо, это был главный друг семейства. Господи, да кто же это? Такое знакомое лицо! Причем знакомое по моей собственной жизни — я его где-то встречала. Черт, не могу вспомнить! Обилие свалившихся на мою голову событий не способствовало воспоминаниям, и я решила спереть фотографию с рояля, чтобы потом пораскинуть над ней мозгами. Стала запихивать рамочку в свой раздутый рюкзак — да уж, хорошо я почистила дом Пальцевых! Замки они на дверях не запирают — заходи кто хошь, бери что хошь!
На стеклянном низком столике с цветами лежали несколько журналов и рекламные проспекты — я порылась и в них: вдруг что да вырою?! Так… Отдых на Мальте, отдых на Сейшелах, горные курорты Швейцарии, рекламный проспект «Дойчебанка», предлагающего свои услуги по сохранению и приумножению средств клиентов, а также необыкновенные универсальные кредитные карточки. Этот рекламный проспект меня заинтересовал — я где-то что-то слышала про этот «Дойчебанк». Не его ли филиал открывают на днях в Тарасове вместе с Немецким домом? На всякий случай проспект также погрузился в ненасытную утробу моего рюкзака.
— Что вам здесь нужно?! — как выстрел в тишине, прозвучал за моей спиной чей-то совершенно спокойный голос. Застуканная на месте совершения мелкого воровства, я оглянулась и увидела на лестнице, ведущей на второй этаж, Александра Пальцева собственной персоной. Его нельзя было не признать по фотографиям и Катькиному описанию. Покуда я собиралась с мыслями, соображая, что я буду ему молоть, Пальцев-младший подошел ко мне сомнамбулической походкой. Рыжий худой парень, совсем мальчишка, в неописуемо дорогом спортивном костюме так же, как я, не смотрелся на фоне белого рояля и венецианской люстры. Что-то в нем было странное. «Мальчик очень нелюдим», — вспомнились мне слова его мамаши. «У него кличка Минус», — пронеслись в голове слова Катьки. Да, на лице Сашки Пальцева была написана минус Бесконечность. Он смотрел сквозь меня. И я еще должна отвечать на его вопросы?! Судя по выражению его лица, ему все до фени. Глаза просто стеклянные. Наркотики?! Движения, словно у инопланетянина: он не шел, а плыл в невесомости.
— Вы вообще-то кто? — вполне трезвым, земным, но совершенно равнодушным голосом спросил меня инопланетянин. Где он, интересно, был, пока я бегала по этажам?! Может быть, так же равнодушно наблюдал за мной, а теперь вот так же равнодушно решил прихлопнуть, как муху.
— Я выполняю поручение Аллы Борисовны Пальцевой, — твердым голосом отчеканила я. Если этот мальчик с остановившимся взором — псих, то с психами надо себя вести строго и спокойно. Они же как дети. Хотя надо помнить, что известие о смерти отца могло окончательно выбить из колеи этого странного мальчика — теперь наследника всего пальцевского состояния. Поскольку наследник продолжал молча и тупо глядеть на меня, я решила взять инициативу в свои руки и попытаться что-то выяснить у него — благо имела на то санкцию своей клиентки.
